Вокруг Света 1996 №06 - Журнал «Вокруг Света»

По материалам журнала «Oasis» подготовила Т.Арана

Прерванное путешествие

Эту историю услышал и записал в 923 году знаменитый путешественник Ибн Фадлан, секретарь посольства багдадского халифа Муктадира, направленного к булгарскому царю Алмушу. Речь пойдет об одном индийском купце (Ибн Фадлан называет его «синдцем»), который с превеликим трудом добрался до Булгарского царства, что лежало на слиянии рек Итиль (Волга) и Камы, в надежде попасть в еще более северную страну Вису, богатую «мягким золотом». Ибн Фадлан не был знаком с этим купцом, и историю его он пишет как бы мимоходом и лишь потому, что страшный конец «синдца» (Синд — одна из областей Индостана; так что вполне вероятно, что этот купец и был синдцем)

 имел непосредственное отношение к нравам и обычаям булгар. И тем не менее, попытаемся восстановить прерванное путешествие Рамгуляма (назовем его так, ведь настоящего имени его мы не знаем), опираясь на богатые реалиями десятого века записки Ибн Фадлана. Он прошел той же дорогой, что и «синдец», начиная от Гургенджа, столицы Хорезма, и всего на год раньше. В реконструкции мне поможет и собственный опыт археолога, работавшего в этих местах.

Рамгулям вздрогнул. Занятый своими мыслями, он не заметил, как вошел посыльный от царя Алмуша. Сегодня должна была решиться его судьба.

Уже долгое время Рамгулям просил царя разрешить ему идти на ладьях с местными купцами в страну Вису за шкурами песцов и чернобурых лисиц. Он не мог понять, в каком качестве его держат так долго при дворе. То ли он пленник, то ли почетный гость… А дело было в том, что царю приглянулся этот смелый, находчивый и умный чужестранец, и он пытался удержать его при себе, ибо знал обычаи своего народа. Он опасался, что, подметив сметливость индийского гостя, булгарские купцы, с которыми «синдец» собирался отправиться за пушниной, пошлют его «служить Верховному Богу», то есть просто повесят на высоком дереве. Ибо, по булгарским повериям, как замечает Ибн Фадлан, только умный и расторопный человек достоин быть слугой Верховного Божества.

Рамгулям вернулся от царя счастливым. Наконец-то завтра он отправится за пушниной, ради которой так долго и трудно добирался сюда.

Он не забыл этой дороги. Стоило только закрыть глаза, и снова, как бы со стороны, он видел большой караван, который привел его из Синда в город Булгар. Он добирался до него трудной, хотя и давно освоенной, дорогой. Особенно опасен был путь через Памир до Кашгара, проходящий над пропастями по узким горным карнизам. Он с содроганием вспомнил, как его несчастный попутчик сорвался на этом переходе в пропасть...

Из Кашгара с караваном Рамгулям добрался до Бухары, а оттуда, погрузив товар на плоты, стал спускаться по Амударье. И эта дорога была небезопасной, особенно одна теснина в среднем течении реки. Место это называлось Пиль Зиндон. Там купцов поджидали разбойники; с высоты скалы, нависшей над стремниной реки, они набрасывали на проплывавшие плоты арканы, захватывали в плен купцов и требовали за них выкуп. Их плотам помогла проскочить мимо разбойничьего гнезда удачно пущенная стрела, которая угодила в того, кто готов был уже забросить гибельную петлю. Несколько минут замешательства — и плоты вынесло далеко от места засады.

Вскоре они приплыли в Кят, а далее дорога уже была безопасной. Благополучно прибыв в Гургендж (современный Куня-Ургенч), Рамгулям без труда нашел земляков-индийцев и был с радостью встречен ими, так как привез известия из дома и выполнил ряд торговых поручений друзей.

До отправления каравана на север, к булгарам и в страну Вису, еще оставалось время. Рамгулям выгодно продал привезенные из Синда шелк и пряности и, по совету земляков, приобрел множество серебряных блюд и сосудов, а также изделий из железа: топоров, ножей, стальных клинков — и все это для обмена на меха.

Бывалые люди рассказывали ему, что там, куда он собрался, деньги не нужны. Там меняют товар на товар. Владельцы мехов раскладывают свой товар, а купцы предлагают им привезенный и в обмен получают меха по тому курсу, который у них на данный день существует. Этот торг очень выгоден для приезжих.

(Описание подобных торгов в стране северных охотников сохранилось в новгородской «Повести временных лет» за 1096 год. Такие торги бытовали там и спустя сто лет после описываемых событий.)

Оставим теперь ненадолго Рамгуляма в Гургендже, погруженного в мирные заботы. И порассуждаем о том пути, который ему еще предстоял и который прошел Ибн Фадлан.

Этот путь — из Хорезма в Булгарское царство — не был ответвлением «Шелкового пути». Скорее его следовало бы назвать «Великим пушным путем». Он был проложен через Мангышлак и Устюрт хорезмийскими купцами не позже VIII века. Тогда и несколько веков спустя на Ближнем Востоке, в Китае и Индии большим спросом пользовались меха соболей, горностаев, куниц, белок, лис. Это был царский товар. Он шел на отделку царской одежды, головных уборов больших и малых владык Востока. В Китае мех носили только «Сын Неба» — император и аристократы. Много мехов поставлялось и воинам: среди них долго держался древний обычай украшать головные уборы и одежду хвостами и шкурами куниц, соболя, горностая.

Не может быть назван этот путь «шелковым» еще и потому, что владельцев пушнины совершенно не интересовал шелк. Особенно большим спросом пользовались серебряные блюда, потому как в глазах обитателей северных лесов, поставщиков пушнины, они ассоциировались с Солнцем — Духом-Хозяином — Мир Суснэ-Хумом (по-мансийски) и олицетворяли его. Блюда эти приобретали для шаманских действий.

Торговля северной пушниной была прочно и надолго освоена Хорезмом. Об этом говорят, в частности, находки в стране Вису серебряной посуды, среди которой преобладают серебряные блюда из Хорезма IX-X веков.

Караван вышел в конце марта. Это время караванбаши выбрали не случайно. Впереди простиралась безводная и каменистая пустыня — плато Устюрт. В летние дни пройти через Устюрт, не пополняя запасов воды, было практически невозможно. Мне довелось ощутить всю безжалостную силу этой каменистой пустыни летом 1991 года, когда от жажды погибло очень много молодых сайгаков. Несчастные животные, мучимые зноем и жаждой, добирались до спасительной тени степных мавзолеев — мазаров, но, не найдя вокруг ни капли влаги, погибали.

Потому-то и шли караваны через Устюрт весной, когда нередки обильные дожди, а пересыхающие летом саи и наскальные выбоины наполнены талыми водами.

Караван собрался большой. Его охраняли нанятые для этой цели хорезмийские воины. На содержание охраны не скупились: кочевники издревле пользовались возможностью пограбить богатые караваны, проходившие через их владения. Особенно, если не было надежной охраны.

Итак, караван вышел из Гургенджа в конце марта и через четыре перехода достиг крепости Пульжа у подъема на плато Устюрт. Наверняка Рамгулям сделал эту пометку в дневнике, который вел во всех своих путешествиях. К сожалению, его записи не сохранились. И потому обратимся к Ибн Фадлану. Секретаря посла поразили увиденные им на Устюрте огромные стада овец, которыми владели жившие здесь огузы. Они широко освоили богатые пастбища этого плато. Там же, на Устюрте, находились их «ставки» — так Ибн Фадлан называет огузские города. В одном из таких городов жил начальник войска огузов Этрек, который «владел большими богатствами… …У него челядь, свита и большие дома».

Ибн Фадлану, привыкшему к великолепию Багдада и других городов Ближнего Востока, и в голову не могло прийти именовать городами небольшие укрепленные поселения огузов, устроенные на неприступных мысовых выступах плато Устюрт. Но тем не менее, по своей структуре это были типичные восточные города. Они возводились по единой традиции. Административный центр города — «арк», оно же огороженное стеной жилище правителя, располагался на отдельно стоящей возвышенности. К арку примыкал «шахристан», отделенный от него рвом. Шахристан также был обнесен стеной, под защитой которой размещалось несколько десятков каменных жилищ — основная часть города. Ремесленное поселение — «рабад» — было вынесено за пределы городской стены. Здесь изготовляли керамику, выплавляли железо и медь, занимались другими ремеслами.

«Ставки» — города находились рядом с источниками воды, главным богатством в этом засушливом крае. Они же держали под контролем караванный путь через Устюрт.

До поры до времени свидетельство Ибн Фадлана об огузских «ставках» оставалось неподтвержденным. Никто из археологов в глаза их не видел. Однако в конце 80-х годов Волго-Уральской экспедиции Института археологии АН СССР удалось открыть несколько таких памятников. Они расположены вдоль западных чинков (обрывов) Устюрта.