Бесконечная война - Джульетто Кьеза

Проблемы, о которых говорилось в докладе Римского клуба 1972 г., стали чрезвычайно актуальными через много лет. Но это те же самые проблемы: рост населения, превышающий уровень, который может выдержать экосистема; всемирное потепление; кризис в мировом сельском хозяйстве; рост потребления воды, который не обеспечивается механизмами воспроизводства гидрологического цикла; достижение предела, за которым станет невозможным воспроизводство океанических запасов белка; сокращение лесов и наступление пустынь; исчезновение с лица Земли целых видов животных и растений. Это длинный перечень опасных направлений, дальнейшее движение по которым приведет к прогрессирующему разрушению окружающей среды и, как следствие, к упадку мировой экономики. «Мир, в котором потребности экономики, –писал Лестер Браун, – приводят к разрушению природных экосистем, стоит на краю пропасти. Нельзя доверяться исключительно экономическим показателям в выборе сферы приложения капиталов» (The State of the World 2000, Norton & Company. New York; London, 2000. P. 9). И вновь оптимисты уверяют нас, что и этот прогноз не оправдается, как не оправдались и предшествующие предсказания. Глупость таких заявлений очевидна. Они лишены какого-либо экономического обоснования хотя бы потому, что в это же самое время новые технологии, о которых трубят на весь свет эти оптимисты, позволяют науке вырабатывать несоизмеримо более точные системы подсчета и моделирования ситуации, чем сорок лет назад. Более того, по многим аспектам, касающимся сбора данных, информации и статистики, которые были тогда недоступны, очевидно, что отдельные прогнозы сбываются в гораздо худшем варианте, чем это представлялось прежде.

Оптимисты-радикалы, изобретатели «мирового экономического чуда», не понимали, что если не начать перестройку всей экономической системы, то будет невозможен и сам экономический прогресс. Речь идет о выборе между созданием новой, предсказуемой мировой экономики и движением наугад, как это сейчас и происходит, вплоть до того момента, как экономический рост прекратится сам по себе. К разрешению этой проблемы миру необходимо приступить незамедлительно, поскольку последствия будут тем тяжелее, чем больше будет потеряно времени. Вплоть до того, что нам придется действовать в условиях, когда произойдут уже такие необратимые изменения в окружающей среде, последствия которых будут ощущать на себе все последующие поколения.

Между тем сторонникам глобализации по-американски даже не приходило в голову, что экономическое развитие, сопровождающееся неконтролируемым ростом, рано или поздно вступит в конфликт с реальным положением дел, с реальными людьми, которых нельзя втиснуть во вздыбленные графики информации. Ведь экономики без людей не существует. На ком, как не на них, в конечном счете, отразится кривая экономического роста. А если эта кривая направлена в бесконечность, конфликта не избежать. Будет нарушена и вся экология человечества с коллективной историей и традициями народов. Вздыбленные графики роста не сулят ничего хорошего, когда их механически переносят с университетской доски в жизнь конкретных людей. Но в те годы общественное мнение было уверено, что Запад на правильном пути, что Америка представляет все самое лучшее и передовое. И что всем остальным, в том числе и нам, европейцам, не остается ничего другого, как, не сбавляя скорости, следовать за ней. В противном случае мы окажемся в числе проигравших и будем неизбежно отброшены к странам третьего мира. Поэтому категорический императив звучал так: делать все, как Америка, чтобы не остаться позади в лихорадочном состязании между государствами, народами, культурами, цивилизациями.

Первые признаки приближавшейся опасности должны были насторожить Запад. Если не Америку, которая самовлюбленно красовалась перед зеркалом, то, по крайней мере, Европу, у которой не было причин особенно задирать нос, но которая прошла большой исторический путь, позволявший отличить глубинные и постепенные исторические процессы от пузырей на поверхности. Европа же, наоборот, увязавшись за Америкой, неслась сломя голову. Все политические силы, включая левых, поддерживали одни и те же модели модернизации, несмотря на то, что они уже обнаружили свою стратегическую несостоятельность. Левым силам в Европе прежде других следовало бы осознать, что экономический рост в условиях американской глобализации ведет к увеличению, а не уменьшению неравенства. И никто в левых партиях не попытался разобраться, каким образом можно поддерживать на высоком уровне экономический рост в течение долгого времени, при условии, конечно, что такой рост вообще имеет место. Никто из политиков и экономистов левой ориентации даже не пытался разобраться, каким образом можно было бы уменьшить неравенство.

Ирония судьбы! Советская система рухнула главным образом из-за того, что была неспособна к обновлению. Прошло 10 лет, и те, кто приветствовал крушение СССР, оказались не в состоянии разглядеть, что в механизме глобализации по-американски не заложены коррективы модернизации, что модернизация, предоставленная самой себе, могла произвести на свет чудовищ. Эти люди не понимали, как не понимали в свое время необходимость перемен члены Политбюро ЦК КПСС, что капитализм снова нуждается в реформировании. На этот раз реформы следовало бы провести не из-за страха перед коммунистическим противником, а добровольно. Но, убедившись, что коммунизм оказался нежизнеспособным, они пришли к выводу, что капитализму не нужны реформы. Потребовался аналитик глобального капитализма из самой Америки – блестящий, лишенный предрассудков, – который смог бы объяснить европейскому левому движению, куда нас ведет американская глобализация. «Повсеместно логика «турбокапитализма» основывается на том, что ничто не должно мешать повышению эффективности производства: ни ограничительные меры правительства, ни местные обычаи, ни прежние экономические интересы, ни неограниченные привилегии, ни свойственное человеку желание стабильности. Ничто не должно препятствовать конкуренции, которая сама обеспечит эффективность, оставив за чертой бедности тех, кто не соответствует предъявляемым ею требованиям: отдельных людей, предприятия, отрасли экономики, районы и целые страны, а иногда и все вместе взятое (Люттвак Е. Указ. соч. С. 259). Кроме того, саркастически замечает Люттвак, «для сегодняшних левых, олицетворением которых стал Тони Блэр, главная экономическая истина отражена в лозунге всех председателей центральных банков, который гласит: инфляция – это самый жестокий из всех налогов» (там же. С. 226).

Как-то все прониклись идеей, что страны мира соревнуются на одной беговой дорожке. Все бегут в одном направлении «для достижения общего максимального результата», не понимая, что эта гонка изначально сфальсифицирована и никакого соревнования между нациями нет и в помине. Об этом прекрасно сказал Джордже Руффоло, придерживающийся слишком левых взглядов, чтобы современные левые прислушались к его мнению. Если мы возьмем, к примеру, сальдо баланса текущих платежей, то сразу же обнаружим, что «американская экономика со своей чудовищной внешней задолженностью является наименее конкурентоспособной». Если вести речь о честном состязании, то достижения рыночной экономики (высокая производительность, уровень технологической модернизации и т.д.) должны рассматриваться в сочетании с другими компонентами, «которые обеспечивают консолидацию общества, право на труд, развивают образование, здравоохранение, гарантируют безопасность граждан и охрану окружающей среды». А «создание условий для такого гармоничного развития зависит от коллективной политической воли (…) и не может быть отдано на откуп непредсказуемому рынку» (La Repubblica. 2001. 14 авг.). Но в наших ушах постоянно звучала другая песня: всемирная история закончилась, и война с бедностью, как оригинально отметил Фукуяма, «закончилась раз и навсегда поражением бедных». Стоило ли еще терять время на эту переставшую быть актуальной проблему?

Но всемирное шоу продолжалось, постоянно набирая обороты, и становилось все более фантастическим. В том числе и благодаря его американским импресарио, которые превзошли самих себя в увеличении производительности «фабрики грез». Они проявили незаурядную дальновидность, когда практически с самых истоков разработки информационно-коммуникационных технологий взяли их на свое вооружение. Предостережения свыше, даже такие, как катастрофа в Джакарте,унесшая жизни тысяч людей; десять неожиданных испытаний ядерного оружия Индией и Пакистаном; обвал российского рубля и бразильского реала, были просто проигнорированы. Международный валютный фонд (редкое сообщество явных соперников, которые представляют прообраз будущего глобального суперобщества) рассылал своих эмиссаров по всему свету. Они повсюду предлагали одни и те же универсальные рекомендации и выступали за расширение отношений с теми, кто следовал этим рекомендациям. Похвалы удостоились, например, Южная Корея и Таиланд за «впечатляющий рост макроэкономических показателей». Они не замечали, что в обстановке слабого контроля со стороны государства, бессмысленной эйфории, вульгарной некомпетентности и неприкрытых махинаций, совершавшихся под прикрытием лозунга дерегуляции экономики, некоторые корейские предприятия получили на каждый доллар своего капитала по 100 долларов инвестиций из-за рубежа. Так на корейском рынке оказались спекулятивные капиталы в триллионы долларов. Рынки «азиатских тигров», как принято было называть эти страны, раздулись, как воздушные шары. Впрочем, если раздута биржа на Уолл-стрит, то почему это не могут себе позволить биржи Сеула, Бангкока, Сингапура, Куала-Лумпура?