В твоем плену - Лия Роач
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что меня гонит отсюда?
Глава 11.2 Помидорный хаос
Я трачу немалое количество времени, копаясь в себе, прежде, чем, наконец, признаюсь, что дело в моем тюремщике. В его присутствии я испытываю эмоции, которые не поддаются классификации. Но все однозначно если и не отрицательные, то, по-любому, неприятные. Когда он рядом, в животе у меня противно ноет, сердце покрывается льдом, а волоски на коже встают дыбом, превращая меня в пушистого ежика, хотя я бы предпочла быть дикобразом. Я пытаюсь наладить с ним отношения, установить контакт - как умею, - и обычно у меня это получается, но это парень мне не по зубам. И меня это бесит.
Возможно, все дело в этом - меня уязвляет, что он не поддается моим чарам, никогда ранее меня не подводившим. Мой арсенал соблазнения в данных условиях сильно ограничен, но я использую по максимуму все, что имею. А он остается равнодушным.
Это серьезный удар по самомнению, но я его как-нибудь переживу. Даже у доллара есть хейтеры, а я все же единица менее весомая. Хотя…
С этом самоуспокаивающей мыслью я спускаюсь в кухню. Хочу развлечь себя готовкой. Не то чтобы я заправская повариха, но иногда люблю попортить продукты. Строго по рецептам из интернета или кулинарных шоу, в обилии демонстрируемых на разных каналах. Сейчас у меня под рукой ни интернета, ни тв, поэтому приходится полагаться на память. Я на нее, в принципе, не жалуюсь, но и большим разнообразием блюд ее не забиваю. Тем более Рассел в еде неприхотлив, а больше мне кормить некого.
Я не думаю заранее, что буду готовить, решаю отталкиваться от наличия в доме продуктов. Возможности быстренько сгонять и докупить что-то по списку у меня сейчас нет. Что, конечно, жаль.
Открыв холодильник, игнорирую остатки курицы с апельсинами в прямоугольном алюминиевом контейнере на верхней полке - остатки вчерашнего ужина, - и тяну на себя ящик для овощей. Обнаружив баклажаны, цуккини и томаты, вспоминаю про знаменитую итальянскую запеканку "пармиджана", но, адекватно оценивая свои кулинарные таланты, без четких инструкций готовить ее не решаюсь. И быстро переключаюсь на самую простую из запеканок, традиционную мак-н-чиз. Уж ее я готовила сто раз и точно не должна облажаться.
Решение использовать свой порыв заняться ужином как еще один подкат к Сойеру, приходит внезапно, и очень меня увлекает. Недурно будет проверить, действительно ли путь к сердцу мужчины лежит через желудок. К сердцу конкретного мужчины…
Три разных вида сыров в нулевке находятся, и, приободренная удачей, я, напевая, быстро готовлю сырный соус. Одновременно на другой конфорке отваривая макароны. Потом закидываю в форму готовую пасту, нарезанную кубиками ветчину, заливаю все соусом и сую будущую запеканку в духовку.
Собираясь разбавить тяжелое блюдо легким салатом, достаю идеальные на вид томаты - так и хочется куснуть - и открываю воду.
- Кто ты? - слышу глухой голос за спиной и крупно вздрагиваю.
Помидор, выскользнув у меня из рук, шлепается на пол, забрызгивая все соком.
"Фак!"
В горле моментально пересыхает, а руки начинают мелко дрожать. Господи, почему я так на него реагирую? Я, что, боюсь его?!
Стараюсь взять себя в руки.
"Раз, два, три. Ну же!..
Медленно поворачиваю голову на звук, но не оборачиваюсь. Делаю вид, что прислушиваюсь, глядя в сторону от себя, потом пожимаю плечами типа "показалось" и отрываю от рулона пару бумажных полотенец.
- Кто ты? - повторяет он с той же интонацией и громкостью, когда я присаживаюсь возле помидорного хаоса.
Притворяться и дальше нет смысла, поэтому поднимаю на него равнодушный взгляд:
- Провал в памяти? Я - твоя пленница. Нахожусь здесь по прихоти…
- Не продолжай, - обрывает грубо. - На память я не жалуюсь.
- Рада за тебя, - отвечаю спокойно - досада на себя замещает это странное ощущение тревоги, возвращая самообладание и привычную ироничность.
Волчек подходит ближе и останавливается в полушаге от меня.
- Я спрошу по-другому: мой отец знает, что ты его за нос водишь?
- За нос? - его слова пробуждают во мне любопытство, отвлекая от прежнего сосущего ощущения внутри. - Что у тебя за фантазии?
Снова смотрю снизу вверх. Разглядываю его. Короткая стрижка, волосы густые светло-русые, вьющиеся, скулы очерченные, покрытые щетиной, к которой так и хочется прикоснуться. Но взгляд… Взгляд неприятный. Под ним против воли чувствуешь себя неуютно и начинаешь ерзать, как школьница перед разгневанным отцом.
- Глагол "врешь" лучше отражает действительность?
Прищуренные глаза метают молнии. Голос низкий и хриплый. Что это с ним?
- Слушай, - не выдерживаю я и, выбросив насквозь пропитанное соком полотенце в ведро, выпрямляюсь. - Ты не мог бы выражаться яснее? Что значат твои дурацкие намеки?
- Ты что-то скрываешь. Я готов спорить, что в тебя стреляли не из-за отца. Я пока не знаю, что это, но я докопаюсь. Можешь не сомневаться.
- Ты пришел сказать мне это? Что ж, желаю удачи! - цежу презрительно, а внутри все сворачивается в тугой узел тревоги - а вдруг и правда узнает?..
Нет! Этого нельзя допустить. Если Рассел узнает, он своими руками застрелит Хайдена. Он обещал свернуть ему шею, и я не сомневаюсь, что это была не пустая угроза.
- Она мне не понадобится. Я все узнаю и сдам тебя отцу. И, наконец, избавлюсь от тебя, - добив тихо и зло, быстро уходит.
Я провожаю его недоуменным взглядом.
"Да что за хрень тут происходит, а?.."
Глава 12.1 Сон наяву
С трудом дождавшись ночи, я выключаю свой новый телевизор, который смотрела в фоновом режиме без звука - он заменял мне верхний свет, - и на негнущихся ногах подхожу к окну.
Пока, кусая ногти, ждала наступления темноты, довела себя до нервного тремора. Но с темнотой напряжение, подпитываемое разом накатившей паникой и страхами, лишь усугубилось. Меня охватывает животный, первобытный ужас, навеянный прошлым сном - собираясь повторить его начало, не запущу ли я действие закона подлости и не повторю ли его весь?.. И, как и прошлой ночью, окажусь не там, где хочу, а у того же, источающего могильный холод и пробирающего до печенок, входа в кошмарный
