Спросите у берез… - Владимир Хазанский

— Да, это просили сделать обязательно, — подтвердила Зина.

Приход в Ляхово Зины, двоюродной сестры Петра Смычкова, явился для молодых женщин, которые собирались вокруг Марии Сосновской, той воспламеняющей искрой, что разожгла и направила к действию искавшую выход энергию. Не только потому, что она принесла первую листовку — написанные от руки стихи, растрогавшие всех до глубины души. Зина пришла к ним по заданию подполья, которое действовало где-то совсем рядом. Они не вдавались в подробности и не расспрашивали, хоть это и было интересно, почему обратились именно к ним. Одинокие солдатки были горды доверием и, не колеблясь, взялись за выполнение первого поручения.

Внутренне они уже давно были подготовлены к этому. Еще с того памятного августовского дня, когда вернулись домой после неудачной эвакуации в сторону Ленинграда. Уходили всей деревней, увозя с собой на немногих подводах детей и престарелых, угоняя колхозный скот. Спешили уйти подальше от линии фронта, от опасности оказаться на территории, занятой врагом. Но он их настиг.

Пришлось повернуть назад.

Деревня напоминала большое запущенное кладбище. Обгоревшие с пустыми глазницами окон дома. На улицах и в огородах воронки от мин и снарядов. Вокруг разбросаны гильзы и патроны. У наспех вырытых окопов валяется оружие. Все говорило о том, что здесь был жаркий бой. Позже им рассказали, что в деревне держали оборону две заставы — Осеткинская и Плейковская. Стояли насмерть, до последнего человека.

На своем огороде, рядом с полузасыпанным станковым пулеметом, Маша обнаружила убитого пограничника. Вместе с отцом и четырнадцатилетним братишкой его захоронили на деревенском кладбище, а пулемет спрятали в сарае за остатками прошлогоднего сена. Затем Ванюшка натаскал туда патронов и пулеметных лент.

Вскоре в деревне появился бургомистр. Это был бригадир из Пирогово Александр Крюков. Первое, что он сделал, — вывесил приказ новых властей о немедленной сдаче найденного на поле боя оружия. За неисполнение — смерть.

Тень тревоги легла на лицо отца Маши. Но он молчал, бросая вопросительные взгляды на старшую дочь. Хотя ей было всего двадцать лет, к ее голосу в доме прислушивались.

Раньше Маша работала инспектором по библиотекам в Себежском районе. В 1940 году вышла замуж за командира Красной Армии, переехала с ним в Ригу. Война опять вернула ее в деревню, в отчий дом. Маша ожидала ребенка, но, несмотря на это, вместе со всеми помогала бойцам готовить оборонительный рубеж в районе Ляхова. Рыла окопы, траншеи. Ей говорили: «Иди домой, тебе нельзя заниматься тяжелой физической работой». Она только, сердилась: «Разве можно сейчас быть одной, без дела?»

Охваченная той же тревогой, что и отец, Маша быстро сообразила, что делать.

— Надо, батя, пулемет куда-нибудь перепрятать, — сказала она решительно. — И побыстрее. Только так, чтобы от дома подальше.

В ту же ночь все собранное оружие они перенесли на кладбище и закопали в яме.

Маленький арсенал стал пополняться. Вскоре подружка Стеша Шаевко сообщила по секрету, что прячет на огороде корзинку с гранатами.

— Глупо, — сказала ей Маша, — разве здесь место. Всякие люди шляются. Да и немцев полно.

— А где? — спросила Стеша.

— Принеси ночью ко мне, — ответила Маша.

Вместе с отцом она перенесла на кладбище и Стешины гранаты.

Однажды — это было в осенний дождливый день — Стеша пришла возбужденная, по-особому радостная. Она бросила у порога плетеную корзинку, на дне которой была горсть темно-бурой клюквы.

— Столько-то собрала? — удивилась Маша.

— Я такое нашла! — таинственно сказала Стеша, так и не ответив на Машин вопрос, и тут же не удержалась: — Пойдем покажу.

Еще со вчерашнего вечера решила Стеша сходить к Гнилым мостам. Так называют здесь глухую заболоченную местность, где, сколько ни строй мостов и кладок, все разно сгниют. Говорят, что когда-то в этих местах было сто озер и сто болот. Не всякий мог здесь пройти.

Зато сколько тут грибов и ягод!

Пошла Стеша рано утром и вдруг… На небольшом холмике, в кустах, увидела ствол небольшого орудия.

Находка озадачила Стешу. Что делать с пушкой? Ведь не потянешь же ее в яму на кладбище. А здесь оставить — может кто-нибудь и немцам донести.

— Пока суть да дело, давай замаскируем ее, — предложила Маша, когда подруга показала ей свою находку. — А потом, может, что и придумаем.

Пушка оказалась не очень тяжелой. Дружно взявшись, они скатили ее вниз, в небольшую канаву. Тщательно замаскировали сучьями.

Полезным было для Маши знакомство, а затем и дружба с фельдшерицей из соседней деревни Бирулино Валентиной Смирновой. И не только ей, но и Стеше Шаевко, и Насте Шудневой. Всем им в осенние дни 1941 года нужна была ее помощь… Однажды, разоткровенничавшись, Маша рассказала фельдшерице о своем муже — офицере Красной Армии. Поведала о том, что он на фронте.

Потом доверилась Маше и Валентина. Она рассказала о спрятанном приемнике, о том, что часто слушает Москву. Раскрыла ей еще одну тайну — рассказала о тяжелораненом советском летчике, оставившем подбитый самолет. Его нашли в лесу девушки из деревни Козлы и обратились к ней за медицинской помощью.

Маша познакомила Валентину с Настей и Стешей. У них были свои маленькие тайны — об оружии и приемнике, о летчике Федоре. Раньше они об этом никому из посторонних не рассказывали. Когда к ним пришла Зина Смычкова и их стало пятеро, все это приобрело новый смысл, стало весомее, значительнее. Их готовность к борьбе раскрывалась в конкретных делах. Они стали подпольщицами.

И вот начали приходить в Ляхово незнакомые парни и девушки. Шли они лесными тропами из Прошек, а иной раз и из латышской стороны, тайно пробираясь через неширокую речушку. На противоположном ее берегу, в километре от Ляхова, — деревня Суржи.

Более двадцати лет разделяла эти деревни граница.

Сегодня над рекой густой туман. Поэтому два человека, что шли из Суржей, перемахнули через скованную льдом Синюху незамеченными. Встретиться с кем-нибудь вряд ли можно было. В Ляхове давно уже спали. Путники тихо постучали в окно небольшого домика в середине деревни и проскользнули во двор, где скрипнула едва приоткрывшаяся дверь. Маша сразу узнала Александра Грома и Филиппа Равинского.

— Ну, как живет-процветает наша секта? — вместо приветствия спросил Александр.

— Растит младших братьев, — в тон ему ответила Маша.

Она рассказала о событии, которое недавно развеселило всю деревню. Бургомистр Крюков, по указанию немецких властей, обложил каждый двор молокопоставками. Молоко собирал по утрам специально выделенный сборщик, старик. Он объезжал дом за домом, сливал молоко в бидоны и отвозил в Себеж.

Несколько дней тому назад телегу с молоком, когда она выехала за деревню, окружила группа подростков. Они связали старика, завязали ему глаза, чтобы он не смог узнать нападающих, и вылили из бидонов все молоко.

Бургомистр рассвирепел, обратился за помощью в полицию, и оттуда выделили охранника. Но неугомонные мальчишки не сдались. Не решаясь связываться с вооруженным полицаем, они проникли ночью в сарай и просверлили в бидонах незаметные дырочки.

На следующее утро, когда молоковоз стал объезжать деревню, крестьяне еле сдерживались, чтобы не рассмеяться. Бидоны текли, словно решета, оставляя на земле белый след. Возчик и полицейский растерялись, не зная, что предпринять: переливать молоко было некуда.

Бургомистр в бешенстве метался по дворам, грозил расправой. Но что он мог сделать? В деревне 57 домов, и пойди узнай, в каком из них затаился виновник саботажа молокопоставок. Немцы, конечно, поведут следствие. Но пока что молокопоставки были прекращены. Не во что собирать! Да и старик сборщик категорически отказался от поручения: боится нового нападения «неизвестных хулиганов»…

А «неизвестные» чувствовали себя победителями. Ходили гордые и посмеивались, никому, конечно, не рассказывая о своем дерзком поступке.

— Не выболтают, случайно, пацаны? — встревожился Филипп.

— Не должны, — сказала Маша, — ребята башковитые, понимают, что за это может быть. А что мы их подбили — не догадаются. Ванюшка им подсказал, да так осторожно, что теперь и не узнаешь, чья это выдумка. А Ваня, в случае чего, парень железный.

— Им бы еще Аниську, — вслух подумал Александр Гром, — с этими пацанами она бы и не такое провернула.

— Кто это? — спросила Маша.

— Есть такая… — Александр умолкает, задумывается. Молчит и Филипп. Он не спеша сворачивает цигарку, приглядывается к молодой женщине, словно хочет заглянуть в ее душу.

— Вот что, Маша, — прервал наконец молчание Александр, — все, что вы делаете, — это хорошо, нужно. Но главное впереди. И для твоей группы, и для всех нас. Идет подготовка к созданию партизанского отряда. Хотя до весны еще далеко, мы должны уже сейчас думать о том, кто с нами пойдет в лес. Вот послушай. В Себеже, в бывшем здании зоотехникума, немцы создали лагерь военнопленных. Надо точно установить, как охраняется лагерь, где расставлены часовые, разведать подходы к нему и выходы из помещения, в какие часы пленных выводят на работу. Это пока. В следующий раз придется завязать знакомство с пленными. Понятно?