Мыс Иерихон - Мэг Гардинер

— Мы с вами знакомы?

Он сложил губы в презрительной улыбке:

— «Рок-Хаус». Я Шон Катнер.

Да, конечно, «Рок-Хаус» — реалити-шоу. Каждую неделю непрофессиональные певцы исполняют свои песни для богачей в надежде получить контракт на запись диска, и каждую неделю члены жюри сообщают им, насколько они неталантливы. Это был целый легион неудачников. Джесси находил все это ужасным, а мне это зрелище нравилось. Конечно же, я знала Шона Катнера. Он был омерзителен.

Он понял это по выражению моего лица и нахмурился:

— Единственный и неповторимый.

Двадцать шесть миллионов зрителей посмотрели это шоу вживую. Яркое освещение, охрипшая от крика аудитория, пробежка камерой по сцене.

Шон исполнял обычный рок. Своей песней он доводил до умопомрачения толпу и себя и заканчивал выступление весь мокрый от пота. Под мышками у него были черные пятна, рубашка приклеивалась к телу, а по лицу и шее текли ручейки.

Жюри не очень-то церемонилось. Превосходная песня. А как быть с по́том?

Заинтересовавшись, я пошла к двери. Шон Катнер был первым персонажем статей в желтой прессе, с которым я познакомилась.

Он поднял руки:

— Сейчас не время. Я еще не привык к местному времени, и мы все скорбим.

Ничего себе! Он считал, что я хочу получить у него автограф. Странная дрожь вернулась, но теперь она была еще сильнее.

— Бритт была моей лучшей подружкой по отборочным прослушиваниям в «Рок-Хаус». То, что произошло, ужасно.

— Я не знала, что она принимала участие в конкурсе.

Он сунул руки в карманы.

— Бриттани не прошла прослушивание на первом этапе, но от нее я получил самую сильную поддержку. До конкурса и после.

Из квартиры послышался шум, и мужской голос спросил:

— Кто там, Шон?

Взгляд его зеленых глаз остановился на мне.

— Это любопытная мисс с подъездной дорожки.

Меня снова затрясло, и я поняла, что видела его раньше лично. Но прежде чем я смогла что-нибудь сказать, чья-то рука широко распахнула дверь. Это был отец Бриттани. На его лице вздымались желваки.

— Вы хотите поговорить о моей дочери? Поговорите со мной. Тед Гейнс.

Было ясно, что тело дочери он уже видел. Хоть он и был крепок как пень, выглядел он так, словно ему в живот ударили пущенным со всей силой бейсбольным мячом. Как ему до сих пор удавалось держаться на ногах, просто удивительно.

— Я очень сожалею в связи с вашей потерей.

— Вы подруга Бриттани?

Соседка Бриттани вытирала нос бумажной салфеткой.

— Она приезжала в пятницу, около полуночи. Искала Пи-Джея.

Гейнс и Шон задвигались и, казалось, закрыли собой весь проход. Шон вынул руки из карманов. Взгляд Гейнса похолодел.

— Чего вам от него надо? — спросил он.

— Могу биться об заклад, она приглядывает за ним, — сказал Шон.

— Отнюдь нет, — возразила я.

— Да, вы болтаетесь тут, чтобы получить возможность сказать ему, что путь свободен. — Он посмотрел поверх меня в сторону улицы. — Ах ты черт! Вон и он.

Гейнс вошел в дверной проем.

— Где?

— Вот он, мерзавец. Вон там.

Он сорвался с места и побежал мимо меня.

Я повернулась. Если Пи-Джей вернулся, то получит свое. Но его нигде не было видно. И тогда я с ужасом поняла. Шон бежал в сторону моей машины.

Джесси сидел, прижав к уху телефон и глубоко натянув бейсбольную кепочку. В связи с тем, что окна машины отражали свет заходящего солнца, можно было легко ошибиться.

Я сдвинулась с места. Гейнс схватил меня за руку:

— Нет, вы никуда не пойдете.

— Это не Пи-Джей.

Я попыталась вырваться.

— Он должен ответить за свое преступление.

Шон бежал по пешеходной дорожке. Я выкрикнула имя Джесси. Шон подбежал, распахнул дверцу, схватил Джесси за руку и вытолкнул его из машины.

Я видела, как Джесси повалился на землю. Потом все стало развиваться с головокружительной быстротой. Я оттолкнула Теда Гейнса к стене, а сама помчалась к машине. Шон, побагровев, стоял над Джесси и кричал: «Подонок, сволочь!» Потом отвел ногу назад и ударил его по ребрам.

У меня потемнело в глазах. Я чувствовала, как Тед Гейнс бежит за мной. Джесси лежал на спине в грязи, и было видно, что одна из его ног зажата между дверцей и рамой. Он не мог ни уйти, ни подняться. Шон продолжал орать: «Гнусный тип, она погибла из-за тебя!» И он снова занес ногу для удара.

Джесси скрипел зубами. Последовал удар. Джесси быстро протянул руку, зажал ногу Шона, согнув свою руку в локте, и навалился на него.

— Я сейчас переломлю тебе колено, — пригрозил он.

У Шона изо рта потекла слюна.

— Идиот. Она пошла на вечеринку только из-за тебя. И теперь она мертва.

— Еще пять фунтов давления, и ты услышишь, как оно треснет.

Шон пытался освободиться, дергаясь во все стороны. В верхней части тела Джесси был очень силен. Шон был зажат. Он ухватился за дверцу автомобиля. Глаза у него сверкали, щеки горели. Я поняла, что́ он собирается делать.

Джесси тоже это понял: захлопнуть дверцу и прижать Джесси ногу. Он защемил Шону ногу в тот самый момент, когда я удерживала его, прижав к «эксплореру». Потом Тед Гейнс схватил меня так, как это делают в соревнованиях по армрестлингу. Шон исходил криком от боли и скакал кругами на одной ноге.

Гейнс прижал меня к машине.

— Не вмешивайся.

Я показала в окно на лежащую на заднем сиденье инвалидную коляску:

— Это его. Понимаете?

Гейнс уставился на коляску.

— Что?

Шон хромал.

— Стервец, я тебе размозжу башку!

Джесси был вне себя от злости. Он пытался сесть, придерживая рукой ребра, по которым Шон ударил его. До Гейнса наконец дошло, почему Джесси не мог встать. Гейнс отпустил меня. Он был в шоке.

Шон бросился на Джесси, но Гейнс остановил его:

— Нет. Этот парень на инвалидной коляске. Это не Блэкберн.

— Черта с два!

Гейнс удерживал его. Шон внимательно посмотрел на Джесси. Он все еще не верил в происходящее. Потом поднял руки и отступил.

Гейнс наклонился:

— Бог мой, сынок, извини. Позволь мне помочь тебе.

— Не нужно.

Нога Джесси все еще была прижата дверцей. Он пытался освободить ее. Я подошла к нему.

— Со мной все в порядке. — Он посмотрел на Шона: — Все в ад норовишь попасть?

Шон тер ногу.

— Ты сломал мне коленку.

— Если бы я это сделал, ты сейчас валялся бы на земле и визжал как недорезанная свинья. — Джесси освободил ногу и сел. — Это только вывих. Так что тебе еще повезло.

— Мне больно. Я подам в суд.

— Подавай. Мне нравится ловить рыбку в мутной воде.

— Ты смеешься надо мной? — Он вытер лоб тыльной стороной руки. — Знаешь что? Да иди ты к чертям собачьим!

Сказав это, он захромал прочь.

— Эй, вернись!

Он направился к дому, продолжая тереть лоб.

— Он сидел там, в твоей машине. Что я мог еще подумать?

— И это все? Это все, что ты можешь сказать?

— Моя лучшая подружка мертва, а теперь еще и коленка болит. Так-то вот.

Рубашка у него промокла под мышками. Он облизал верхнюю губу и остановился.

— Не заводись. Если Пи-Джей и не убивал Бритт, значит, это сделал кто-то из его дружков. Передай ему, что он у меня на крючке. Как только я его увижу, то разорву на мелкие кусочки.

И он ушел.

У машины на бордюре сидели Джесси и Тед Гейнс. Спортивная рубашка Джесси была вся в грязи.

— С тобой все в порядке?

Он кивнул.

Гейнс тер себе лоб.

— Ты даже не представляешь, как я сожалею о случившемся. Но Шон воспринял смерть подружки очень болезненно. — Он съежился. — Мы все это так восприняли. О Боже! — У него затряслись плечи. — О Боже, девочка моя.

Закрыв глаза ладонями, он встал и пошел в дом.

Когда он закрыл за собой дверь, вокруг нас остались только мерцающий свет, мокрая дорога и пустой вечер. В спину нам дул холодный ветер.

— Черт бы побрал весь этот дурацкий день! — выругался Джесси.

Он скользнул по бордюру и приподнял свое тело, садясь на раму. По лицу Джесси было видно, что он испытывает сильную боль.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

Ухватившись за ручку над дверью, он приподнялся и сел на свое место.

— Когда-нибудь посадка в эту машину будет стоить мне моих плеч. Большой высокий внедорожник. Забираться в него — все равно что заниматься скалолазанием.

Удар прямо между глаз.

— О Боже!

Он захлопнул дверцу.

На обратном пути он сидел, откинувшись на спинку сиденья, и смотрел в окно. Разговаривать ему не хотелось. Его опять одолевали невеселые мысли. У моего дома он сразу же направился к своей машине, которая стояла на улице.

— Мне поехать с тобой? — спросила я.

— Твои родные здесь, так что оставайся.

Забор был обвит темнеющим в сумерках плющом. Джесси остановился у своего «мустанга». В свете уходящего дня он выглядел старше своих двадцати восьми лет. Я отвела локон волос на его голове за ухо.