Избранное - Юрий Куранов

— И верно, — сказала Санька, — возьми гитару. А то все думаю, чего это с тобой не хватает…

Дядя Саша достал с полатей гитару. Санька взяла ее под мышку, и все вышли в сени, валенками ощупывая в темноте половицы.

Бабушка дверь заложила и вернулась, поеживаясь и потирая руки.

— Ну и слава тебе пока, господи, — говорила она, стаскивая с уснувшего деда валенки.

Со стороны села неторопливым шагом вошла в деревню женщина. Шагала она так, будто волочила по снегу какие-то тяжкие цепы. И, глядя из окна, Олег подумал, что к старухе Епифаньевой пришла из соседней деревни какая-нибудь древняя родственница. Женщина шагала с чемоданом в руке. Женщина постояла на дороге и свернула к старухе Епифаньевой.

Олег за столом делал уроки. Бабушка возле печки на кухне чистила картошку. Дед лежал на кровати.

Вскоре женщина вышла от старухи Епифаньевой и двинулась по улице. Но куда она свернула, Олег не заметил. Вскоре постучали в дверь.

— Войдите, — сказала бабушка.

И перешагнула порог женщина с чемоданом. Женщина в черной меховой шапочке одной рукой придерживала полу своего узкого и аккуратно сшитого пальто. Но во что-то странное обула женщина свои ноги. Не то сапоги, не то валенки неимоверной величины. Нет, это суконные боты с железными застежками, утюжистые, громоздкие.

Женщина остановилась у порога, и в доме запахло духами.

— Здравствуйте, — сказала она, как бы не зная, проходить ей или нет.

— Проходите, — сказал дед. — Чего на пороге стоять… Отдохните немного. Издали, видно, идете.

— Нет, я из села, — сказала женщина, проходя к столу и ступая так, будто опасается провалиться.

Она смотрела на всех виноватыми глазами, вроде ей очень стыдно, однако поделать с собой она ничего не может. Женщина села на лавку, улыбнулась, поставила на пол чемодан и посмотрела на всех, ожидая, что ей тоже улыбнутся.

Бабушка улыбнулась и села к столу. Тогда женщина еще раз улыбнулась и спросила Олега:

— Уроки делаете?

— Да вот, задачку не могу решить.

— Когда-нибудь решите. У этих задач у всех есть решение. Вероятно, так.

— Так, — сказал Олег, — да решить надо к завтрашнему дню.

— Не надо мучиться, — улыбнулась женщина. — Отдохните, а потом решение само придет. Вы не знаете, где здесь можно купить картофеля? — обратилась она к бабушке.

— Даже и не знаю. Вот разве что у Бедняги. Или вот в этом доме, — бабушка показала на избу Наташи.

— А у вас нет?

— Что вы, мы не здешние, — сказала бабушка. — У нас было немного, да собирались уезжать и все продали.

— А где этот — как его? — Бедняга живет…

— Вот в этом доме наискосок, — показала бабушка.

— Я там была. Там такой чахлый старичок. Я и ушла оттуда.

— Хорошо, что ушла, — сказал дед. — Раздел бы догола и по миру пустил. Последний крест за краюху сухаря снял бы.

— Да, забавный старик, — согласилась женщина. — Я ему будильник старинный предложила, так он мне вилок квашеной капусты протянул. А потом говорит: нет, не надо. Вот шапочку вашу за полведра картошки взять могу. Я ему говорю: а сама-то в чем пойду? Так и пойдешь, говорит, весна уж скоро, без шапки можно.

— Так вам ничего и не удалось найти? — спросила бабушка.

— Нет, в крайнем доме я килограмм масла выменяла. Старушка там такая. У нее сын, говорит, скоро с фронта вернется, так вот она взяла у меня для него кашемировый костюм. Еще от мужа остался. Не новый, правда, уж лет восемь ему, но муж так и не успел его поносить.

— Нет у нас ничего, мы бы поделились, — сказала бабушка и посмотрела женщине на ноги. — Отекают?

— Да вот уж вторую неделю. Не знаю, отчего. Не болят, не ноют, а тяжесть. И хожу как в кандалах.

— Это от недоедания, — сказала бабушка.

— Я знаю. У меня уж было такое. В Ленинграде. И ела я тогда хуже, но не так тяжело было. А как вывезли, все прошло. А вы откуда?

— Мы из Киева, — сказала бабушка. — Мы уж давно здесь по разным деревням.

— Да, да, — покачала женщина головой. — Ну, я пойду. Хорошо, хоть масла достала. Добрая попалась мне старуха.

Женщина говорила, но было видно, что уходить ей не хочется.

— Вы посидите, — сказал дед. — Угощать нечем, так мать хоть кипятку нагреет. Куда идти? Успеете. Я вот тоже уже не хожу.

— А с вами что?

— Да черт его знает! Слабость, и пухну весь. Уж месяца три назад на МТС руку рассадил на станке стружкой, и все не зарастает. Мокнет. Не гниет, а так — мокнет.

Бабушка ушла к печке и стала разводить под таганком огонь.

— Вы знаете… — Женщина сняла с головы шапочку и положила ее на стол. — Нет ли у вас какой хорошей книги? Я хоть и в библиотеке работаю, а все детские книги там.

— Какие у нас книги… — сказала бабушка.

— А Колькины-то, — сказал дед. — Пусть посмотрит, может, там и есть чего. Все равно без дела лежат.

Олег принес из сеней красный чемодан, поставил на пол и принялся чемодан распаковывать.

— И еще мне узелок муки дали, — сказала женщина, глядя, как Олег распаковывает чемодан. — Так, ни за что, дали, и все.

— Где это? — спросила бабушка.

— А вот тут дом недалеко. Двое там живут. Такая молодая красивая белая женщина. На девочку похожа, и мужчина с военной выправкой.

— А… — сказала бабушка.

— Какие-то странные люди, — задумалась женщина. — Горе, что ли, у них? Я постучала, говорят: войдите. Вошла. Она плачет, слезы на глазах. И он тоже, красный, невеселый, тоже, что ли, плакал. Смотрят на меня и не стесняются. И добрые оба такие. А что-то между ними стоит.

— Вы посмотрите книги, — сказала бабушка.

Женщина присела перед чемоданом и удивленно сказала:

— И всю эту массу книг вы возите с собой? Из самого Киева привезли?

— Да, — сказала бабушка, — мы возим с собой эти книги.

— Ну-ка, что здесь такое?

На самом верху лежал большой толстый альбом с диаграммами первой пятилетки. Женщина полистала диаграммы и отложила их в сторону.

— Вы специально это возите с собой? — спросила женщина.

Женщина полистала одну из книг и вынула из нее небольшую фотографию.

— Тут фотография забыта, — сказала она.

— Да, она лежит там, — сказала бабушка. — Пусть лежит.

На фотографии сидел военный. На петлицах его поблескивали ромбы. Военный держал в руках маленькую книжку и читал, чуть склонившись над страницами. Он слегка улыбался подтянутыми губами, а длинные волосы падали ему на глаза.

— Какое знакомое лицо, — сказала женщина. — Я его где-то видела. Или кого-то на него похожего.