Умей вертеться - Марина Серова

— Присаживайтесь с нами. Чайку попьете? — предложила Нина.

— Ой, пейте-пейте, я не хочу. Это я только спросить зашла.

— Вы в тот злополучный вечер, говорят, у сестры как раз были? — поинтересовалась я.

— Да. Она нам днем позвонила, у нее труба потекла. Так Ванюшка собрался помочь, ну, и я с ним. Думаю, заодно и повидаемся. Там и заночевали. Утром рано вернулись.

В качестве свидетельницы, поняла я, она была для меня абсолютно бесполезной, поэтому я замолчала, тщательно пережевывая бутерброд.

— Ну не буду вам мешать. Ешьте, а я посижу еще немного около соседушки. Алинке-то тоже бы надо посидеть около бабушки.

Нина хотела объяснить обстановку, но я ее перебила:

— Совсем не обязательно ребенку сидеть у гроба. Ее на сегодняшний вечер в соседний подъезд к подружке отправили. Зачем лишний раз ребенка травмировать?

— И то верно, — согласилась Мария Ивановна. — Ну, кушайте, я пойду.

Соседка удалилась.

— Никому не стоит говорить, Нина, что Алинка временно не живет здесь, чтобы не вспугнуть преступника. Сплетни распространяются с космической скоростью. Что знают двое, то знает и свинья. А значит, и преступник, не стоит его настораживать.

— Да Мария Ивановна — хорошая женщина. Не сплетница.

Тут я мысленно усмехнулась: язык хорошей женщины мало отличается от языка плохой, если дело касается передачи сплетен.

— Тяжело ей, — вздохнула Нина.

Я молчала, размышляя о туманном завтра: как там у нас все сложится, сумею ли я от Игоря и Алинки беду отвести. А Нина разговорилась:

— Представляешь, Тань, как судьба иногда вертит людьми. Раньше Мария Ивановна была комсомольским вожаком. Всегда на виду — положение, уважение людей. В личном плане, правда, у нее не сложилось. Замуж так и не вышла. Одна ребенка родила, он у нее поздний. Еще позже, чем я у мамки. Ей уж около сорока было, когда Ванюшка родился. Я все тогда еще нянчить его к ней бегала. Сама пигалица, а туда же. Мне он таким малюсеньким казался, а я себя уже взрослой считала.

Нина невольно улыбнулась, предаваясь воспоминаниям детства.

— Но ей и тут не повезло, — продолжила она, — ребенок родился больным. Намучилась она с ним. У него шизофрения вялотекущая. На работу нигде не берут. Да еще сестра больная. Вот и рвется на части. Ей однажды пришлось у сестры около года прожить, помогать по хозяйству.

Отмахиваться от ничего не значащих разговоров мне не хотелось по одной простой причине: я была рада, что Нина нашла нейтральную тему и немного отвлеклась от своих собственных проблем. Это уже хорошо.

— А где живет ее сестра? — спросила я, лишь бы показать, что внимательно слушаю и прониклась проблемами многоуважаемой Марии Ивановны.

— На Московской, недалеко от родителей Елены Михайловны.

Когда Нина упомянула Ленкиных родителей, мои мысли вновь вернулись к Алинке, и я подумала, что Васька Свекла мог бы стать как раз подходящей кандидатурой на роль телохранителя Алинки во время похорон. Как и я, разумеется.

Вспомнив про Ваську, я тут же шлепнула себя, пардон, по глупой своей репе. Сказала человеку, что жду его звонка, а сама оставила сотовый в машине и сижу тут чаи распиваю. Ай да Танька! Ай да молодец!

Я вскочила как ужаленная и объявила, что мне пора.

— За Алинку не волнуйся. Я привезу ее прямо к моменту похорон. С ней будет надежный человек, — скороговоркой выпалила я и кинулась прочь из квартиры.

Я влетела в машину и схватила сотовый. Набрала Васькин номер:

— Вась, ты? Извини, что так вышло. У меня тут запарка, и я сотовый в машине забыла.

— Танюх, ну ты даешь! А я звоню-звоню, никто трубку не берет. Так уж мы с Витьком решили сами с «Шефеде» разобраться.

Показалось, что в этот момент я услышала в трубке приглушенный стон. Мне поплохело, как говорит моя подруга Светка. О Васькиных методах разборок я досконально ничего не знаю — сталкиваться не приходилось, но догадаться было совсем не сложно. Большого ума для этого не надо и буйной фантазии тоже.

— Вась, ты где, голубчик? Адрес давай быстро! И ничего без меня предпринимать не смей!

— Как скажешь, Танюх. Клиент же твой, — Васька хохотнул, — давай подгребай. А то вдруг у него сердце слабое, — и он отключил мобильник.

Я завела машину и понеслась, как на крыльях, в тысячу первый раз за сегодняшний день усердно молясь, чтобы не нарваться на гаишников.

Но в районе аккумуляторного завода полосатый жезл взметнулся вверх. И где только они прячутся, черти полосатые?! Кажется, все как на ладони, ан нет. Обязательно найдут укромное местечко. Как тараканы, е-мое. И появляются на твоем пути совершенно внезапно, именно в тот момент и в том месте, когда и где ты, на мгновенье расслабившись, меньше всего этого ожидаешь.

Чертыхнувшись, я остановилась. Ко мне шел капитан средних лет кавказской национальности. Это меня несколько порадовало: мужчины южных кровей, как правило, ко мне неравнодушны. Они ж вообще, ни для кого не секрет, блондинок любят, а зеленоглазых, как показывает практика, тем более.

Он подошел к автомобилю, козырнул и представился. Потом спросил нараспев:

— И куда так торопимся, дарагая, слюшай? Ограничителя скорости не видим, да-а? Да-акументики, пажалста.

Я хотела было изобразить на лице голливудскую улыбку, но мгновенно передумала, извлекла корочки и протянула их в раскрытое окошко вместе с правами и техпаспортом автомобиля. Уже начало темнеть, авось не заметит, что они просроченные:

— Простите, господин капитан, я ваша коллега. Погибает человек. И я должна его спасти. «Промедление смерти подобно», — изрекла я известную истину.

— Вах-вах! А что случилось, слюшай, да?

— Человека убивают, — обреченно выпалила я и добавила с грустью в голосе: — Сама терпеть не могу правила нарушать.

Это его подкупило. Он расплылся в улыбке.

— Харашо, когда не нарушаещь, да. Такая красивая девущка. Жалко будет, если башка разобьешь, слюшай.

— Не разобью, — заверила я.

Он вернул мне документы и снова козырнул. Я облегченно вздохнула. Хорошо, что мне встретился мент кавказских кровей, наш бы точно разоблачил меня с корочками да еще бы и машину на штрафную стоянку забрал.

Можно было решить этот вопрос, конечно, и по-другому: прибегнуть к помощи зеленых и хрустящих. Только ведь тоже смотря на кого нарвешься — палка о двух концах.

Я выжала педаль сцепления и тронулась в путь, нервно посматривая на часы. И хоть беседа с гаишником заняла не более пяти минут, я жутко волновалась, как бы там Васька эту самую «Шефеде» по кирпичикам не разнес, пока я в пути.

Но как я ни нервничала, гнать машину на предельной скорости больше не стала. Себе дороже обойдется. Еще и правда «башка» разобью.

Я приехала по указанному Свеклой адресу и недоуменно воззрилась на вывеску небольшого магазинчика, который был отгорожен от мира зеркальными витринами и такими же дверями, отражавшими яркий свет уличных фонарей. Невозможно было увидеть, что творится там, внутри. Оказалось, что таинственная «Шефеде» — это небольшой магазинчик бытовой техники.

Владелец магазина, видимо, желая себя увековечить, повесил над крыльцом вывеску «Шурбанов Фарид Давлатович & Кo».

На двери снаружи висела табличка «Closed». Я с силой толкнула дверь, но она и не думала поддаваться. Тогда я принялась стучать в нее кулаками, выкрикивая:

— Василий Петрович, это я, Таня! Откройте немедленно!

Дверь открылась, я шагнула внутрь, в помещение с приглушенным светом, и ужаснулась.

Посередине маленького помещения со стеллажами, заполненными кофеварками, кухонными комбайнами, фенами, утюгами и прочей бытовой техникой, со связанными за спиной руками, намертво прикрученный к стулу, с кляпом во рту сидел брюнет. Рубашка на животе была задрана, а на белом, покрытом черным пушком солидном, немного рыхлом брюшке алело пятно — ожог. Из глаз несчастного катились непрошеные слезы, а под стулом растеклась прозрачная лужа. Взглянув на брюки бедняги, я поняла, что он обмочился от боли или испуга. Васька все же успел перестараться.

Откуда-то из угла раздалось глухое мычание. Я оглянулась и увидела связанного парня в камуфляжке. Рот его был заклеен скотчем.

Васька поставил на прилавок еще не остывший утюг от Tefal, которая всегда, судя по рекламе, думает о нас.

— Вот, Танюх, мы с Витьком нашли его. Сама с ним разбирайся. Пока ничего не сказал. Говорит, что не знает никакую Таню Гаврилову. Но если ты мне разрешишь, то я доведу дело до конца. Он, гнида, все-е скажет! А Витек мне подсобит. Мы его землю есть заставим. Да, Витек?

Витек, уютно разместившийся на прилавке, кивнул стриженной под ноль шишковатой башкой.

— Какой базар! Разберемся.

— Как же он тебе, балда, что-нибудь может сказать, если ты ему рот заткнул? — прошипела я, в упор глядя на Ваську.