В старой Африке - Дмитрий Быстролетов

— Смирррно! Слушай, на караул!

Послышался топот, нестройный гул шагов, звяканье железа, и в ту же минуту, словно выплюнутый окровавленной пастью пустыни, в воротах показался первый солдат.

Это было удивительное зрелище: стройные ряды бойцов отдавали честь своим товарищам — шедшие туда приветствовали возвратившихся оттуда.

Солдат в воротах был страшен: мундир расстегнут, грудь обнажена, шлем он нес в руках, темные очки болтались на шее. Потная кожа, слипшиеся волосы, разорванная одежда и оружие — все было покрыто пылью до такой степени, что фигура казалась вылепленной из раскаленной глины. Только два круга там, где были очки, остались белыми и теперь страшно зияли на грязном лице, искаженном смертельной усталостью. Покачиваясь, словно пьяный, солдат шел по широкому проходу между выстроенными взводами — в мертвой тишине слышалось его сиплое дыхание. Дойдя до мачты с флагом, он тяжело повалился на землю.

А между тем в ворота входили все новые серые люди, истерзанные и безликие: кто до пояса голый, кто босой, кто с оторванными рукавами. Два солдата тащили под руки третьего; согнутая фигура ковыляла, опираясь на самодельный костыль… Офицер вел солдата с повязанной головой, на спине у него широкие черные подтеки запекшейся крови… Не произнося ни слова, как привидения, проплывали они мимо, чтобы повалиться на плацу. Едва передвигая ноги и опустив головы, брели верблюды. Взвод прошел, но гарнизон все еще стоял, не шевелясь, и обнаженная сабля лейтенанта опущена к земле в знак почета — ожидают отставших… Притащились еще две-три измученных тени…

— Все! — кричит часовой с вышки.

Пауза.

Потом звонко заиграла труба, и барабанщик забил походную дробь. Лейтенант отстегнул саблю и передал ее денщику, подтянул ремни на груди, поднял руку. Началось движение, топот. Новый взвод с развернутым флажком выступил в пустыню навстречу подстерегающей его Серой Смерти!

Глава 5. Чудо пустыни

С каждым поворотом упорно подымавшейся дороги горизонт расширялся, и новые горы вставали рядом с маленьким отрядом, дикие и страшные, с раскаленными добела, упирающимися в небо зубьями, с основаниями, уходящими в глубокие пропасти, подернутые горячей серой мглой.

«Здесь земля в предсмертных корчах вцепилась в небо острыми пальцами и замерла навеки, — подумал Гай, переводя дыхание. — Ничего не может быть фантастичнее этого зрелища». С новым поворотом дороги он опять увидел нагромождение скал и отвесных стен, крутые насыпи щебня и глубокий провалы, покрытые по склонам тончайшей пылью, похожей на пепел или золу.

— Да что же это такое?! — воскликнул Гай. — Ведь мне приходилось бывать и в Альпах и в Кордильерах — и нигде нет ничего подобного: всюду горы как горы — внизу лесистые склоны, повыше — пышные луга, а на вершине — белая шапка вечных снегов. Сколько красок! Сколько оживления! А здесь мы как будто на луне, среди ландшафта, порожденного грандиозным взрывом. Какая страшная картина разрушения!.. Недаром старинные арабские писатели называли Хоггар Страной Ужаса!

— Это впечатление объясняется двумя причинами, — любезно вставил шедший позади Лоренцо. — Во-первых, глаз чувствует отсутствие растительности: мы привыкли к яркой зелени наших гор, а тут бьют в глаза все оттенки тюремного серого цвета. Во-вторых, обнаженный камень накаляется днем и остывает ночью — разница температуры поверхностей за сутки колеблется от 70° до нуля и даже ниже. Потому-то здесь и происходит беспрерывное и быстрое разрушение минеральных пород, создающее поразительную вычурность рельефа. Обратите внимание, со времени нашего выхода из крепости прошло часа три-четыре, а уже прогремело четыре обвала; едва начнется вечернее похолодание, как в горах открывается этакая канонада! А виновники? Все те же — тропики и Сахара. Ведь мы с вами сейчас пересекаем географический тропик Рака, и температурный экватор из-за Сахары делает крюк на север: он проходит около озера Чад, где вы скоро будете. В Конго, на географическом экваторе, будет заметно прохладнее. Странно, правда? Здесь столько удивительного! В Сахаре, представьте себе, вас подстерегают две опасности: простудиться в этой раскаленной печке и умереть от воспаления легких или утонуть — да, да, утонуть! В царстве безводия и вечной жажды!

Лоренцо посмотрел на озадаченного Гая, и оба расхохотались.

— Ну, первое я еще понимаю — вы говорите о холодных ночах. Доктор Паскье в Туггурте предупреждал меня и советовал не забыть шерстяное белье и одеяло. Но второе — это уже совсем непостижимо! Откуда же здесь реки? Я пока что их не встречал!

Лоренцо указал флягой вниз, в ущелье.

— Они сами могут встретить вас вот здесь, в ущелье, по которому вы идете. Раза два в год над Сахарой проносятся фантастические ливни — море воды, низвергающейся с неба. Подчеркиваю — не льющейся, а именно низвергающейся! Гроза и ливень налетают внезапно и длятся недолго, но количество выпавших осадков — потрясающе. Каменистый грунт не может быстро впитать влагу, и вода диким потоком несется вниз по естественным стокам. Эти временные русла здесь называют уэдами, они удобны для поездок в горы, и мы сейчас продвигаемся как раз по такому уэду. Налетит дождь — и наш маленький караван после многочасового подъема за несколько минут спустится вниз, обратно в долину, но уже в качестве сахарских утопленников!

Они остановились на отдых. Хорошо тренированный Лоренцо не очень устал, хотя и не был молод. Воспользовавшись привалом, он усиленно прикладывался к объемистой фляге с коньяком и вскоре заметно обмяк. Гай водил биноклем по горизонту, но всюду видел лишь светлое лунное небо и бесконечное множество воткнувшихся в него остроконечных скал.

— Даже смотреть жутко, черт побери!

— А вы чувствуете, что жары больше нет? Гай поежился.

— Мне просто холодно!

— К утру мы будем на высоте двух с половиной тысяч метров. Теплое белье при вас? То-то же! Температура упадет не ниже десяти-пятнадцати градусов тепла, но после дневной жары это покажется холодом!

По дну уэда отряд пробирался гуськом. Солдаты, держа винтовки наготове, шагали впереди, следом карабкался мул с поклажей, позади, спотыкаясь о камни, шли оба европейца. Подъем был мягким, незаметным, но с каждым шагом караван взбирался все выше и выше. Лунный свет был удивительно ярким. Косые тени пересекали путь, и люди то ныряли в темноту, то вдруг входили в полосу голубого сияния, позволявшего увидеть даже иголку, будь она под их сапогами.

— Расскажите о туарегах, пожалуйста! — попросил Гай. — В хорошей беседе путь пройдет незаметно, да и спать будет меньше хотеться!