Паутина - Джудит Майкл

Но Стефани молчала. Они прошли Новый мост, миновали Сену и, свернув, двинулись по набережной мимо старинного Дворца правосудия и городской мэрии, украшенной скульптурами. Дома в жилых кварталах Парижа стояли, плотно прижатые друг к другу и к реке. Покатые крыши со слуховыми окнами, словно густые брови, нависали над серыми или желтовато-коричневыми каменными фасадами домов; узорные решетки и металлические украшения обвивали балконы или ограждали высокие, изогнутые окна. Кружевные занавески на окнах или шторы обрамляли статуэтки на подоконниках, лампы или цветы.

— И за каждым окном — своя история человеческой жизни, — задумчиво проговорила Сабрина, тем самым словно давая начало разговору. Но Стефани не ответила, и они пошли дальше в толпе людей вдоль набережной, мимо освещенных теплоходов на причале; на некоторых из них были рестораны. Потом они свернули с набережной в тихий переулок и шли до тех пор, пока не оказались на улице Риволи, а здесь свернули еще раз.

— Куда мы идем? — спросила Стефани в первый раз после того, как они вышли из гостиницы.

— Раньше это был один из моих любимых маршрутов для прогулок, — ответила Сабрина. — Это путь с левого берега Сены до площади Вогезов. Он почти такой же древний, как сам Париж. Я гуляла здесь в свободное время, когда училась. На правом берегу тогда было крошечное кафе, которое называлось «Трюмилу». Интересно, сохранилось ли оно.

Стефани внутренне как бы отстранилась. Ты тогда училась в Сорбонне, а я — в Брин-Мор. Впоследствии я завидовала этому, как и всей твоей жизни. И никогда не переставала завидовать. Так что, предложив тебе поменяться со мной, я, похоже, чувствовала, что всю жизнь в глубине души хотела этого.

А что теперь? Что мне теперь от тебя нужно?

Они вышли на площадь Вогезов. Со всех сторон ее окружали четырехэтажные особняки, когда-то дома дворян. Теперь они обрамляли парк, обнесенный оградой.

— Раньше все эти дома были почти руинами, — сказала Сабрина, — но потом в них сделали капитальный ремонт, и они превратились в шикарные здания. Верн Стерн рассказывал мне, что один американец по имени Росс Хейуорд сделал капитальный ремонт в одном из этих домов, причем, по его словам, справился с ним блестяще. Вот странно, что здесь работал американский архитектор.

Стефани рассматривала элегантные на вид здания с мансардами на крышах и плотно захлопнутыми ставнями.

— А ты сама когда-нибудь занималась оформлением интерьера домов в Париже?

— Нет, я работала только в Лондоне и в загородных домах.

— Но ты могла бы попробовать. Ты ведь так же хорошо разбираешься во французском интерьере, как и в английском, к тому же у тебя есть здесь связи.

— Да, есть, но я больше не работаю в Европе.

Они остановились посреди тротуара, и прохожие обходили их, бросая на сестер быстрые косые взгляды, словно чувствуя нарастающее напряжение.

— Пойдем обратно, — сказала Стефани.

Они двинулись обратно, прошли по мосту д'Арколь и оказались рядом с собором Парижской Богоматери. Сестры остановились на широкой площади перед серой громадой собора и, запрокинув головы, стали рассматривать шпили и арочные контрфорсы, что отчетливо вырисовывались на фоне низко нависших туч. Украшения собора казались светло-серыми из-за освещавших их городских огней. На свете нет другого города, подумала Сабрина, где на каждом шагу можно встретить такую красоту, такое многообразие, такой блеск в проявлении талантов человека. Мы обязаны решить небольшую проблему в наших отношениях. На фоне Парижа, поражающего своим величием и архитектурой, это наверняка покажется сущим пустяком, с иронией подумала она.

— Уже девять, — заметила она, после того как, свернув, они снова шли вдоль Сены. — Если ты не прочь поужинать, для нас с тобой уже заказан в ресторане столик.

Стефани удивленно вскинула брови.

— Когда ты успела?

— Перед тем, как мы вылетели из Лондона.

— А где?

— В «Лаперузе».

— Никогда там не была.

— Там отлично кормят, и обстановка спокойная.

— Тебе всегда удается обо всем позаботиться заранее. — Это прозвучало с еле заметными неприязненными нотками, и Сабрина поспешила сказать: — Мы можем пойти куда угодно. Куда бы тебе хотелось?

— Не знаю. Я совсем не знаю Парижа.

— Ну, а в бистро?

— Пожалуй. Какое-нибудь небольшое.

— Давай посмотрим, удастся ли нам попасть в «Бенуа». Ты не против, если мы немного пройдемся? Нам придется вернуться туда, откуда пришли.

— Да, мне очень нравится ходить пешком.

Тем более что так удобнее откладывать неприятный разговор, подумала Сабрина, и они не проронили больше ни слова, пока не оказались у самого входа в крошечный зал «Бенуа». Стены бистро были оклеены узорчатыми обоями, на окнах висели кружевные занавесочки. В зале стояло несколько столиков, придвинутых к длинной скамье, что тянулась вдоль стены через все помещение. Метрдотель подвел их к единственному свободному столику, и Стефани проворно скользнула на скамью. Сабрина заколебалась, раздумывая, не сесть ли ей рядом, но потом решила иначе и присела на стул, который метрдотель придвинул ей с противоположной стороны.

— Давай сразу же закажем что-нибудь, — сказала она. — Обязательно попросим бутылку «Пишон-Лаланд». — Она быстро взглянула на Стефани. — Если ты, конечно, не против.

— Нет. — Принеся бутылку вина, метрдотель повернул этикетку к Сабрине, налил вино в ее бокал и помедлил, дожидаясь, пока она не попробует и кивком не выразит свое одобрение. Стефани тем временем собиралась с мыслями, словно прыгун в воду в тот момент, когда все его мышцы напряжены, и он вот-вот оторвется от трамплина и повиснет в воздухе. — Ведь, по идее, у нас все должно быть в порядке, правда? — наконец, сказала она. — Нам больше уже не нужно бояться, что кто-то может нас преследовать. Мы с тобой вместе, в Париже, у нас есть близкие люди, которые нас любят…

— Что ты собираешься делать? — Эти слова прозвучали резко, поэтому Сабрина повторила их еще раз, но уже мягче. — Что тебе нужно, Стефани?

— Все. Мне нужно все. — Она грустно рассмеялась. — Ведь именно поэтому мы с тобой и попали в эту историю, правда? Мне нужно было все. Нужно было лишь какое-то время побыть Сабриной Лонгуорт и в то же время иметь свою прошлую жизнь, чтобы вернуться к ней, как только мне этого захочется. Словно мир будет сидеть и ждать, пока я не смогу воплотить в жизнь все, о чем мечтала. Как ребенок, честное слово. Дети ведь смотрят на мир именно так.

— Мне тоже этого хотелось, — пробормотала Сабрина.