Никуда от меня не денешься - Кристина Майер

Выражение лица Самсонова меняется на глазах. Видимо, все-таки видит отражение моих эмоций на лице. Взгляд Яна темнеет, заостряются черты лица, исчезает расслабленность, пропадают из глаз смешинки.

Делает шаг ко мне, но тут же останавливается, замечая, как вжимаюсь в стену я, пытаясь слиться с ней.

— Я не хотел тебя обидеть, — произносит зло, надрывно. Растирает лицо ладонью, громко втягивая через нос воздух. — Ника, забудь все, что я наговорил! Я так не думаю, — добавляя голосу примирительных нот. Вновь подается ко мне, но я выставляю перед собой ладонь, предупреждаю, чтобы он меня не трогал. В его глазах мелькают оттенки горечи. Ян не пытается настоять на своем, делает шаг назад.

— Не хотел, но обидел. И не надо говорить, что ты так не думал, — быстро моргаю, чтобы прогнать подступившие слезы. — Такие слова не рождаются спонтанно. Они были в твоей голове, на эмоциях ты их просто озвучил, — голос подводит. Проговаривая мысли вслух, я словно ковыряю старые раны, которые начинают сильно кровоточить.

Самсонов бьет ладонями по карманам в поисках сигарет. Не находит, матерится под нос. Отступает к двери, прислоняется спиной к полотну. В маленькой уборной повисает вязкое напряжение. Никто не спешит прервать молчание.

— В тот день я был на взводе и не совсем трезв, — глядя мне в глаза, произносит Самсонов. — Отец выдернул меня с другого конца города. Я не хотел ехать, но он сказал, что у него хорошие новости, и сообщать их по телефону он не станет, — втягивает громко воздух. Вспомнил тот день и опять разозлился? После очередного ругательства, сказанного под нос, продолжает: — Это последняя новость, которую я мог бы назвать хорошей, — выплевывает с усмешкой. — Я никогда не скрывал, что мне не нравится твоя мать, Ника. Конечно, я был бы против этого брака, если бы узнал о нем заранее. Алиса отвратительная мать и станет такой же отвратительной женой!

— Ты не знаешь ее, — не могу спокойно выслушивать, как он отзывается о моей маме. Возможно, Ян прав, у мамы хватает недостатков, но слушать его мнение было неприятно.

— Того, что я знаю, достаточно, чтобы точно сказать: она не сделает моего отца счастливым, — твердо произносит. Спорить бесполезно, Ян не изменит своего мнения.

Вновь мы молчим.

— Как же хочется закурить… — откидывая голову, бьется затылком о дверь.

— У тебя в машине наверняка есть сигареты…

— Мы еще не договорили, — обрывает меня.

— Хорошо, я слушаю, — сдаюсь, понятно ведь, что не выпустит, пока не выскажется.

Собирается несколько секунд с мыслями. Тяжело признаваться?

— Ты меня зацепила при первой встрече. Я солгу, если скажу, что те чувства, которые я испытывал, имеют отношение к духовности. Сердце — не тот орган, который реагирует на красивую девушку. У всех мужчин без исключения, если кто-то будет убеждать тебя в обратном, не верь. Знай, что тебе лгут, ну или у мужика серьезные проблемы. Позже я ближе познакомился с тобой, — выдержав секундную паузу, добавляет: — Ты мне нравишься, Ника, — понижая голос, словно ему сложно говорить о своих чувствах.

Я пытаюсь найти следы лжи в его глазах, но их нет. Сердце словно оживает в груди после долгой спячки, пытается вырваться наружу.

— Из того, что я тогда наговорил, — продолжает Ян, — правда — лишь то, что я действительно пока не собираюсь жениться. У меня много планов, которые я хочу успеть реализовать к тридцати-тридцати пяти годам. Потом можно подумать о семье, — Самсонов становится очень серьезным. Прячет руки в карманы штанов. — Ника, на данный момент я хочу, чтобы мы остались друзьями.

Остаться друзьями — хорошее предложение. Хорошее ведь? Сердце со мной не согласно. Я не знаю, что будет со мной через месяц… год… пять лет… Возможно, я перерасту свои чувства, остыну, переболев ими, но сейчас мне больно.

— Мне хорошо с тобой, Ника. Мне нравится проводить с тобой время. Все последние гонки я выиграл с тобой. Ты приносишь мне удачу, — на его губах появляется улыбка. Ян говорит искренне и открыто, а я ничего не могу ответить. Сдавило в груди, не могу глубоко вздохнуть, воровато хватаю носом воздух, чтобы он не заметил. Я думала, что, наговорив в тот день гадостей, он убил все хорошее между нами, а теперь понимаю, что предложением дружбы он возводит между нами нерушимую стену. Неужели он догадался о моих чувствах? Нет! Не может быть…

Ян больше ничего не говорит, он ждет моего ответа. Проходит не меньше минуты, прежде чем мне удается взять себя в руки.

— Мне нечего тебе сказать, — я не набиваю себе цену, не хочу мучить ни его, ни себя. На данный момент мне действительно нечего сказать Самсонову. Я хочу остаться одна и обо всем подумать. Могу ли я дружить с ним и делать вид, что тех слов не было?

— Ника, — стукнувшись затылком о дверь. — Скажи, что мне нужно сделать, чтобы ты простила меня?

— Оставь меня…

— Не могу, — не дает договорить. — Пробовал, не получилось. Ты мне стала дорога…

Глава 18

Ника

— Куда собрались? — спускаясь по лестнице, интересуется Эдуард Викторович. Хмурясь, смотрит на Яна.

Сбиваясь с шага, останавливаемся, словно провинившиеся школьники, у которых не получилось незаметно сбежать с урока. В отличие от меня, Ян не тушуется, смотрит на родителя с вызовом, хотя знает, что нам могут запретить выезд. Недавно Эдуард Викторович узнал, что его сын принимает участие в нелегальных гонках, где каждый заезд стоит огромных денег. Последние две гонки Ян проиграл. Говорит, что из-за меня. Пока я готовилась к экзаменам, в заездах участия не принимала.

— Погулять, — тут же встает в позу Ян.

У них с отцом натянутые отношения. До сих пор не может простить, что Эдуард Викторович женился на маме. Общается в доме Самсонов только со мной. Мы теперь вроде как «дружим». Мама нашей дружбе рада, всячески пытается демонстрировать свое расположение Яну, ее не задевает жесткое игнорирование со стороны пасынка. Немного лучше узнав Самсонова, я почти не сомневаюсь, что при других условиях он бы грубил мачехе, но из-за меня выбрал другую тактику — не замечать мою мать.

— Погулять? А может, опять гонки? — пока сдерживая злость, но ее ростки уже прорезались во взгляде, в мимике. В прошлый раз они сильно повздорили. Хлопнув дверью, Ян не стал выслушивать претензии родителя.

— Напомню, что я давно перед тобой не отчитываюсь. Ты тоже не считаешь нужным обсуждать со мной свои дела, — бросает вызов. Губы Эдуарда Викторовича вытягивают