Пыль Снов - Стивен Эриксон

Вон там. Половина, только верхняя половина.

И тут она заметила следы — три или четыре цепочки сходятся в одну тропку, уводящую на восток. Выжившие. Но они, должно быть, бежали, иначе позаботились бы о павших. Хотя… мало кому интересны мертвецы.

Она спустилась с повозки и села на коня. — Прости, друг, но, похоже, ты остался один.

— Сколько тел? — спросил Картограф, едва она вернулась.

— Три точно. И следы, ведущие отсюда.

— Три?

— Я видела три. Два на земле и один в карете — точнее, то, что от него осталось.

— Мужчина? Там мужчина?

— Да.

— Увы мне. Это очень плохо.

Картограф вернулся к обломкам и постоял над каждым из трупов, покачивая головой и что-то бормоча — может, молитву? Сеток не расслышала слов. Затем он присоединился к ней. — Я вижу в себе разлад, — сказал он. — С одной стороны, хотелось бы видеть ужасающую схватку, в которой полностью пробудится Смертный Меч Трейка. В которой из глубины души Трелля поднимется гнев. Но, с другой стороны, созерцание жуткой гибели тех, кого я привык считать друзьями… да, это было бы страшно. Я вынужден сказать с печалью, что иногда исполнение желаний приводит лишь к недоразумению. Оказывается, то, чего ты желал, ты вовсе не должен был желать. Лучше вообще не знать, чего желаешь. Думала, мертвецам недоступны колебания? Хотелось бы…

— На их следах кровь.

— Хотелось бы удивиться. Но они сумели отогнать демона — само по себе необычайное деяние.

— И давно ли всё это случилось?

— Недавно. Я пролежал на земле все утро. Воображаю, мы можем их найти…

— Уже нашли. Они разбили лагерь.

Она заметила слабый свет костерка; люди вставали, оборачиваясь, чтобы разглядеть их. Заходящее солнце было за спинами группы Сеток и она понимала: чужаки видят лишь их силуэты. Она подняла руку в приветствии и похлопала коня по холке, побуждая медленно идти вперед.

Двое незнакомцев впечатляли своим видом. Один огромный, звероподобный, с кожей оттенка горелого красного дерева, черные волосы заплетены в сальные косы. Он держал двуручную палицу. Второй был тоньше, кожа татуирована в подобие полосок тигра; подъехав ближе, Сеток увидела, что во всей его внешности есть что-то кошачье, даже глаза янтарные и с вертикальными зрачками. Два тяжелых клинка в руках вполне подходили полосатой коже.

Еще там были две женщины и высокий, молодой мужчина, длинношеий, с узкой челюстью и черными злыми глазами. Он стоял чуть поодаль остальных.

Взгляд Сеток вернулся к женщинам. Обе толстые коротышки, чуть старше самой Сеток. Однако глаза их выглядят глазами старух: мутные, тусклые от шока.

Еще двое выживших лежали у костра, спящие или без сознания.

Звероподобный заговорил первым, обратившись к Картографу на непонятном языке. Неупокоенный ответил и обернулся к Сеток: — Маппо Коротыш приветствует вас и предостерегает. За ними охотятся.

— Знаю. Картограф, кажется, у тебя талант к языкам…

— Дар Худа, ибо он возложил на меня миссию. Маппо говорил со мной на языке дару, на жаргоне торговцев, чтобы понимали его спутники. Они с Генабакиса.

— А он кто?

— Трелль…

— А полосатый — что он за существо?

— Смертный Меч Трейка…

— И что это значит?

— Трейк — Летний Тигр, иноземный бог. Грантл — избранное оружие бога среди смертных.

Названный Грантлом заговорил, устремив на Сеток взгляд зловещих глаз. Она заметила, что сабли он не прячет, тогда как Трелль опустил палицу.

— Сеток, — пояснил Картограф, когда Грантл закончил речь, — Смертный Меч называет тебя Дестриантом Тогга и Фандерай, Зимних Волков. Ты в некотором роде близка ему. Еще одна служительница войны. Но, хотя Трейк может видеть в тебе и твоих Повелителях смертельных врагов, Грантл не разделяет его мнение. На деле он не особенно уважает своего бога и не ценит… гм, то, что назвал проклятием. Поэтому не бойся его. Однако, — добавил Картограф, — если ты хочешь битвы, он сочтет за честь ответить.

Сеток ощутила, что сердце быстро и громко стучит в груди. Во рту вдруг пересохло. «Дестриант. Я уже слышала это слово? Так назвал меня Тук? Или кто-то еще?» — Я не желаю насилия, — сказала она.

Когда Картограф передал ее ответ, Грантл мельком глянул на неупокоенного волка, стоявшего между девочек (вставшая дыбом шерсть недвусмысленно выражала его настрой), оскалил впечатляющие клыки, но потом кивнул и вложил клинки в ножны. И замер: брат близняшек вылез вперед и побежал к воину.

— Клав-клав-клав-клав-клав!

Сеток заметила, что Трелль вздрогнул и внимательно поглядел на мальчишку, который уже встал перед Грантлом и вытянул руки.

— Он хочет, чтобы Грантл его поднял, — сказала Сеток.

— Уверен, Грантл сам поймет, — отозвался Картограф. — На редкость бесстрашный ребенок. Они хочет вымолвить имасское слово. Не думал, что такое еще возможно — ну, дети Имассов.

Грантл подхватил мальчика, завизжавшего от восторга, заполнившего воздух смехом. Сеток услышала низкое рычание Баалджагга и оглянулась. Хотя неупокоенный зверь не шевелился, черные дыры глаз были устремлены — насколько можно было понять — на Смертного Меча и дитя в его руках. — Тебя раз убили. Не хватило? — спросила она гигантского волка. — Щенку помощь не нужна.

Близняшки придвинулись к спешившейся Сеток. — Все хорошо, — сказала она.

— Мама говорила, коты — это одни зубы и когти без мозгов. — Стория ткнула пальцем на Грантла. — Похоже, его мама спала с котом.

— Твой брат не боится.

— Слишком глуп для страха, — сказала Стави.

— Они, — пояснила Сеток, — отогнали небесного демона, но не убили, ведь трупа мы не видели. С кем безопаснее — с ними или без них?

— Хочу, чтобы здесь был Тук.

— Я тоже, Стави.

— А куда они идут? В Пустошах ничего нет.

Сеток пожала плечами: — Я еще не нашла ответа, но попытаюсь.

Женщины принялись перевязывать раненого спутника. Высокий юнец остался в стороне. Он выглядел взволнованным. Сеток поглядела на Картографа: — Что с ним не так?

— Мне сказали, что не нужно глядеть на Бревно из Волонтеров Мотта с презрением. Амба сердится и гнев его нелегко унять. Брат его серьезно ранен, почти что при смерти.

— Он винит Грантла или Маппо?

— Вряд ли. О, я догадываюсь — оба они храбро сражались с небесным демоном. Смертный Меч сделан ради подобных схваток. Но не Грантл и Маппо отогнали чудовище. Братья Бревно презирают демонов и подобных тварей. Если разбудить их гнев, он окажется гибельным для врага. Чудная Наперстянка называла это лихорадкой. А Мастер Квел намекал, что Бревна сами по себе отродье магии, возможно, результат неудачного творчества Джагутов. Не объясняет ли это их необычайную вражду к Джагутам? Возможно. Так или иначе, Амба и Джула Бревно дали демону пинка. Но Амба поддерживает остаток гнева, ожидая, что демон окажется достаточно глупым и вернется.

Сеток поглядела на мужчину с новым интересом, но и с изрядной долей недоверия. Что он сделал — укусил летающую тварь?

Картограф продолжал: — Ты недавно упомянула Тука. Мы тоже его знаем. Именно Тук вывел нас из мира Драгнипура. А Грантл, тот однажды напился вместе с Туком Анастером. Ясное дело, это было до его смерти.

Близняшки слушали, и в глазах читалось облегчение. «Новые друзья Тука. Вам подойдет, девочки? Похоже на то».

— Картограф, а кто такой Дестриант?

— Ах. Хорошо. Дестриант — тот меж смертных, кто избран носить кожу бога.

— Ко… кожу?

— Слишком поэтично? Дай подумать. Погляди в глаза тысячи священников. Если среди них есть Дестриант, ты его — или ее — заметишь. Как? Истина в глазах. Поглядев, ты поймешь, что смотришь в глаза богу.

— У Тука был волчий глаз.

— Потому что он Глашатай Войны.

Титул заставил ее похолодеть. — Тогда почему второй глаз не волчий?

— Уверен, он был человеческим.

— Точно. И почему?

Картограф неосмотрительно почесал макушку, и на ногти мигом налипли кусочки прогнившей кожи. Он пошевелил пальцами, чтобы клочки улетели в ночь. — Потому что, думаю я, люди — истинные глашатаи войны. Не так ли?

— Может быть, — сказала она с сомнением. — Тук вел нас на восток. Если он Глашатай Войны, тогда…

Картограф качнул головой: — Я склонен согласиться. Он приведет вас туда и тогда, где вы будете нужны.

«Дестриант Зимних Волков. Божеств войны». Она глянула на Баалджагга, вставшего на краю светового круга. Страшен как всегда: вечно оттянутые губы, вечная тьма в глазницах.

«Кожа войны.

И я должна ее надеть».

Она снова поглядела на Грантла. — Картограф.

— А?

— Он сказал, что не особо уважает своего бога. Сказал, что проклят.

— Точно.

— Нам нужно поговорить.

— Разумеется, Сеток.

Смертный Меч расположился у костра, посадив мальчика на колено. Полосатые татуировки необъяснимым образом поблекли, да и лицо уже не казалось таким кошачьим. Мужчина снова стал почти человеком, вот только глаза… хотя в них читалось спокойствие.