Молодые невольники - Майн Рид

Голах благоразумно покорился силе.

Проговорив спокойным голосом: «На то воля Бога», — он сел и предложил победителям объявить ему условия сдачи.

Видя, что караваном завладели теперь арабы, крумэн крикнул своим товарищам, чтобы они развязали ему руки, после чего сейчас же побежал на помощь к белым невольникам.

— Голах нет больше наш хозяин, — сказал он на ломаном английском языке, развязывая руки Гарри.

В одну минуту веревки были развязаны, и мичманы, став свободными, принялись откапывать из земли Колина и несчастную негритянку, и через несколько минут Колин и негритянка были уже освобождены.

Радость матери, целовавшей своих детей, была так трогательна, что у крумэна на глазах показались слезы.

Между тем переговоры Голаха с арабами окончились не так, как он рассчитывал.

Арабы предлагали ему двух верблюдов и одну из его жен на выбор, с условием, что он отправится на свою родину и даст клятвенное обещание никогда больше не возвращаться в пустыню.

Черный шейх с гневом отказался подчиниться этим условиям и объявил, что скорее умрет, чем поступится хоть чем-нибудь из того, что ему принадлежит.

Отказ был выражен так категорически и таким угрожающим тоном, что арабы сочли нужным обезоружить непокорного черного шейха и затем даже связали его.

Как только белые невольники увидели Голаха на земле, в ту же минуту они добровольно сдались арабам. В ту же ночь Голах и его сын с зятем бежали, захватив несколько верблюдов и убив четырех арабов из одиннадцати. Найдено было также тело второй жены Голаха — с отрубленной головой.

Глава 14. МЕСТЬ ГОЛАХА

К вечеру того же дня моряки своими глазами увидели, что солнце заходит в блестящий горизонт, который вовсе не походил на горизонт песчаной пустыни, по которой они уже так давно тащились.

Отдаленное появление любимой стихии больше всех обрадовало старого Билля.

— Это наша родина! — вскричал он. — Мы не будем зарыты в песке! Теперь я уже больше не хочу терять море из виду, я хочу окончить жизнь свою под водой, как христианин!

Мичманы были так же счастливы, как Билль. Но море все-таки было еще слишком далеко, и они не могли подойти к нему в тот же вечер. Лагерь устроили в пяти милях от берега.

Ночью трое арабов постоянно стояли на страже, а на следующее утро все пустились в путь, — некоторые с надеждой, а другие, напротив, с боязнью, что Голах больше не покажется.

Арабы желали встретить его днем, надеясь отнять при этом похищенных животных, и так как они хорошо знали эту часть берега, то были почти уверены, что желание их исполнится. В двух днях пути находилось единственное место, где можно найти воду, и если они дойдут туда раньше Голаха, им придется только дождаться его там. Он обязательно придет туда, чтобы не дать животным умереть от жажды.

В полдень они сделали остановку недалеко от берега. Они оставались там недолго, так как старому шейху хотелось добраться до колодца как можно скорее. Мичманы воспользовались остановкой, чтобы выкупаться в море и кстати набрать раковин.

Освеженные купаньем и подкрепившись сытной пищей, белые невольники переносили трудности пути гораздо легче; благодаря этому караван достиг колодца за час до захода солнца.

Старый шейх и другой араб предусмотрительно сошли на землю, чтобы осмотреть следы, оставленные теми, которые были раньше на этом месте. Они были сильно разочарованы: Голах уже побывал здесь, и — в этом не было никакого сомнения — прошло не больше двух часов со времени его отъезда, потому что следы казались совершенно свежими. По всей вероятности, черный шейх недалеко и выжидает только удобного случая нанести ночной визит своим врагам.

Страх арабов еще больше усилился после этого открытия. Они положительно не знали, как им быть и что предпринять. Мнения разделились. Одни советовали пробыть несколько дней у колодца, пока запас воды, взятый с собою врагами, истощится и тогда Голах будет принужден прийти за новым. Мысль была недурна, но, к несчастью, запасы провизии не позволяли сделать такой долгой остановки, и решено было уйти немедленно.

В ту минуту, когда они снимались с места, с юга прибыл караван купцов, и старый шейх спросил их, не встречали ли они кого-нибудь дорогой. Купцы отвечали, что дорогой у них купили провизию три человека, и, судя по описанию наружности этих людей, это были именно те негры, о которых расспрашивал старый шейх.

Неужели арабы могли предполагать, что Голах откажется от мести? На это нечего было и рассчитывать.

Старый шейх объявил, что имущество погибших будет разделено между оставшимися в живых; затем караван тронулся в путь.

После небольшого перехода опять остановились на отдых, и невольники получили позволение собирать раковины, но уже не только для себя, а и для всего каравана. Большинство арабов думало, что черный шейх наконец ушел в свою страну, удовольствовавшись местью.

Они даже считали, что на будущее время незачем будет им ставить стражу на ночь.

Крумэн не разделял этого мнения и сделал все, что мог, чтобы убедить своих новых хозяев, что им и в эту ночь, точно так же как и в предыдущие, грозит посещение Голаха.

Он всеми силами старался доказать им, что если Голах для удовлетворения жажды мщения убивал у них людей даже в то время, когда он был один и почти безоружный, то теперь, отлично вооруженный, истребив почти половину своих врагов, он, конечно, уже не оставит их в покое, тем более, что у него в отряде есть еще двое.

— Скажите арабам, — вмешался Гарри, — что если они не хотят сторожить, тогда мы сами об этом позаботимся, если они дадут нам какое-нибудь оружие.

Крумэн передал это предложение шейху, который только улыбнулся в ответ.

Мысль доверить охрану дуара невольникам и особенно дать им оружие, казалось, его очень забавляла.

Гарри понял значение этой улыбки: это был отказ.

— Шейх — старый дурак, — сказал он переводчику. — Объясни ему, что мы так же боимся попасть в руки Голаха, как и ему не хочется лишиться нас или быть убитым. Дай ему понять, что мы желаем идти на север, где надеемся, что нас выкупят, и уже по одной этой причине будем сторожить лагерь с такой же бдительностью, как сами арабы.

Эти доводы, казалось, поразили вождя; убежденный аргументами крумэна, что Голах мог так же напасть на них в эту ночь, как и в предыдущие, он приказал, чтобы дуар и в эту ночь тщательно охраняла стража, к которой присоединятся и белые невольники.

— Вы пойдете на север и будете проданы вашим соотечественникам, — сказал он, — если сдержите ваше слово. Теперь нас немного, нам тяжело путешествовать весь день и еще сторожить ночью. Если вы действительно боитесь снова попасть во власть этого проклятого негра, если вы хотите помочь нам защищаться от его нападений, — милости просим, но если хоть один из вас вздумает нас обмануть, вам всем четверым тотчас же отрежут головы. Клянусь бородой пророка.