Сердце бури (СИ) - "Раэлана"

Дети обожали свою бабушку, которая — как это часто бывает, во искупление прежних ошибок — ласкала и баловала их, возможно, больше чем следовало бы. С ними, с этими подрастающими шалопаями, с веселыми и любопытными малышами, она отдыхала душой. Она любила их всем сердцем. Хотя ей редко доводилось выбраться на Набу — в том числе, и из соображений осторожности, опасаясь слежки, — иногда она все же баловала себя и внуков, проводя с ними вечерок-другой.

В такие вечера детей было от нее не оторвать. Они забирались к ней на колени с ловкостью исаламири и, устраиваясь поудобнее, начинали ластиться — неловко, но искренне. Наверное, только эти нежные объятия пухлых детских ручек и могли немного притупить боль, глубоко въевшуюся в душу Леи. Как будто она поднималась из холодной и мрачной пучины нескончаемых забот, планов и постоянной готовности к войне в мир, залитый солнцем, — мир счастья, спокойствия и веселья. Мир, в котором испокон веку живут только дети, а взрослые бывают там лишь гостями.

Однако счастье омрачалось из-за Рей.

Нет, отношения с молодой снохой у Леи нисколько не испортились за эти годы — скорее напротив, общее горе ожидаемо сроднило их. Но что-то непоправимо изменилось в самой Рей. Какие-то грани ее натуры стали резче — так, что иной раз Лее становилось страшно.

Рей так и не рассказала о том, что она искала тогда в пустыне, и как ей удалось выпить молодость из тела Финна. Смутно Лея догадывалась, что речь идет о техниках Темной стороны, которые Рей применила неосознанно и которых испугалась не меньше, чем все остальные. С этой точки зрения уединение, возможно, было для нее мягкой заменой добровольному заточению на «Втором доме».

Эта девочка так и не оправилась после гибели супруга. Казалось, потеря унесла куда-то за грань бытия и частицу ее души. Лея чувствовала ее отчужденность, ее замкнутость, даже когда внешне Рей бывала весела и приветлива. Она видела блуждающий взгляд золотисто-карих глаз, в которых давно не было прежнего огонька. Несчастье трехлетней давности и по сей день продолжало отравлять молодую женщину — конечно, уже не так, как раньше. Но малыми дозами яд по-прежнему проникал в ее сердце вместе с вездесущей Тьмой.

Увы, Лее было знакомо такое состояние. Нечто подобное происходило и с Беном, когда его душа находилась на перепутье. Органа боялась признаться самой себе, что Рей ускользает от нее. Единственный небольшой толчок — и она ускользнет окончательно. Именно поэтому, несмотря на свое давнее обещание, генерал до сих пор не сказала всей правды о смерти Бена. Эта ложь так и осталась на ее совести. Всякий раз при встрече Лея спрашивала себя, догадывается ли Рей, что свекровь что-то от нее скрывает?

В каком-то смысле Лея, вероятно, была виновата сама. Она обещала Рей, что отныне будет заботиться лишь о ней и о детях. Что будет обучать ее. Но вышло так, что она ее обманула. На самом деле Рей теперь была, по больше части, предоставлена сама себе. Когда Лея думала об этом, чувство вины подкатывало к ее горлу тяжелым комком.

Когда-то она не справилась всего с одним одаренным тревожным малышом. Окажись она на месте Рей, — в одиночестве, посреди леса, где на много километров вокруг не сыскать ни одной живой души, с двумя чувствительными к Силе двухлетними бандитами, а из помощников — только Трипио и BB-8 — она бы наверняка спятила уже через неделю. Впрочем, для Рей одиночество было привычно; она никогда не рвалась в большой мир и не грезила о великих свершениях. Она не была, как Лея, с малых лет одной из вождей революции. И она категорически не собиралась возвращаться в Сопротивление.

Родительские хлопоты иногда и вправду выпивали из нее все силы — Лея это видела. Однако Рей никогда не жаловалась, не стонала, не просила ни о чем. Человек, с детства привыкший трудиться на износ, не пропадет нигде. Только один раз поздним вечером, когда близнецы угомонились, Рей устало пошутила, что порой ей кажется, будто собирать металлолом и то было легче.

***

Стоило Лее появиться на пороге, как ее слуха коснулся радостный визг. Бейли и Рио, улыбаясь до ушей, бросились к ней через всю парадную. Пару секунд спустя за их спинами в дверном проходе появилась и Рей.

— Генерал! Генерал!.. — Подражая матери, дети называли бабушку «генерал Лея». Трудно сказать, нравилось ли это ей самой, однако Органа по крайней мере не спорила.

— Ну надо же, как выросли, — пожилая женщина пригнулась, ныряя в объятия детских рук. — Нет, поглядите-ка, настоящая банда…

— Еще бы, — усмехнулась Рей.

— Я вот на столько вырос, — похвастался Бейл, гордо выпятив грудь и показывая пальцами отрезок в два-три сантиметра.

Рио не пожелала отставать.

— А я вот на столько, — ее пальчики растянулись куда больше — сантиметров на десять.

— А вот и нет, — перебил ее брат.

— А вот и да!

Рио состроила обиженную гримасу. Бейли не остался в долгу, показав сестре язык.

— Если продолжите так расти, скоро будете выше своей мамы, — ворчливо оборвала Лея их обоих. — Как ей тогда с вами справляться?

Рей, между тем, неспешно приблизилась.

— Вы к нам надолго, генерал?

— Как всегда, — Органа развела руками, осторожно выпрямляя затекшую спину. — Завтра утром улетаю. Но этот вечер я вся ваша.

Дети вновь восторженно заверещали, перебивая друг друга, так что Рей даже пришлось прикрикнуть на них, чтобы услышать хоть что-нибудь из того, что говорила свекровь.

Лея обхватила ее плечи, заставляя встать ровно.

— Дай-ка на тебя взглянуть.

Ну конечно же! Все тот же простецкий домашний костюм — просторные бриджи с кучей заплат, старая выцветшая рубашка с закатанными по локоть рукавами. Отросшие волосы стянуты в те же три пучка, что и в день их первой встречи на Ди’Куаре. Вот только тогда эти легкие, как шелк каштановые волосы еще не припорошило сединой…

В груди неприятно защемило. Даже в самые худшие дни Лея Органа не позволяла себе выглядеть так небрежно. Конечно, Рей никогда не уделяла особого внимания внешнему виду, и все же ее облик произвел на Лею гнетущее впечатление — грустно, когда столь молодой — и, видит Сила, красивой, несмотря на все постигшие ее несчастья, — женщине чуждо естественное тщеславие прекрасного пола.

— Когда окончится война, клянусь, мне стоит взяться за тебя всерьез, — генерал сурово погрозила пальцем. — Ты позоришь память женщин-Скайуокеров. Моя мать, к примеру, с тринадцати лет была законодательницей мод для всех набуанок. Да и я, хоть с меня уже песок сыпется, стараюсь держать себя в форме, — она гордо поправила косу, оплетенную вокруг головы. — Ты уже давно не мусорщица с Джакку, Рей Соло. Однажды мне придется научить тебя укладывать волосы, подбирать наряды, ухаживать за ногтями…

Рей выслушала тираду со скучающим видом, без тени обиды или злости. Она давно привыкла к мрачноватым шуткам Леи и не видела в них ничего дурного.

— Разумеется, — с улыбкой парировала она, помогая гостье стянуть куртку, — все местные гунганы будут у моих ног.

Бейли, который подслушивал их разговор, разразился смехом. Бывают ситуации, когда детям трудно отгадать иронию в словах взрослых; иной же раз, напротив, детское сознание оказывается куда прозорливее, чем ожидаешь.

… Они ужинали, непринужденно болтая и смеясь, словно самое обычное семейство. Близнецы веселились, нет-нет да бросая друг в друга кусочки фруктов. Рей с суровым видом стучала пальцами по столу — годы нищеты на Джакку до сих пор не позволяли ей сносить столь легкомысленного отношения к еде, — и все же ее глаза смеялись, глядя на Трипио, который неуклюже пытался убрать следы «баталии».

Весь вечер генерал Органа рассказывала о делах Сопротивления. Капитан Терекс, вот уже больше года помогающий бывшим противникам, утверждал, что многие представители Банковского клана недовольны политикой Первого Ордена. Не секрет, что Верховный лидер желает национализировать большую часть банков, как это было при Палпатине. Стало быть, есть шанс, что Банковский клан поддержит Сопротивление, а что значит поддержка самых богатых дельцов во всей галактике, пояснять не нужно.