Восьмое Правило Волшебника, или Голая империя - Терри Гудкайнд

Глава 66

Ричард прислонился к скале в тени высоких белых дубов, глядя на линию серебряных кленов, поблескивающих на ветру. После прошедшего накануне дождя в воздухе пахло свежестью. Облака ушли, оставив после себя чистое ясное голубое небо. У него в голове наконец появилась ясность, как в лучшие дни.

Прошло три дня, прежде чем он окончательно оправился от действия яда. Его дар не только помог ему вернуть Кэлен, но и вылечил его самого.

Жители Уилтертона теперь пытались снова сложить вместе осколки своей жизни. Это было нелегко, поскольку они потеряли очень многих, и некем было заменить погибших родственников и друзей. Тем не менее теперь они были свободны и почувствовали, что в будущем жизнь станет лучше.

Но обретение свободы еще не означает, что они останутся на этом пути.

Ричард оглядел широкую долину, раскинувшуюся рядом с городом. Люди трудились на полях и пасли стада. Они вернулись к нормальной жизни. Лорду Ралу не терпелось выйти на свой путь, жить своей жизнью. Участие в борьбе с врагом в Бандакаре оторвало их от важных дел, не давало вернуться к людям, которые их ждали.

Ричард гадал, было ли все, что произошло здесь, столь уж важным. Пока рано судить, началось ли все здесь или решилось ли здесь будущее.

Но, конечно, мир уже никогда не будет прежним.

Ричард наблюдал, как Кэлен выходит из ворот. Следом шла Кара. Бетти весело скакала по сторонам, стараясь понять, куда они собираются идти. Дженнсен должна была отпустить ее побегать. Бетти выросла и всю свою жизнь проведет в движении. Коза не задерживалась долго на одном месте. Может быть, поэтому она всегда хотела пойти за Ричардом или Кэлен. Она признала их семьей и хотела быть с ними.

— Так что она собирается делать? — спросил Ричард у Кэлен, когда она подошла к нему и сбросила мешок на землю.

— Не знаю, — Кэлен ладонью прикрыла глаза от солнца. — Думаю, ей хотелось бы рассказать тебе первому.

Кара бросила свой мешок рядом.

— Думаю, она колеблется и не знает, что делать.

— Как ты себя чувствуешь? — Кэлен села рядом с мужем и коснулась его плеча. Ее прикосновение действовало умиротворяюще.

— Я же говорил тебе, прекрасно, — улыбнулся ей Ричард.

Он оторвал полоску сушеной оленины и жевал ее, глядя, как Дженнсен, Том, Оуэн, Мэрили, Энсон и еще несколько человек наконец прошли через ворота и двинулись через поле, по грудь утопая в густой зеленой траве.

— Я проголодалась, — сказала Кэлен. — Можно и мне кусочек?

— Конечно, — Ричард достал полоски мяса и протянул еду женщинам.

— Лорд Рал, мы пришли чтобы попрощаться с вами, — обратился Энсон, когда маленькая группа присоединилась к Ричарду, Кэлен и Каре, ожидавшим в тени дубов. — Вы не будете возражать, если мы проводим вас до перевала?

— Будем только рады.

— Лорд Рал, почему вы едите мясо? — нахмурился Оуэн. — Вы же только что укротили свой дар. Разве это не нарушит равновесие?

— Нет, — улыбнулся Ричард. — Видишь ли, именно то, что я неправильно трактовал понятие равновесия и послужило причиной всех сложностей, связанных с даром.

Оуэн выглядел озадаченным.

— Что вы имеете в виду? Вы же говорили, что вам нельзя есть мясо, чтобы уравновесить убийства, которые вам приходилось совершать. После битвы в лагере разве больше нет необходимости удерживать дар в равновесии?

Ричард глубоко вдохнул и медленно выдохнул, глядя на горы.

— Видишь ли, дело в том, что я должен извиниться перед всеми вами, — пояснил он. — Вы слушали меня, но я не слушал сам себя. Кейджа-Ранг пытался помочь мне, оставив слова на статуе, те слова, которые я прочел вам: «Будь достоин победы». Но они предназначались мне больше, чем кому-либо.

— Ничего не понимаю, — признался Энсон.

— Я сказал вам, что ваши жизни принадлежат вам и что у вас есть право защищать их. Но при этом себе я сказал, что не должен есть мяса, чтобы уравновесить убийства, которые я совершаю на самом деле для того, чтобы защитить свою жизнь и тех, кого я люблю. Я защищался и убивал тех, кто нападал на меня и других невинных людей, но решил что это неправильно, аморально. Вот почему я думал, что совершая убийства, я должен внести изменения в магию, которая помогает мне, чтобы поддержать равновесие.

— Но ведь магия меча не помогала тебе, — возразила Дженнсен.

— Да, и это должно было натолкнуть меня на мысль, потому что и магия меча и мой дар, хотя и имеют разную природу, одинаково отреагировали на мои иррациональные действия. Магия меча стала вредить мне, поскольку я, отказавшись есть мясо, объявил, что не до конца верю в справедливость своих действий, когда применяю силу против тех, кто совершает насилие. Магия Меча Истины зависит от убеждений хозяина меча, она срабатывает только против тех, кого хранитель меча считает врагами. Она никогда не сработает против друга. В этом и был ключ, который я должен был понять. — Ричард облегченно вздохнул. — Когда я решил, что, пользуясь мечом, должен как-то это уравновешивать, я, фактически, признал некую ущербность, неправильность своих действий. Я оказался в плену старой веры, которую прививали мне всю жизнь, как и людям Бандакара, что убийство всегда неправильно, поэтому магия меча стала убивать меня. Магия Меча Истины, как и мой дар, стали бы снова жизнеспособны, если бы я до конца поверил, что не надо уравновешивать убийства, поскольку, убивая, я поступаю не только нравственно, но и единственно возможным способом. Отказавшись от мяса, я отказался от морального права на самозащиту, отказался от права защищать жизнь. Убеждение, что я должен соблюдать равновесие, послужило причиной противостояния, которое привело к головным болям и тому, что сила Меча Истины обратилась против своего хозяина. Я сам все это сделал.

Ричард нарушил Первое Правило Волшебника, поверив в ложь о том, будто убивать всегда аморально, поскольку боялся, что это правда. Он нарушил и Второе Правило, но куда хуже, он нарушил Шестое Правило. Поступив так, он отказался от разума в пользу слепой веры. Неудачи, связанные с его даром и силой меча, стали прямым следствием неразумного мышления.

К счастью, прислушавшись к Восьмому Правилу, он смог пересмотреть свои действия и найти ошибку в собственных размышлениях. Только тогда он сумел исправить ситуацию.

И наконец смог реализовать Восьмое Правило.

Ричард перенес вес на другую ногу, наблюдая за лицами окружающих.

— Я должен был понять, что мои действия не только моральны и не угрожают равновесию, но и сами уравновешены причиной моих действий. Убийство порой не только справедливо, но и может быть единственно правильным и нравственным поступком. Мне следовало понять то, что просил понять вас: я сам должен быть достоин победы.