Дневник написанный кем-то - Алексей Олегович Торопченов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Послышались мягкие стоны, одна из девушек полностью расплылась в экстазе хватаясь руками за Третьякова. Его губы скользили поцелуями по телу. Медленно спускаясь вниз он запустил руку под юбочку, и с еще большей жадностью похоти расцеловал разгорячённое белокурое тело изредка покусывая нежную кожу и перерывами хлестая вино. Вторая же дама слегка оробела от данной сцены она боязливо стояла рядом чувствуя прикосновения Третьякова по бедрам. После ее лица совсем опешило, она робко придерживала руку Третьякова пытаясь отстраниться. Девушка стала просить прекратить, жалобно умоляя Третьякова убрать руку, но его это только задорило и его рука проходила все выше и глубже. От безысходности девушка закричала крики о помощи и заколошматила Третьякова по плечам. В этот момент он видно обезумел. Он резко поднялся с места отбросив свою первую пассию одним сильным толчком в грудь. Та со спущенными панталонами грохнулась на пятую точку и с ужасом смотрела на происходящее. Третьяков с треском вмазал пощёчиной по гладкой как бархат щеке, а после с силой повалил девушку на стол. Оказавшись сзади он поднял бедняжке юбку и совершил нечто, сравнимое с раздавленным тараканом. По залу раздались рыдающие вопли, звон дребезжащей посуды и редкие тихие всхлипы.
Молчанов развернувшись в пол корпуса к главному столу замер от ужаса и криков, разносившихся по залу. Его руки дрожали от страха, сердце негодовало, но сделать он ничего не мог. Ни смелости, ни духу, ни возможности. Молчанов только нервно щипал себе лоб и прикусывал верхнюю губу в линзах его очков отражался загнутый силуэт девушки. На ее лице как-будто бы было написано «СПАСИ МЕНЯ», от бессилия она уже почти не сопротивлялась, лишь из редка выкрикивая вопли с некоторыми обрывками слов.
Третьяков делал свое дело нещадно без капли сожаления и уж тем более жалости. Закончив он отбросил бедняжку в сторону. В обессиленных чувствах бедняжка не могла пошевелиться размазанная тушь, превозмогающие сознание слезы и капли крови на стройных красивых ножках. Она тяжело дышала, пытаясь нащупать что-то на столе. На ее тонкой шее виднелись отчетливые отпечатки рук ее запястья и предплечья пестрили кровоподтеками. А одежа превратилась в нечто средние между набедренной повязкой и рваной тряпкой.
Третьяков же со всей своей невозмутимостью попятился в сторону скулящей от страха первой девушки. Он схватил ее за волосы и поволок к другому столику. После содеянного он с гордым и самодовольным лицом приподнялся над лежащей на полу заплаканной девушкой застегивая на себе брюки. Он кинул правой рукой отмашку и удалился вон. А дальше все было еще страшнее и хуже. После отмашки Третьякова его мелкие сошки чиновники как гиены набросились на бедных девушек. Двух бедных и беззащитных созданий пустили по рукам двенадцать мужиков. Двенадцать здоровых неполноценных мужчин.
В глазах Молчанова пробегали силуэты и удары. А по ушам грохотали крики беспомощных девушек. Его сердце сжалось по щекам потекли непроизвольные слезы. Уткнувшись ладонями в лицо он пулей вылетел за дверь и рыдая рухнул около двери облокотившись на стену головой. Он слышал каждый всхлип, каждый стон и как будто бы чувствовал всю ту боль, которую получают они. Крики и грохот не затихали около пяти часов. В конце концов прозвучал отчаянный крик одной из девушек, а после послышалось несколько глухих ударов и прозвучал грохот упавшего на пол тела.
Из двери по очереди показались потрепанные чиновники с перебитыми костяшками и измазанными в туше и помаде сорочками. Дверь в зал осталась слегка приоткрыта Молчанов со страхом заглянул в образовавшуюся щель. Во круг разбитая посуда перевёрнутые стулья и столы. Спертый запах спиртного с потом и запахом только что совершенного полового акта. Одна из девушек скатилась под стол корчась от невообразимой боли. Ее тело изполосано ссадинами и кровоподтёками одежда полностью разорвана. Изредка она издавала хоть какие-то звуки жизни. Вторая же девушка лежала на полу по середине зала на голой керамической плитке. Из под ее обнажённого холодного прекрасного юного тела разлилась внушительная кровавая лужа. Ее глаза застыли блеклыми безжизненными камнями, в которых до сих виднелся страх и ужас.
Молчанов на мгновение застыл от увиденного. Его лицо скрючило гримасу неописуемого ужаса. Брови непроизвольно сдвинулись вверх, веки опустились, нижняя челюсть отвисла, показав нижние слегка желтоватые зубы, лобные морщины скатились домиком в складки, а глаза будто бы ушли глубже. На пол стали капать капли слез падавших с его бледных щек.
Входная дверь с треском распахнулась, и Молчанов почувствовав толчок в спину был отброшен в сторону. В банкетный зал ворвалась группа санитаров. Запуганную еле живую девушку аккуратно достали из-под стола и попутно оказывая первую помощь поспешно унесли на носилках. Стоя по среди перевернутого зала над обнажённым телом Главный санитар безнадёжно качал головой показывая своим видом, что все кончено. Он небрежно поправил челку и так же небрежно и нервно достал из кармана сигареты и спички. Закурив он повернулся спиной к обездвиженной девушке и смахнул несколько раз рукой подовая сигнал своим подопечным уносить тело. Вскоре в дверях показались двое угрюмых рослых мужчин в черных накидках с носилками. Взяв за руки и ноги мертвую девушку, они стали аккуратно и осторожно приподнимать ее холодное и уже местами слегка синеватое тело. Ее голова запрокинулась затылком вниз к полу с ее разбитого лица капала кровь, оставляя за собой внушительный след. Лицо той хрупкой девушки танцевавшей и радовавшейся жизнью еще каких-то семь часов назад невозможно было сравнить с этим безжизненным окровавленным месивом. Нос по всей видимости сломан, губы разбиты, на лбу виднеются ссадины и кровоподтеки да такие, что складывалось впечатление будто ее волочили лицом по всему залу. На затылке сквозь пряди волос виднелся окровавленный и кровоточащий сгусток, указывающий на открытую черепно-мозговую травму. По всей видимости бедняжку с нещадной силой били головой об кафель, а после закончили несколькими ударами по лицу. Наверное, ее можно было спасти поспей помощь чуть раньше. Уж слишком много крови она потеряла. Ее тело переложили на носилки и накрыли черной синтетической накидкой.
Молчанов все также сидел у дверей банкетного зала, по его бледным щекам текли горячие и соленые капли слез. Он без устали потирал глаза бормоча себе что-то под нос. Когда мимо него проносили труп один из носильщиков замешкался и запнулся об свою же ногу, носилки слегка накренились и с лица убитой сползла черная накидка вниз.
