На островах - Михаил Павловский

Атаки противника, как всегда, начались рано утром. Солнце взошло в серой пелене. Когда туман рассеялся, в небе появился фашистский разведчик. Он долго кружил над нашими позициями. За ним нагрянули «юнкерсы». Началась яростная бомбежка. Длилась она около часа. Наш передний край был буквально перепахан.

За бомбежкой последовал не менее яростный артиллерийский обстрел. Били и полевые батареи, и корабельные орудия. Батарея капитана Стебеля ничего не могла поделать с кораблями противника: они находились вне видимости наблюдателей.

День, обещавший с утра быть погожим, испортился. С запада нанесло тучи, зарядил мелкий частый дождик.

Ключников, вынесший на своих плечах всю тяжесть боев на Муху и у Ориссарской дамбы, измученный бессонными ночами и уставший до такой степени, что засыпал на ходу, попросил Пименова подменить его.

— Я сосну малость, Виктор Матвеевич. Погода скверная, и немцы, наверное, не полезут.

— Конечно, Николай Федорович. Да если и начнется, я тревожить вас не стану. Вам необходимо как следует выспаться, на вас лица нет.

— Нет, нет, только не это, — запротестовал Ключников. — Одному вам руководить боем будет тяжело. Так что убедительно прошу, разбудите, а то я и впрямь не проснусь. Действительно устал очень.

— Ну, хорошо, — согласился Пименов.

Ключников пригнулся и скрылся в блиндаже.

— Все равно не разбужу, — буркнул Пименов. — Пусть отоспится.

И тяжело вздохнул:

— Вот ведь дела какие, товарищ Павловский.

— Да, хуже не придумаешь. Силенок маловато, артиллерии — кот наплакал.

— Я не о том, вот о нем, — Пименов кивнул на дверь блиндажа. — Сколько забот свалили на одного Николая Федоровича. А он хоть и двужильный, но ведь всему есть предел. Охтинского потеряли; совсем худо станет, если…

Виктор Матвеевич не договорил.

К полудню дождь приутих, и гитлеровцы возобновили атаки. Ринулись вдоль шоссе, пустив вперед танкетки. Удар пришелся по остаткам 79-го стрелкового полка Ладеева. Сильный пулеметно-винтовочный огонь с нашей стороны заставил противника залечь. Артиллеристы Букоткина изловчились как-то подбить две танкетки, остальные развернулись и скрылись в ближайшем перелеске.

Приведя себя в порядок, немцы повторили атаку. И снова неудачно. Тут, как говорится, нашла коса на камень: гитлеровцы лезли опять и опять с упорством одержимых. Атака следовала за атакой. В промежутках между ними противник вел сильный минометно-артиллерийский обстрел наших позиций.

Так продолжалось до четырех часов дня. Потом натиск неприятеля стал ослабевать.

— Ну, кажись, выдохлись, — обрадовался Пименов. — Можно теперь и пообедать.

Боец принес два котелка, с кашей и щами.

— Старший политрук, присоединяйся, — предложил полковник и протянул мне ложку.

Каша чуть пригорела и пахла дымом. Мне показалось, что она чуть-чуть отдавала пороховой гарью.

— Ничего, так-то даже вкуснее, — смеялся Пименов. — Потом эту кашу еще вспоминать будем.

— Если уцелеем.

— Да, ленинградцы забыли, видно, про нас, — вдруг сказал полковник.

— Им тоже нелегко.

— Понимаю… Хорошо, хоть самолеты изредка присылают, боеприпасы подбрасывают и раненых вывозят. Как думаешь, Павловский, вспомнят, что мы есть на свете?

— Должны.

— И я так думаю, — Виктор Матвеевич задумался.

Прибежал связной:

— Товарищ полковник, немцы обошли Ладеева!

Пименов подскочил. От резкого движения котелок с остатками еды опрокинулся на землю.

— Как обошли! Каким образом?

— Должно быть, с левого фланга прорвались. Слышите?

На левом фланге действительно шла перестрелка. Пименов вызвал лейтенанта Г. Кабака и приказал:

— Соберите быстро сводную группу из моряков, артиллеристов, из остатков вот его, Павловского, истребительного отряда и ударьте по прорвавшимся немцам с тыла. Живее!

К счастью, инженерный батальон вовремя закрыл образовавшуюся брешь. Прорвавшийся противник, оказавшись отрезанным от своих, думал уже не о том, чтобы сбить с позиций подразделения 79-го стрелкового полка, а как самому вырваться из «мешка». Спастись удалось лишь немногим.

На третий день гитлеровцы прекратили атаки. С утра над нашими позициями появился «юнкерс», но вместо бомб на землю посыпались листовки. Я поднял одну из них. На клочке бумаги размером с тетрадочный лист — изображение занятой фашистами Эстонии, полуокруженного Ленинграда и полуострова Сырве, помеченного пятиконечной звездой.

Рисунок не нуждался в пояснениях. Ниже следовало обращение гитлеровского командования к моонзундцам. Льстиво называя нас героями, захватчики предлагали сдаться в плен, так как дальнейшее сопротивление якобы бесполезно.

Ключников, тоже разглядывавший листовку, иронически сказал:

— У этих аккуратистов все по теории. Окружены, — значит, сдавайтесь на милость победителя. Держи карман шире — так мы и разбежимся к вам. Ждите!

Гитлеровцы соблаговолили дать нам на раздумье всего одни сутки.

Генерал Елисеев вызвал меня на КП и сказал:

— Пока тихо, Павловский, послал бы в тыл кого-нибудь. Нужно прощупать. Хорошо бы «языка» раздобыть.

Я отрядил на задание моряков Еремина и Губенко. Еремин — отличный спортсмен и наездник. Он в совершенстве владел арканом, славился сообразительностью и находчивостью. Губенко, медлительный крепыш, без промаха стрелял. Вместе с лейтенантом Борисом Егоровым я проводил разведчиков за передний край нашей обороны и стал ждать, с беспокойством поглядывая на небо.

Ветер разогнал тучи. В просветах между клочковатыми клубящимися облаками засияли голубые «окна». Время от времени сквозь них проглядывало солнце, и тогда на стволы близлежащих сосен ложились косые золотистые полосы. Я опасался, что погода может улучшиться. А это отнюдь не на руку разведчикам.

Время тянулось медленно. В нашем укрытии то светлело, то темнело. Глядя на игру света и тени, я подумал, что и в нашей судьбе сейчас вот такие же смены — то безвыходное положение, то отдушина. То жизнь, то смерть. Долго ли продлится эта игра? Судя по обстановке, нет. После совещания у Елисеева, когда командующий принял решение отойти на полуостров Сырве, меня да и других командиров, которых я знал близко, не покидало тяжелое чувство обреченности. Мы понимали: события на Большой земле складываются трагически и сейчас там не до какого-то затерянного на островах гарнизона. Возможно, наши подразделения и части бросили на произвол судьбы, принесли в жертву. Не преднамеренно, конечно, а в силу сложившихся обстоятельств. Так иногда случается: жертвуют малым, чтобы выиграть время и спасти большее. На войне это почти закон.