Дм Мой или Шанс №2 - Александр Белоткач

Как-то за ужином, после одного из таких дежурств в комнате сканирования, Роман, утомленный и грустный тихо произнес:

— Да, не думал я, что это так сложно. Но после увиденного там, кажется, все еще сложнее. Ведь здесь вскоре появятся первые дети. И если мы ошибившись, пропустим к нам кого-то из тех уродов, я же просто себе этого не прощу! А с другой стороны, из-за какой-то ошибки в прошлом, легко погубить хорошего человека. Вот это задачка! Можно конечно, сославшись на тонкую душевную организацию, свалить все на кого-то другого. Но только разве это выход?

Ребята, тоже усталые и вымотанные чужими воспоминаниями, только согласно кивали, и нехотя ковыряясь в тарелках, перебрасывались короткими репликами.

За последнее время, многие из них сильно изменились. Лукьян, к примеру, стал жутко серьезным. И даже в обычное от работы время, выглядел суровым, и даже ожесточенным.

Я поначалу, не мог понять в чем тут дело, а когда пришел мой черед, решать кого из рекомендованных этими комиссиями, пробуждать, мне пришлось столкнутся с таким валом информации, чужой жизни, чужих эмоций, что я едва не захлебнулся.

Ментаскопирование отдельных областей памяти, это животрепещущий процесс. При этом, оператор сканера, проживает все-то же, что пришлось пережить сканируемому индивиду.

Вот почему мои ребята, стали такими молчаливыми и сосредоточенными. Видно действительно, тяжела была ноша. Однако утешало, что это дело хоть и трудное, но очень важное и нужное. А уж когда все закончится, и каждый достойный присоединится к огромному войску строителей нового будущего, начнется самое интересное.

Я старался поддержать этих ребят, так как, некоторые из них, просили освободить их от подобной обязанности. И постепенно, почти все они втянулись.

Я и сам, прошел через это.

Когда я стал просматривать первые рекомендации, меня окунуло в такое болото, что пришлось сутки отходить.

Теперь я понимал, как мучились бедные ребята. Как действительно, сложно порой принять, отложив эмоции и прочую рефлексию, единственно верное решение.

Большинство из оказавшихся здесь в доме, получив шанс доказать, что они не животные, а мыслящие, достойные называться венцом творения существа, почему-то становились еще хуже чем были там.

К примеру, вот этот простой на вид парень, Николай Каминских, выходец из русской семьи, переехавшей в Канаду, на поверку оказавшийся мерзким педофилом, тайно совративший свою пятилетнюю племянницу. Едва появившись в доме, он вступил в партию моллокийцев. И до последнего дня являл собой образец разврата и аморальности.

Или вот еще, Катилина Ротэнзельц, на земле уроженка Берлина, мать троих детей, прекрасная женщина, и отличная домохозяйка, оказавшаяся в итоге убежденной лекби, тоже в первые же дни жизни здесь, вступила в ряды партии развратников.

Запомнился еще Артур Бэренберг, Английский «джентльмен». Трах — тарарах! Этот «джентльмен», на протяжении 18 лет, насиловал свою дочь. По мнению всех знакомых, он являлся отличным семьянином, а в итоге, стал одновременно отцом и дедом троих неполноценных детей. Этот с позволения сказать человек, был несколько раз осужден здесь за насилие над девушками, пока его не нашли со свернутой шеей в каком-то темном закоулке.

Вот еще, Виктория Гуськова, (милая) Вика, очень напомнившая мне одну из моих одноклассниц, добрая и улыбчивая, просто так отравила своего мужа, ради того, чтобы перетащить в их квартиру своего любовника. Здесь, еще в первые годы создание патрульной службы, записалась в группу психологической поддержки. Но спустя пару недель, пустилась во все тяжкие, за что была лишена звания патрульного, после чего, опустилась до такой степени, что одной из первых девушек дома попала в списки неполноценных, и была зверски убита одним из психов на седьмом уровне.

Все это, я видел, ощущал, чувствовал, словно это происходило со мной лично. И так страшно было, осознавать это человеческое безумие, так мерзко, что я откровенно говоря едва не спятил. Хорошо хоть моя Шерри быстро поняла в чем дело. После нескольких психотерапевтических сеансов, мне полегчало, и я уже не так резко реагировал на виденные в чужих матрицах воспоминания.

Как трудно было тогда принимать решения. Особенно, если речь шла о таких вот темных. Сразу хотелось навсегда удалить их из списков, но по долгом размышлении, я оставлял некоторым последний шанс. Все может быть, возможно и здесь они просто подпали под чье-то влияние, либо по другим, независящим от них причинам, поддались низменным инстинктам.

Конечно, встречались и такие индивиды, после знакомства с которыми, я тут же записывал их в свои помощники. Настолько светлыми и безупречными были их души, настолько чистыми и добрыми были помыслы, что я, встретив такую матрицу, радовался, словно отыскал в куче хлама голубой бриллиант, или еще какую драгоценность. Естественно, таких было немного, но даже и это их малое количество, я был уверен, стоило любых трудностей, что пришлось пройти нам всем за время проекта.

«Да, именно ради жизни таких вот настоящих праведников, и создана была вся эта вселенная!»

Так что, листая белые списки, я все больше убеждался в правоте наших потомков, достичь какого-нибудь, хотя бы мало-мальски серьезного развития, можно лишь, когда общество станет одним большим домом, одной семьей. Где не будет всего этого, что до сих пор, вызывает омерзение и ужас.

Я и не подозревал, какими развращенными бывают люди. Какими гнусными предателями, злодеями и убийцами. Как просто оказывается, для кого-то из тех, кого мы ежедневно встречали на улице, на работе, в школе, было предать своего супруга, совратить малолетнего, отнять последнее у самого слабого. Врать и изворачиваться, пресмыкаться перед сильными, и жестоко унижать беззащитных. Не хватит слов, чтобы передать всю глубину моего разочарования, и боль за тех, кто так и не осознал, чем может закончиться такое его существование.

В итоге, я раскапсулировал чуть больше 900 индивидов, остальные же, почти 7000 жителей дома, оказались по ту сторону добра и зла. Я просто не осмелился взять на себя ответственность за их поведение, в этом новом мире.

Из этих семи тысяч, половина была в красной зоне, и я после долгих совещаний на общих собраниях, в которых участвовали все 16 групп оценщиков, где решалось фактическое уничтожение той или иной матрицы, с болью в сердце, отдавал приказы на форматирование.

Ответственность была величайшая, и к концу этого этапа, я по-настоящему вымотался.

Ну а когда все чистые и светлые матрицы были раскапсулированы, а остальные, кто не был отформатирован, остались в хроностазисе до лучших времен, в доме начались большие перемены.