Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мой друг, — радостно воскликнула она, — мой дорогой Кристобаль, насколько я знаю, уже близок конец вашего долгого ожидания.
— Могу подтвердить слова маркизы, — вставил Кабрера.
— Если б всё зависело только от вас, я бы уже давно поднял паруса, — улыбнулся Колон. — Вы столько сделали для меня. Я так благодарен вам.
— Ну нет! — возразила маркиза. — Если и сделали, то слишком мало. Их величества прислушались не к нам, а к фрею Диего Деса. Именно он открыл дверь, ведущую к успеху, но теперь я приложу все силы, чтобы она не закрылась, пока не будет принято нужное вам решение.
Колон спросил себя, почему он так холоден, почему впервые её голос не волнует его, а красота не убыстряет биение сердца.
— Ваша маркиза, мой господин, — обратился он к Кабрере, — мой ангел-хранитель.
Кабрера улыбнулся.
— Она покровительствует всем мужчинам, кто того заслуживает.
— А они в ответ поклоняются ей, — бесстрастно ответил Колон. Взгляд его, да и мысли следили за Беатрис, только что вышедшей из собора. Она не шла, а плыла в длинной мантилье, под капюшоном, перебирая руками, затянутыми в перчатки, агатовые чётки. Следом за ней семенила женщина-мориска в белом бурнусе.
Сантанхель и маркиза о чём-то говорили, но Колон их не слушал. Взгляд его не отрывался от Беатрис, душа рвалась к ней. Когда она поравнялась с первым фонтаном, перед ней возник какой-то мужчина и поклонился так низко, что его шляпа коснулась земли. Она попыталась обойти его, но мужчина вновь преградил ей путь.
Колон окаменел, у него перехватило дыхание. Маркиза, Кабрера, Сантанхель не могли этого не заметить и проследили за его взглядом.
Беатрис вновь шагнула в сторону, резко дёрнула головой, капюшон чуть откинулся, открывая её профиль. Губы её быстро зашевелились, и Колон легко представил себе, какой яростью блеснули её карие глаза. Незадачливого кавалера как ветром сдуло.
— Танцовщица у Загарте, — сухо прокомментировала маркиза.
Едва ли Колон услышал её. Но когда Беатрис продолжила свой путь, он дал волю своим чувствам.
— Этого типа следовало бы охладить, искупав в фонтане, — резко бросил он.
Кабрера усмехнулся.
— Но я бы посоветовал вам не делать этого лично. Это граф Милофлор. При дворе он пользуется немалым влиянием.
— Меня бы это не остановило.
— Но почему, Кристобаль? — изумилась маркиза. — Возможно ли, что и вы тоже прихожанин этого дешёвого храма?
С трудом он сдержал негодование.
— Я не заметил никакого храма, тем более дешёвого, — ответил он ровным голосом.
— Но танцовщица!
— Каждый из нас силой обстоятельств становится тем, кто он есть. Лишь немногие сами определяют свою судьбу. Эта девочка зарабатывает средства к существованию своим голосом и танцами. И только характер защищает её от злобы этого мира.
— Вы хотите, чтобы мы пожалели её? — едко спросила маркиза.
— Не пожалели. Нет. Поняли. Вы заметили, как она одёрнула этого шаркуна. Он, похоже, тоже принял её за дешёвый храм.
Кабрера усмехнулся.
— Ради Бога, Кристобаль, не так громко, а не то вы станете жертвой своего рыцарства.
— Если я и пострадаю, то не от его рук.
— Опасность для вас скорее будет исходить не от мужчин, а от женщины, которую вы так защищаете, — вмешалась маркиза. — Многие будут завидовать её избраннику, — такого ледяного голоса он ещё не слышал. Она взяла мужа под руку, холодно кивнула. — Пойдём, Андрее.
Колон низко поклонился.
— Целую ваши руки, сеньора, и ваши, сеньор.
Рука Сантанхеля легла на его плечо, когда они ушли. Беатрис уже скрылась из виду.
Казначей добродушно хохотнул.
— Удивляться тут нечему, Кристобаль. Маркиза, зная о той страсти, которую пробудила в вас, посчитала, что вы навсегда останетесь её поклонником. Естественно, ей неприятно, что вы дарите своё внимание кому-то ещё. Неразумно, конечно. Но по-женски.
Колон, однако, не видел за собой никакой вины.
— Остаётся только сожалеть, если я нажил себе врага. Но потакать ей я не намерен.
— Похоже, эта танцовщица вам приглянулась.
— Во всяком случае, я не потерплю, чтобы кто-то презирал её только потому, что ему или ей больше повезло с родителями. В жилах Беатрис Энрикес течёт благородная кровь. Если же нет, моё уважение к ней лишь возрастёт. Значит, она обладает редким достоинством — врождённым благородством.
— Спаси мою душу, Господи, но я начинаю подозревать, что эта девушка — ведьма.
— Для вас это шутка.
— Отнюдь. Вас ждёт опасная экспедиция, и женщина эта тяжёлым грузом может повиснуть на вашей шее.
— Или вдохновить меня на подвиг.
— Пожалуй, возможно и такое… — Сантанхель пожал широкими плечами. — В конце концов, куда разумнее любить женщину во плоти, чем понапрасну сжигать себя страстью к благородной даме, от которой толку как от святого, нарисованного в окне кафедрального собора.
— Наверное, мне и самому следовало прийти к такому выводу, но случай помог мне встретить Ла Хитанилью. — Он помолчал. — Жаль, конечно, что маркиза Мойя стала моим врагом.
— Ей, разумеется, не понравилось, что вы обратили взор на другую женщину, но о чём подумают при дворе, если она открыто выразит своё недовольство? Тут волноваться вам не о чем, Кристобаль. Давайте-ка поедем ко мне и вместе пообедаем.
И они двинулись к Вратам прощения. Каждый из встреченных ими придворных кланялся Сантанхелю. Кое-кто кивал и Колону. Настроение у него заметно ухудшилось. Последние слова маркизы нарушили спокойствие его души.
Глава 14
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОНА РАМОНА
Следующий день принёс Колону новые разочарования. Как обычно, вечером он пришёл к Загарте, после спектакля попросил мориска пригласить к нему Беатрис, но получил ответ, что та прийти не может. Колона это не устроило.
— Это ещё почему? — взорвался он.
Загарте развёл руками, его плечи поникли.
— Женские капризы. Что я могу поделать?
— Тогда посмотрим, что смогу сделать я. Где она?
— У неё жуткий темперамент, Ваше высочество. Если её рассердить, она превращается в дикую кошку.
— Так рассердим её. Показывай дорогу.
Как он выяснил в тот вечер, Беатрис занимала две комнаты на верхнем этаже. Одна служила для неё костюмерной, из неё шла дверь в крохотную спальню. На полу спальни лежал восточный ковёр, у одной из стен стоял диван с яркими подушками. Беатрис встала, когда Колон возник в дверях, высокий, решительный. Её отказ от совместного ужина вывел его из себя.
— Вы, сеньор? Но я же просила…
— Я знаю, о чём вы просили. — Он захлопнул дверь, оставив Загарте в костюмерной. — Такого ответа я не приемлю. Я пришёл узнать, почему мне отказано?
