Путь к моей судьбе (СИ) - Серебрякова Александра

И все же, спустя несколько минут, я наконец-то набралась смелости и шагнула вперед.

Покинуть незаметно палатку оказалось на удивление просто. Как, впрочем, просто было и оказаться недалеко от прорыва — всего лишь стоило воспользоваться амулетом, что до сих пор находился на моей шее. Оказалось, его можно было использовать для перемещения. Правда, перемещался он только в те места, рядом с которыми находился прорыв. Но и на том спасибо.

Оказавшись в лесу, я глубоко вздохнула и посильнее закуталась в свой плащ. Здесь было довольно холодно, гораздо холоднее, чем в Шерских лесах. Да что тут говорить, в некоторых местах здесь встречался снег — и это в конце весны!

Еще раз вздохнув, я поспешила в ту сторону, откуда тянуло особой силой.

Ощущение от прорыва не перепутать ни с чем другим. Чем ближе ты оказываешься от прорыва, тем сильнее и ярче эти ощущения. Каждый чувствовал что-то особенное. Мне, например, казалось, что я захожу в воду, и чем я была ближе к месту, тем холоднее мне было.

Я знала, что сейчас я нахожусь достаточно близко от прорыва. И ощущения от этого были не самыми приятными. Мне казалось, что я окунулась в ледяной прорубь, и холод проникал все глубже и глубже.

Остановившись, я быстро сняла амулет — на данный момент он мне ничем не поможет. Более того, он может даже помешать, сбивая меня. Все-таки это был, в первую очередь, защитный амулет и защищал он меня, в том числе, и от влияния на сознание. А мне сейчас необходимо было быть как можно более открытой — только так я смогу впасть в транс и сделать то, что должна сделать.

Как только амулет соскользнул с шеи, я быстро убрала его в карман, тут же почувствовав, что мое сознание начинает затуманиваться. Я словно больше не могла себя контролировать, и мое тело теперь не было мне подвластно.

Глава 11

Интересно, а молоко за вредность в этом мире я могу получить? Потому что то, что я делаю сейчас, явно не прибавляет мне здоровья.

А кому вообще может прибавить здоровья прогулка в тонкой рубашке, которая совсем не греет? Нет, я же специально взяла с собой теплый плащ. Знала же, куда иду. Да вот только стоило мне снять амулет, как я тут же сняла с себя этот плащ, забросила его, как, впрочем, и свой амулет, в холщевую сумку, которую, в свою очередь, припрятала в корнях у раскинувшего свои ветви дерева, смутно напоминавшего мне нашу земную ель.

А затем, проверив, что ничего с собой лишнего не взяла, кроме как небольшого кинжала, я встала и пошла вперед.

При всем при этом себя я не ощущала вовсе. Мне казалось, что меня словно заперли в этом теле — я могла слышать, видеть, осознавать, но ничего при этом сделать не могла. Ни одного движения. Я даже холода практически не ощущала, хотя точно знала, что моему телу явно не тепло. Эх, как бы не пришлось мне потом от простуды лечиться…

Я решительно шла вперед, навстречу к прорыву, и с каждым шагом мне все труднее было здраво мыслить. Казалось, что в мое сознание начинает вливаться поток чужих мыслей.

Шаг — и я понимаю, что знаю о том, что вблизи от меня нет ни одного воина. Второй шаг — и я откуда-то уверена, что никто за эти дни так и не смог добраться до прорыва. Тритий шаг — и я будто наяву вижу, что этот мир из последних сил сдерживает этот прорыв. Он уже не пытается его залечить, нет, он просто старается до последнего оттянуть тот момент, когда прорыв раскроется полностью и из него на эту земли ступят твари.

И я срываюсь на бег.

Сейчас мне плевать на то, что меня могут заметить, а если заметят, то, скорее всего, постараются остановить, задержать, а когда у них ничего не выйдет, то и убить. Мне все равно на то, что новые знания от этого бега не просто вливаются — они вторгаются в мой разум оглушающим тайфуном, принося жуткую боль.

Я чувствую, что мое тело не выдерживает этого напряжения, что из моих глаз бегут кровавые слезы. Но так же отчетливо я знала и то, что сейчас я просто не могу остановиться. Что счет идет даже не на часы — на минуты.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Где-то на периферии сознания я замечаю, что лес становиться гуще, непроходимее. Ветки цепляются за мои вещи, разрывая тонкую рубашку и оставляя на теле тонкие царапины. В какой-то момент лента, которой я повязала косу, намертво зацепляется за ветку и остается там, а волосы, не скрепленные теперь ничем, волнами падают на мои плечи и спину.

Удивительно, но, несмотря на то, что ветви царапали меня, сильно мешая пройти вперед, я ни разу не споткнулась и не упала, будто мои ноги знали, куда нужно ступить в следующее мгновение. Я буквально кожей ощущала, когда мне нужно чуть отойти в сторону, а когда перепрыгнуть препятствие.

Я не знаю, сколько прошло с того момента, как я рванула к месту прорыва. Мне казалось, что прошло всего пара минут, хотя, вероятнее всего, это не так. Я знаю, какое расстояние мне пришлось преодолеть и понимаю, что за пару минут я не смогла бы это сделать.

Оказалась на месте прорыва я слишком уж неожиданно для себя. Вот еще буквально пару секунд назад продираюсь сквозь какие-то колючие, засохшие кустарники, а в следующее мгновение влетаю на небольшую поляну.

И сразу осознаю — это оно.

То, к чему я так сейчас спешила.

Прорыв.

На первый взгляд он не выглядит пугающим, нет, потому что его и не видно. Серый туман плотной стеной окутывает это место.

Я медленно обхожу это место по кругу, уже зная, что этот прорыв совсем небольшой и занимает не больше одного квадратного метра. Туман же расстилается метров на пять от цента прорыва. А ведь поляна больше.

Я уже говорила, что на первый взгляд все выглядит не так страшно? Так только кажется на первый взгляд, потому что, стоит присмотреться внимательнее и я вижу, что эта поляна мертва. Молодая трава, что только-только пробилась, пожухла.

Это место выглядит мертвым.

А еще этот холод. Жуткий холод, продирающий до костей.

Здесь нет жизни и, находясь сейчас на этой поляне, я чувствую себя чужеродным объектом.

«Мне тут не место, мне нужно бежать отсюда!», — кричит часть меня, но я стою, словно ледяная статуя.

Я не могу уйти.

Не могу.

И я делаю шаг вперед.

Из груди вырывается стон боли, и я вижу, как туман, колыхающийся раньше в хаотичном направлении, медленно начинает двигаться в мою сторону.

«Кровь. Кровь Хранителя должна отпугнуть то, что чужеродно для этого мира», — неожиданно раздается в моем сознании чей-то незнакомый голос.

Я, не задумываясь, выхватываю кинжал, что прихватила с собой и резко чиркаю по ладони. Туман, который уже практически окутал меня, резко отступает и мне кажется, что где-то вдали раздается рассерженное шипение.

Капля за каплей, моя кровь стекает с тонких, хрупких, словно изломанных пальцев и падает вниз. А на том месте, где кровавые капли соприкасаются с землей, появляются багряно-красные цветы — аршисы.

Совсем скоро мне приходится сначала проводить острым лезвием по запястью левой руки. Чем ближе я подхожу к прорыву, тем гуще становится туман и тем неохотнее он отступает.

И вот я вижу прорыв.

Он… странный, непривычный для меня. Его так же непросто описать, как и увидеть. Больше всего это похоже на искажения, в которых периодически вспыхивают угольно-черные вспышки.

И как с этим бороться? Как уничтожить то, что ты даже видишь с трудом?!

***

Кирсен Хьюз

Мне было неспокойно.

Неспокойно с той самой минуты, как нам пришлось оставить мирсэ Андра в лагере и отправиться в Сентифорские леса.

И вот что странно — переживал я явно не потому, что мне пришлось оставить человека, который знает что-то о ней — девушке, что с первого мгновения запала в мое сердце.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я глубоко вздохнул и покачал головой, отгоняя ее образ и вновь возвращаясь к этому странному пареньку.

Андр… Это ведь даже не его имя. Странно, все в группе обращаются друг к другу по именам и только этого парня отчего-то зовут по фамилии. Да и фамилия, честно говоря, довольно странная — никогда раньше подобной не слышал.