Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Победителям раздали золотые сосуды, серебряные чаши, дорогое оружие, поместья и рабов, рабов, рабов… Эта щедрость стала возможной благодаря богатым трофеям. То, что щедрые подарки сохраняют дружбу и укрепляют доверие, цари знали слишком хорошо. Эту истину еще с детства усвоил и Александр.
После раздачи подарков в шатер вошла Таида.
Она сбросила плащ, и в белоснежном хитоне – безрукавном и длинном – предстала красавица, о которой можно было сказать языком греческих поэтов: воистину пенорожденная.
Ей надлежало открыть пир.
Гости замерли, пораженные ее совершенной красотой.
На глазах у воинов Таида сбросила и хитон. Лишь шкура леопарда прикрывала великолепные формы ее тела… Золотой шлем с маленьким козырьком подчеркивал совершенные линии ее профиля…
Призывно зазвучали трубы…
Застучала барабанная дробь, отбивая ритм воинственного марша.
Таида танцевала в шатре Александра воинственный танец с оружием – периху.
Маршируя, она высоко вскидывала ноги…
…Демонстрировала высочайшее искусство владения мечом…
Воины, не отрываясь, следили за властными и темпераментными движениями гетеры… Она заворожила даже царя… Восторженными глазами он смотрел на Таиду.
И вдруг Таида ясно и отчетливо стала похожей на его мать – Олимпиаду. Под звуки марша царь услышал голос матери:
– Твой отец – Зевс. Знай и всегда помни об этом. Филипп, этот коварный циклоп, которому один глаз выжег Зевс, потому что он подглядывал за ним, когда тот опустился на мое ложе, хочет объявить младенца своей новой жены Клеопатры наследником престола. Но этому не бывать! Царем Македонии будешь ты, мой сын Александр.
– Конечно, я буду царем! – согласился Александр.
– Филипп будет принесен в жертву богам, ради победы, которая достанется тебе…
Ритм марша усиливался.
Таида, выхватив из рук одного из телохранителей факел, продолжала свой воинственный танец.
А царь снова увидел мать. Глаза матери светились счастьем.
– Мне одной ты можешь довериться до конца.
– Конечно. Даже Филипп, родной отец, изменил мне!
– За это он наказан сполна!..
– Убийство отца – твоих рук дело?
– Да!..
– И оседланных лошадей для Павсания, когда тот пошел с обнаженным мечом на царя, в своей конюшне держала ты?
– Да!.. И черную змею во время похорон Филиппа в его могилу бросила я, чтобы она проглотила его сердце и уползла с ним в мрачные бездны Аида.
– Что же случилось теперь?
– Клеопатра умерла.
В пламени факела, с которым танцевала Таида, снова появились глаза матери. Их озарял глубокий, зловещий огонь.
– Ты убила Клеопатру, жену отца?
– Она повесилась.
– Ты заставила?
– Да, я!..
– Зачем? Зачем эта ненужная кровь?
– Я не трогала ее. Я просто посоветовала ей удавиться на ее собственном поясе.
Александр резко наклонился вперед и встретился с прекрасными глазами Таиды.
Высоко поднимаясь на кончиках пальцев, Таида раскачивалась как колеблющееся пламя, готовая вот-вот взлететь в экстатическом порыве.
Смолкла музыка. Таида погасила факел в кратере с вином и бросила его телохранителю.
После секундной паузы шатер взорвался криками восторга:
– Таида, ты само совершенство!
– Нет на земле прекраснее тебя!
– Богиня!
– Несравненная…
– Не танец – огонь!..
Иола протянула руку навстречу подруге, глаза ее выражали неподдельное восхищение, смешанное с испугом…
– Тебе нет равных! Но я так боюсь за тебя!..
Победно улыбающаяся Таида скользнула к Птолемею.
Он с восторгом принял ее в свои объятия. Погрузил руки в ее волосы… Черные блестящие волосы, черные тонкие брови, черные длинные ресницы, сверкающие ярко-синие глаза, пухлые красные губы, розовые щеки, белая шея… Кто, какой краской, какой кистью писал ее? Такой образ под силу только великим богам. Она смотрела на Птолемея с любопытством, и дрожь пробежала у него по спине… Потом взгляд ее стал лукавым, и Птолемей, при всем желании, не мог прочесть в нем ничего определенного. Птолемей все еще не верил, что существо это находится здесь, совсем рядом, и не разгадано им.
Александр внимательно наблюдал за Птолемеем и Таидой.
Птолемей перехватил взгляд царя и, чтобы отвлечь его внимание, обернулся к Александру, поднял чашу с вином, торжественно произнес:
– Ты покорил Фивы, царь! Слава тебе! Твоя победа достойна Зевса!
Разом поднялись со своих мест военачальники.
Приветствовали царя:
– С тобой мы непобедимы!
– Слава Александру!
– Веди нас, мы готовы умереть за тебя!
Александр задумчиво потягивал из кубка вино, не отрываясь, любовался точеным профилем Таиды, которая сидела рядом с Птолемеем.
Улыбка как бы застыла на лице царя.
Неарх заметил особое состояние царя, тихо спросил Гефестиона.
– Не ослепнет ли он от света афинского солнца, горящего в глазах афинянки?
Гефестион спокойно ответил:
– Не думаю!..
Александр поднял чашу с вином:
– За тебя, прекрасная Таида!
Таида подняла на царя восторженные глаза… Их взгляды встретились. И они уже не могли отвести их друг от друга.
Повисла тишина.
Нервно дернулось лицо Птолемея.
Стремясь снять возникшую неловкость, встал Лисипп. С трудом оторвав взгляд от лица Таиды, Александр неохотно повернул к нему голову.
Лисипп торжественно произнес:
– Позволь, о царь, принести тебе в дар изображение великого греческого героя Геракла, сына Зевса, от которого ты ведешь свой род.
Царь принял подарок:
– Славный дар. Благодарю тебя, Лисипп!
Бросив взгляд на Александра, как бы предвидя будущее, Гефестион наклонился к нему, тихо сказал:
– Это твой жребий, Александр: пройти, как это сделал Геракл, по Европе и Азии, повторив его подвиги.
– Меня влечет, Гефестион, не Европа, а Азия. Там ключ и к спокойствию Европы.
Александр залюбовался работой Лисиппа – Геракл восседал на шкуре побежденного им немейского льва.
– Этот подарок переживет века. Им будут восхищаться наши потомки, – поблагодарил царь скульптора.
Задумчиво рассматривая фигуру Геракла, который одержал победу в неравном бою, молодой царь спросил:
– Кто может предсказать грядущее?
Прорицатель Аристандр будто прочитал мысли молодого царя:
– Стремишься к славе – уведи войну из пределов эллинской земли на восход!..
Мысли царя витали где-то далеко, видели что-то только одному ему известное.
– Но я сам хочу этого же. И я скоро пойду в Азию! – как бы решившись, проговорил Александр.
Таида скользнула к ногам царя, страстно обвила их руками:
– Иди и будь победителем!
Александра словно магнитом притягивало к себе прекрасное лицо Таиды. Он коснулся ее подбородка левой рукой.
Таида с восхищением смотрела на царя:
– Я рада слышать, что твой взор, царь, обращен на Восток. Хотя не мне судить о делах царей и полководцев. Персы разорили Афины, унизили Элладу, наши жертвы неисчислимы. Персы должны поплатиться за них.
Держа в правой руке чашу, а в левой – лицо Таиды, царь как бы взвешивал на мысленных весах две драгоценности: прекрасную женщину и полную царскую чашу.
В глубоком раздумье царь отвел волосы рукой со своего влажного лба и поднес к губам кубок.
– Я понимаю твои чувства, прекрасная афинянка! Но, глядя на тебя, я думаю не о войне, не о мщении, а о красоте, об этом вдохновляющем даре богов. И ты, Таида, именно та, которую я хотел бы всегда видеть рядом с собой, не избери боги для меня иной судьбы.
…Царь выпил чашу до дна.
Потупив глаза, Таида тихо произнесла:
– Вдохновение рождает победы над врагом…
Она вновь подняла глаза на царя. В них горел тот огонь, который, быть может, впервые зажег в ней мужчина. Так она никогда не смотрела на Птолемея. И он заметил это и отвернул лицо, чтобы не видеть ее глаз.
– Человеческий век короток, Таида, а великая цель требует всей энергии и всего времени… Любовь прекраснейшее из земных безумств, но цена ее для меня слишком высока.
Царь и гетера говорили между собой, забыв о присутствии других людей в шатре.
Посмотрев на Птолемея, Лисипп опять решил повернуть разговор в другое русло:
– Какова все же твоя конечная цель, Александр?
Александр убежденно заявил:
– Создание единого государства, в котором свободные люди будут уравнены в своих правах.
В шатер вошел один из военачальников и подошел к Александру:
– Финикийцы разорили и подожгли храм Диониса, царь!
– Храм Диониса разрушен? – побледнев, переспросил Александр.
Гефестион вопросительно посмотрел на принесших страшную весть. Те молчали, опустив глаза.
Царь в ужасе продолжал:
– Боги мстительны! А гнев Диониса страшен!
Таида прильнула к ногам царя, подняла на него глаза, убежденно прошептала, чтобы слышал один Александр:
– Он не простит тебе бездействия и страха, но будет с тобой в твоем пути к пределам мира.
