Волки Севера - Олаф Локнит

Рядом с Альбиориксом стоял затянутый во все черное мужчина с черными усами и бородой. Конан решил, что это здешний канцлер. Замыкал тройку слева среднего роста пожилой человек в простой, но красивой одежде. Почувствовав на себе взгляд, старичок оторвался от созерцания мозаичного пола и в упор посмотрел на Конана. Варвар не смог выдержать колючий взгляд хитрых зеленых глаз и опустил голову. Прислушавшись, он понял, что Эртель как раз дочитывает официальное приветствие:

— «… И надеюсь когда-нибудь лично посетить Бритунию. Король Пограничного королевства Эрхард, сын Этельвульфа.»

Эртель закончил чтение, тихонько откашлялся, свернул свиток и вопросительно покосился на Вегеля. Советник чуть наклонил голову и протянул правую руку.

Эртель, сообразив, что ему нужно делать, подошел к нему и с поклоном отдал грамоты. Вегель взял свитки и передал Эльдарану. Король скучающе посмотрел на свернутые пергаментные листы и небрежно уронил рядом с собой. В наступившей тишине заскрипел его старческий голос:

— Мы благодарим посла, а через него и нашего собрата Эрхарда, за оказанное нам уважение. В ответ выражаем ему нашу признательность и надежду на мир и выгодные торговые отношения между двумя нашими государствами. Однако требуется разрешить вопрос с послом Эндоло.

Вегель хлопнул в ладоши. Двери сзади открылись, и в зал, почтительно кланяясь, вошел дворцовый распорядитель.

— Пригласи Эндоло из Пограничья,— сказал король, вяло взмахнув рукой и опередив раскрывшего рот Вегеля.

Распорядитель, снова поклонившись, вышел, а через несколько мгновений в зал быстрыми шагами вошел тот самый Эндоло — один из охранников злополучного каравана. За прошедшее время немедиец отрастил усы и бородку, да и одеваться стал не в пример лучше. Из всей компании он знал только Конана и без особого удивления кивнул ему.

— Ты знаешь, господин посол, но у вас в стране, увы-увы, опять произошел переворот,— с некоторым ехидством в голосе сообщил Вегель.— Король, которого ты представлял, оказался оборотнем, и его лишили жизни. Правда, как мне сообщил верный человек, Его величество Хьярелла нашли сжимающим рукоять кинжала, торчавшего из его собственной груди.

Конана, принимавшего непосредственное участие во всех этих событиях, разобрал смех. Да и не только его. Эртель и Веллан с трудом сдерживались, даже обычно сумрачный Эмерт посветлел. Один Тотлант оставался невозмутим, как мумия из пирамид его далекой родины.

— Понятно…— протянул слегка разочарованный Эндоло.— Сменился король, сменяется и посол, верно?

— Да, мой друг,— прохрипел Эртель, которому неудержимо хотелось выскочить в коридор и заржать во все горло.— Теперь послом буду я, а ты можешь отправляться на родину.

— Понятно,— повторил Эндоло.— Ну что ж…— Он вздохнул.— Думаю, нам еще стоит обговорить кое-какие здешние дела.

— Само собой,— согласился Эртель.— Завтра утром ты мне все расскажешь.

Эндоло поклонился:

— Я могу идти?

Эльдаран слабо махнул рукой. Немедиец повернулся и вышел также быстро, как и вошел. Король посмотрел на Эртеля, потом на Веллана, особенно долго и пристально он вглядывался в стигийца, но смутить мага ему не удалось. Киммерийца король вспомнил не сразу.

— Варвар? — наконец неуверенно произнес он.— Наши пути никогда не пересекались? Конан недолюбливал обращение «варвар» и слегка обиделся. Однако все же ответил:

— Было дело. Я еще вас, Ваше величество, от смерти спас и за дочку вашу отмстил. Вернее, мы — я и Кейлаш.

Король чуть улыбнулся.

— Теперь я вспомнил. Тебя, кажется, зовут Конан?

— К вашим услугам, Ваше величество.— Конан вспомнил дворцовые порядки и слегка поклонился. «А у старика, оказывается, еще неплохая память»,— польщенно подумал он.

Король улыбнулся чуть шире и немного искреннее. Он поднял глаза к потолку и мечтательно прошептал:

— Был когда-то и я молодым… О, моя Эльспет…

Когда-то давным-давно, почти двадцать лет назад, Конана, тогда еще совсем молодого и имевшего весьма смутное представление о нравах цивилизованных городов, решили сделать козлом отпущения, подсунув ему браслет принесенной в жертву принцессы Эльспет — дочери короля Эльдарана. Но когда варвара пришли, так сказать, брать с поличным, то есть с браслетом, киммериец показал все, на что он был способен, раскидал стражников и сбежал. К своей подружке-танцовщице.

В драке ему изрядно досталось, и девушке пришлось позвать знакомого священника из храма Митры, разбиравшегося в искусстве врачевания. Перевязав раны варвара, лекарь, естественно, поинтересовался, по какому поводу была драка и кто сумел так хорошо обработал подобного громилу. Конан (в его оправдание можно только повторить, что он был молод и частенько доверял не тем, кому нужно) выложил всю историю с подкинутым сокровищем, а в доказательство предъявил и сам браслет. Священник схватил вещицу своими сухими лапками и вдруг заорал, как полоумный, бегая по комнате с выпученными глазами:

— Зло! Зло! Зло!

Конан уже подыскивал что-нибудь тяжелое, дабы треснуть священника по черепу и заставить остановиться, но старик прекратил орать, зато начал вещать непонятыми варвару словами.

Киммериец и его подружка согласно поддакивали и кивали, а затем потихоньку выставили внезапно спятившего старика за дверь. После чего Конан отправился к королевскому дворцу — поджидать заморийца, подсунувшего ему злополучный браслет. Воришка наверняка должен был явиться за наградой.

Если уж не везет — то не везет во всем. У дворца Конан напоролся на стражу, которая после долгих мытарств загнала беднягу-варвара в сточные трубы. Там он храбро расправился с местным зубастым-клыкастым обитателем помоек и даже нашел способ выбраться наверх. Однако какой-то не вовремя подвернувшийся садовник своей лопатой отправил киммерийца в страну бога снов Дагота.

Очнулся Конан, как обычно, за решеткой.

Однако история и не подумала на этом закончиться. Конану удалось оправдаться и даже выбраться из тюрьмы, попутно уничтожив почти всех настоящих виновников гибели принцессы Эльспет. Как водится, предводитель злобной шайки (вернее, предводительница — жрица-мутари) ускользнул, направившись через горы в пустыни полуночного Турана.

Конан, которого неизвестно почему потянуло на благородные поступки, вместе с Кейлашем отправился за ней, с пафосом провозгласив: «Зло должно быть наказано!»

Сколько раз потом Конан пожалел об этих словах — известно только ему одному.

С ними увязался и сумасшедший жрец. К счастью для попутчиков, в дороге ему проломили кувшином голову. Конан к этому отношения не имел, хотя руки у него чесались — любого выведет из себя ежедневное повествование о злобных кознях и отвратительных привычках мутари.