Исторические портреты. 1762-1917. Екатерина II — Николай II - А. Сахаров (редактор)

Другая мировоззренческая тенденция прямо противоположна первой и оценивает последнего монарха в превосходных степенях, приписывая ему множество благих дел, чистоту помыслов и величие целей. Его жизнь — это крестный путь России, это судьба истинного православного христианина, павшего жертвой злокозненных устремлений космополитических антирусских кругов, довершивших свое черное дело ритуальным убийством царской семьи в Екатеринбурге в 1918 г. Подобные взгляды до сих пор широко распространены в кругах русской монархической эмиграции, а Русская Зарубежная Православная Церковь в 1981 г. причислила царя и его близких к лику святых.

Кто прав? Где истина? В какой же цветовой гамме, в темной или светлой, создавать облик Николая II? Какими красками рисовать последние годы его царствования? Однозначно на эти вопросы вряд ли кто-либо рискнет сейчас отвечать. Одномерные подходы, схематизм и догматизм, так долго определявшие ракурс видения прошлого, не могут адекватно отразить то время. Все, что было написано о последнем русском царе, почти всегда ангажировано политическими интересами, идеологическими и политическими пристрастиями авторов. Тема эта до настоящего времени еще не освобождена от предубеждений прошлого, от клише и ярлыков длительной социально-идеологической конфронтации. И неудивительно, что до сих пор не написано сколько-нибудь полной исторической биографии Николая II. Существующие же сочинения в подавляющем большинстве откровенно необъективны.

Николай II принял монарший скипетр на переломе эпох; ему пришлось стоять у руля огромной державы в сложное и бурное время, когда подвергались переосмыслению и отбрасывались многие традиционные идеологические ценности, когда все громче и громче звучали голоса о необходимости преобразования России по меркам западных стран. Молодой император, выросший и воспитанный в простой атмосфере патриархальной русской семьи, в первые годы своего правления никаких новаций не признавал, намереваясь «тверда и неколебимо» стоять на страже тех принципов власти, тех устоев и основ, которые так твердо и последовательно отстаивал Александр III.

Для Николая II смерть отца была глубоким потрясением 20 октября 1894 г. он занес в дневник: «Боже мой, Боже мой что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется — кажется до того неправдоподобной ужасная действительность». Любящий и послушный сын переживал не только потерю близкого человека. Его мучили страхи и опасения, связанные с новой для себя общественной ролью, с той невероятной ношей, которая была возложена судьбой на его плечи. Через шесть месяцев после воцарения царь писал своему дяде, великому князю Сергею Александровичу: «Иногда, я должен сознаться, слезы навертываются на глаза при мысли о том, какою спокойною, чудною жизнь могла быть для меня еще на много лет, если бы не 20-е октября! Но эти слезы показывают слабость человеческую, эти слезы — сожаления над самим собой, и я стараюсь как можно скорее их прогнать и нести безропотно свое тяжелое и ответственное служение России».

При жизни Александра III цесаревич хоть и касался дел государственного управления, однако никаких ответственных решений не принимал. Теперь же все взоры были устремлены на него. Он стал центром огромной империи, ее верховным хранителем и поводырем.

В связи с воцарением Николая II много было разговоров о том, успел ли отец передать сыну какие-либо наставления по управлению государством. В некоторых публикациях можно даже найти ссылки на завещание Александра III, содержавшего перечень рекомендаций и заповедей. Но на самом деле никакого предсмертного документа подобного рода не существовало. Великий князь Константин Константинович имел разговор по этому поводу с молодым царем. «Я спрашивал, — записал К. Р. в своем дневнике 7 декабря 1894 г., — слыхал ли Он советы от Отца перед кончиной? Ники ответил, что Отец ни разу и не намекнул Ему о предстоящих обязанностях. Перед исповедью Отец Янышев спрашивал умирающего Государя, говорил ли Он с наследником? Государь ответил: нет, он сам все знает». Да и не существовало никаких магических секретов, никаких сформулированных правил по управлению державой. Надо было иметь чистое сердце, искренне любить Россию и верить в Бога. Этими качествами сын обладал, и отец его знал об этом.

Для Николая II самодержавие было символом веры, тем догматом, который не мог подлежать не только пересмотру, но и обсуждению. Россия и Самодержавие были вещи неразрывные. В том он никогда не сомневался, и когда уже в конце, под воздействием драматических событий, отрекся от прав на прародительский престол, то с болью в сердце увидел правоту своего старого убеждения: падение власти царей неизбежно ведет и к крушению самой России. Он прекрасно знал русскую историю, дела своих предков, а любимыми и особо почитаемыми среди них были второй царь из династии Романовых Алексей Михайлович и отец, император Александр Ш.

Николай II на первых порах многого не знал, во многие таинства государственного управления не был посвящен. Но одно он знал наверняка с самого начала: надо следовать курсом, каким вел страну его дорогой отец, при котором, как он это знал наверняка, страна добилась социальной стабильности и завоевала прочные позиции на мировой арене. Но в первые недели царствования знакомиться с глобальными проблемами, решать какие-то перспективные вопросы просто было некогда. Навалилась такая лавина текущих дел и забот, что и дух перевести было некогда.

Тяжелое состояние императора Александра III заставило ускорить приезд невесты цесаревича: уже 10 октября 1894 г. она была в Ливадии. Здесь ее благословил царь. Эти дни были для нее неимоверно трудны: кругом царила напряженная атмосфера, всё и все вращались около умирающего императора и на гессенскую принцессу мало обращали внимания. Было не до нее. Ей даже Ники приходилось видеть урывками, так как в те дни на него «наседали» со всех сторон. Потом наступило это ужасное 20 октября. На следующий день, 21 октября, в жизни Алисы произошло важное событие: она приняла православие и была при миропомазании наречена благоверной великой княгиней Александрой Федоровной.

Надлежало решать вопрос о браке. Решать незамедлительно. Думали, что успеют совершить бракосочетание при жизни Александра III, но не успели. Как быть дальше? В стране объявлен национальный траур, впереди длительные печальные похоронные церемонии. Николай II и императрица Мария Федоровна считали, что надо венчаться еще в Ливадии, рядом с покойным, который так радовался счастью Ники и от всего сердца благословил жениха и невесту. Сыну и матери казалось, что не должно быть никаких торжеств; все надлежит сделать скромно, по-семейному. Но против этого единым фронтом выступили великие князья. Они были уверены, что это важное государственное событие и его следует обставить с подобающей торжественностью. В конце концов великокняжеская точка зрения одержала верх: 14 ноября 1894 г., в день рождения императрицы Марии Федоровны, когда церковная традиция разрешала ослабить траур, в Зимнем дворце в Петербурге Николай II и Александра Федоровна стали мужем и женой. В тот день в России появилась новая императрица, а Мария Федоровна получила официальный титул «вдовствующая императрица». По окончании брачной церемонии не было никаких балов, а молодожены не совершали традиционного свадебного путешествия.

За неделю до того, 7 ноября 1894 г., в Петропавловском соборе состоялось погребение Александра III. В России началась эпоха последнего царствования. Вскоре после восшествия на трон Николай II заявил: «Да поможет мне Господь служить горячо любимой родине так же, как служил ей мой покойный отец, и вести ее по указанному им светлому и лучезарному пути». Он целиком разделял точку зрения ревностного охранителя незыблемых основ исторической власти князя В. М. Мещерского, в 1914 г. написавшего царю: «Как в себе ни зажигай конституционализма, ему в России мешает сама Россия, ибо с первым днем конституции начнется конец единодержавия, а конец самодержавия есть конец России». Русские консерваторы, убежденные сторонники неограниченной («исконной») монархии, не имели для страны никаких рецептов, использование которых осовременило бы политическую систему, придало бы новые импульсы государственному организму. Сформулированный еще в первой половине XIX в. теоретический постулат: самодержавие, православие, народность, служил лишь для декоративного украшения фасада исторической власти и в силу своей отвлеченности и неопределенности не мог быть реализован на практике.

В отличие от традиционных консерваторов, неизменно искавших ориентиры для будущего лишь в прошлом, Николай II со временем все больше и больше убеждался, что такой подход в государственных делах неприемлем. Улучшения и изменения необходимы, в том последний царь никогда не сомневался. Однако всегда считал, что любые новшества надо вводить постепенно при непременном сохранении в неприкосновенности главного элемента русской государственности — самодержавного института. Он деятельно поддерживал в 90-е годы XIX в. курс министра финансов С. Ю. Витте, нацеленный на индустриальную модернизацию страны. Эта политика — форсированного развития промышленности — приносила свои плоды, и к началу XX в. Россия из страны аграрной превращалась в аграрно-индустриальную (удельный вес промышленного сектора в совокупном национальном доходе приблизился к 50%). Но по иронии русской судьбы все последующие лавры преобразователя достались амбициозному министру финансов, хотя без поддержки монарха никаких результатов Сергею Витте достичь бы не удалось, а его служебная карьера завершилась бы очень скоро.