Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но вы готовы их проверить?
— Пожалуй, что да, — последовал неспешный ответ. — Если вы согласны принять мою помощь, разумеется, гарантируя соответствующую компенсацию.
— За полную компенсацию я ручаться не могу. По договору с их величествами мне дозволено субсидировать из собственных средств до одной восьмой суммы расходов на экспедицию. В этом случае мне отойдёт восьмая часть прибыли.
— Одна восьмая? Но, предоставляя в ваше распоряжение третий корабль, я имею право рассчитывать на треть.
— Справедливо. Но в договоре нет речи о третьем корабле. Только об одной восьмой части затрат на экспедицию. Это всё, что мне положено. Как вы видите сами, корона не желает расставаться с ожидаемой добычей и даже восьмая часть далась мне с большим трудом.
— А вы не хотите пересмотреть эти условия?
— Только в том случае, если решусь просить владык Испании снаряжать экспедицию из другого порта. По правде говоря, Палос не заслуживает тех благ, которые принесёт ему открытие Индий.
Это был тонкий ход. Колону удалось напугать Пинсона, ясно дав понять, что другого случая отправиться за моря может и не представиться. И принимать решение необходимо тотчас же, не откладывая до лучших времён.
Пинсон огладил бороду.
— И какой, по-вашему, будет восьмая доля добычи?
Тут уж улыбнулся Колон, пожал плечами.
— И вы меня спрашиваете? Должно ли мне объяснять вам, что мы найдём или ничего, или несметные богатства. А я уверен в своей правоте, как, похоже, в вы, сеньор Пинсон.
Мартин Алонсо забрал бороду в кулак, погрузившись в раздумье.
— Тут надо всё взвесить, — изрёк наконец он. — Мы ещё поговорим об этом. Скорее всего завтра. — А затем добавил, что спросит кое-кого из моряков Палоса, поплывут ли они с ним, чтобы проверить, пользуется ли он достаточным влиянием, и с тем откланялся.
— Я думаю, — удовлетворённо заметил фрей Хуан, когда они с Колоном остались вдвоём, — что вашим трудностям пришёл конец и он примет решение присоединиться к вам.
— А мне кажется, что он давно всё решил, до того, как заявился сюда. Даже до того, как создал те самые трудности, которые теперь исчезнут сами собой.
И фрей Хуан, ужаснувшись, пожурил Колона за чрезмерную подозрительность к человеку, который от всей души стремился ему помочь.
Глава 27
ОТПЛЫТИЕ
При всём своём добром отношении к людям в дальнейшем приор Ла Рабиды, пусть с неохотой, не смог не признать, что Колон не ошибся, подозревая в коварстве богатого судовладельца.
Мартин Алонсо прибыл на следующий день, чтобы подписать контракт. Не один, а с братьями Висенте и Франсиско. Оба они также решили отправиться в Индии и уверенно заявили, что поддержка семьи Пинсонов, самой влиятельной в Палосе, поможет смести все преграды, включая и суеверия, мешающие отплытию.
По заключении сделки ситуация начала меняться разительно. Энергия Мартина Алонсо разбудила дремавшего алькальда и его коррехидоров. Очнувшись от летаргии, они рьяно приступили к исполнению королевского указа, и в несколько дней Колон получил два корабля в добавление к «Пинте», каравелле Пинсона, его доле в экспедиции.
Тут же началась работа по снаряжению и комплектованию команд, и Аранде уже не приходилось мотаться от одной портовой таверны к другой в поисках рекрутов. Словно магический ветер прошелестел над Палосом. Там, где прежде его встречали насмешками, моряки чуть ли не дрались за право плыть на каравеллах Колона. Аранда уже мог набрать самых лучших. С течением времени энтузиазм потух. Женщины Палоса, похоже, не хотели отпускать мужей в столь опасный вояж. Приток в контору Аранды поубавился. Кое-кто из завербованных как сквозь землю провалились. Но всё-таки он набрал девяносто мужественных парней, сколько и требовалось для укомплектования команд каравелл, и все они приняли участие в завершении подготовки экспедиции.
Васко Аранда, получивший важный пост главного альгасила экспедиции, в июле вновь отбыл в Санта-Фе, доложить о достигнутом и отвезти ко двору маленького Диего Колона, чтобы тот мог приступить к исполнению пажеских обязанностей.
День отплытия стремительно приближался. Флагманом эскадры Колон выбрал самую большую, крутобокую, даже бочкообразную трёхмачтовую каравеллу водоизмещением порядка двухсот тонн, длиной девяносто футов, построенную для торговли с Фландрией. Называлась она «Мария галанте». Чрезмерно высокие нос и корма указывали на её малую остойчивость. Судно не предназначалось для плавания в бурных водах, но Колона прельстили размеры каравеллы.
Фривольное её название он нашёл безвкусным, но, решив переименовать корабль, колебался между любовью земной и небесной, между обожанием девы Марии и страстью к Беатрис. Он тянул и тянул, моля Богородицу простить его колебания, проявить милосердие к человеку с разбитым сердцем. Велико было желание дать каравелле имя любимой женщины, которую он считал потерянной для себя, образ которой преследовал его. Но в итоге набожность восторжествовала: Колон решил, что в неведомое покойнее плыть под сенью святого имени и, следовательно, под защитой небожительницы. Более того, он пришёл к выводу, что и Беатрис одобрила бы его выбор. В результате «Мария галанте» стала «Санта-Марией».
Думая о названии для своей каравеллы. Колон не забывал следить за снаряжением экспедиции. На борт доставили бомбарды и фальконеты, их каменные и железные ядра служили судну балластом. В трюм загружались бочки с солониной, рыба, копчёное мясо, сыр, фасоль, мешки с мукой, лук, оливки, вино, растительное масло. Рядом ложились паруса, канаты, глыбы вара, а также прочее, прочее, прочее — всё необходимое в дальнем плавании, которое могло продолжаться более шести месяцев.
Закупкой припасов ведали главным образом Пинсоны. Сами мореходы, они знали, во-первых, что искать, во-вторых, где, так как имели обширные торговые связи. Пригодились и знания Колона касательно того, чем расплачивались португальцы за приобретённые золото и слоновую кость в Африке. Он позаботился о том, чтобы на борту оказалось достаточно стеклянных бус, колокольчиков, зеркалец и других безделушек.
К концу июля осталось взять только воду. Подготовка к выходу в море завершилась.
Мартин Алонсо получил под свою команду «Пинту», каравеллу длиной в сорок пять футов, в два раза короче «Санта-Марии», с единственной мачтой на корме, но с благородными обводками, говорившими о её быстроходности. Штурманом на «Пинте» плыл брат Мартина Алонсо — Франсиско. Как и «Санта-Мария», «Пинта» имела прямое парусное вооружение, в то время как «Нинья» — третья, самая маленькая каравелла эскадры — шла под латинскими парусами, к которым Колон относился настороженно. Командовал «Ниньей» Висенте Пинсон.
Что же касается матросов, то наиболее опытные и проверенные оказались на кораблях Пинсонов. Они раньше плавали
