Черная богиня - Михаил Зайцев

Расслабляющего лекарственного дурмана как не бывало. Обмякшие мышцы напряглись, сердце колоколом застучало в висках, а память дословно воспроизвела голос Николая Васильевича Самохина, процитировала отрывок из его вольного перевода англоязычного сайта про тугизм: "...Коснуться указательным пальцем верхней губы означает: «Я член тайного общества, я туг...» Дядька напротив почесал верхнюю губу и по-наполеоновски запихнул руку за отворот серого плаща. Игнат вздохнул с облегчением — над верхней губой пожилого мужчины спел не по годам сочный прыщик.

«У меня начинается паранойя. Сиречь мания преследования, — подумал Игнат. — Неужели с ума сходят настолько ЛЕГКО и стремительно?..»

Мозг дал сигнал «отбой», но адреналин успел впрыснуться в вены, и тревожное напряжение продолжало по инерции теребить нервы. Игнат огляделся по сторонам. Пассажиров мало. Время пик давно прошло, погода отвратительная, отсюда и избыток свободных мест в вагоне метропоезда. Кроме дядьки с прыщиком, в другом конце вагона хихикает стайка отроковиц, на центральных посадочных местах угрюмый недоросль в наушниках, рядом читает газету, свежий номер «МТ», худющая тетка в очках да под планом-схемой Московского метро дремлет дородный мужчина средних лет в черной куртке из свиной кожи и в черной же кепке приметного фасона а-ля Жириновский. Морда мужика в кепке-"жириновке" идеально соответствовала типажу раздельщика туш на скотобойне. Причем не на московской, а на провинциальной, где принято по старинке сначала осенить себя крестом и пробормотать «прости господи», а потом уже кончать жвачное животное ударом кувалды промеж рогов. Созерцание бесхитростной морды под фасонистой кепкой подействовало на Игната так же, как на японца действует любование садом камней. Физиономия провинциала ассоциировалась с простым и понятным физическим трудом на свежем воздухе, со здоровой нервной системой, чистым сознанием без червоточинки комплексов, сытной пищей, баней по субботам и стопкой отменного самогона-первача. И никаких ассоциаций, даже самых-самых отдаленных с экстравагантной сектой индийских душителей.

Визуальная терапия утихомирила адреналиновую дрожь, и тут как раз поезд остановился. Разъехались, расступились в стороны дверные створки, Игнат толчком поставил себя на ноги и, сделав три торопливых шага, ступил на платформу.

Провинциал в кепке-"жириновке" вышел следом за Игнатом. Шаг в шаг за Сергачом дошел до эскалатора, остановился двумя ступеньками ниже.

«Случайное совпадение, — беззаботно подумал Игнат, хотя и напрягся самую малость. — Циркач запросто мог пустить пыль в глаза, говоря о нехватке квалифицированных кадров для наружного наблюдения, запросто мог отправить за мною „хвоста“. Но, черт побери, я бы заметил столь колоритного мужчину в кепочке, кабы он следовал за мной аж от самой Петровки, тридцать восемь... Или мог не заметить?.. Мог, блин горелый! Головная боль, ветер, мысли-ежики, запросто мог проворонить „хвост“!.. А вообще-то, ежели за мной следят менты, я радоваться должен, а не бояться... Но только никто за мной не следит! Нервишки расшалились, вот и мерещится всякая всячина. Сейчас выйду из метро, и детина в кепке исчезнет из-за спины, растворившись в ночи...»

Однако когда Игнат вышел из павильона, тип в кепке не исчез, продолжил топать за Сергачом, поотстав шагов на пять.

Игнат на автопилоте следовал известным до мелочей маршрутом, где надо, сворачивая, а где не надо, проходя мимо асфальтовых ответвлений. Преследователь повторял все его маневры, не приближаясь, но и не отставая ни на шаг. Игнат запретил себе лишний раз оглядываться. Бросал беглый взгляд через плечо лишь на изгибах, изломах да излучинах маршрута. После каждого вороватого оглядывания Игнат вопреки собственной воле шел все быстрее и быстрее. Уровень адреналина в крови после каждого поворота-оглядывания увеличивался, а ритм сердечных сокращений учащался. Вдоль строительного забора, на последнем, финишном отрезке пути Игнат практически бежал трусцой. Бежал следом и преследователь, громко шлепая тяжелыми подошвами.

Ветер раскачивает фонари, справа дощатый забор, за ним стройка, сзади топочет по асфальту здоровяк, похожий на раздельщика туш. В голове сумятица мыслей: «Мент поганый! Придурок в кепочке! На фига ж ты за мною бежишь? Разве так должен настоящий мент следить за подозреваемым?.. Или ты и не мусор вовсе?.. Тогда кто?.. Случайный бандит-грабитель? Туг-фанатик с мордой крестьянина из Рязанской губернии?.. Хорошо бы ты оказался все-таки ментом-двоечником из наружного наблюдения, дебилом-мусором, слишком буквально понимающим приказ „сесть на хвост“. Ах, как это было бы хорошо! Ах, как в это хочется верить!..»

То, что мужчина сзади кто угодно, но не мент, стало понятно, когда из-за угла деревянного забора впереди по курсу появился еще один человек, и фигурой, и осанкой, и, главное, намерениями схожий с преследователем. Новый персонаж, едва обозначившись, побежал навстречу Игнату, а топот ног за спиной тут же заглушил шум мотора стремительно приближающегося автомобиля.

Игнат затравленно крутанул головой и заметил еще одну, третью фигуру, бегущую к нему наперерез с другой стороны улицы.

Инстинктивно Игнат шарахнулся вправо, ударился плечом о дощатый забор и в метре от себя увидел прореху в нестройном ряду шершавых коричневых досок. Всего лишь в метре находилась одна из тех дыр, сквозь которые Сергачу случалось проникать на стройку, чтобы, пройдя по захламленной территории, сократить путь до ближайшего молочного магазина.

Бегущий наперерез мужик тоже заметил брешь в заборе. Заметил и прыгнул, спеша отсечь Игнату единственный путь к отступлению.

Прыгнул мужик ловко, да приземлился неудачно — Сергач выбросил ему навстречу согнутую в колене ногу, которая моментально распрямилась и хлестко ударила попрыгунчику под ребра.

Игнат втиснулся в щель меж досками, когда рядом взвизгнули автомобильные тормоза, а мужик-попрыгунчик шлепнулся под ноги встречному бегуну.

Стройплощадка никак специально не освещалась, свет уличных фонарей таял в тени сваленного в кучи мусора, куб до конца не реставрированного строения едва угадывался в темноте. Протиснувшись в узкую щель, Игнат ринулся в сырой, пахнувший землей мрак и сразу же поскользнулся на битой кирпичной крошке, взмахнул руками в воздухе, неловко свалился на бок.

Сергач сильно ушибся бедром обо что-то твердое на земле, но боли не почувствовал, не до того было — позади уже царапала края досок свиная кожа черной куртки преследователя номер один. Дородный мужик с трудом, но упорно и целеустремленно лез в узкую шель, и слышно было, как открываются автомобильные дверцы, как из машины, остановившейся возле лаза на стройплощадку, стуча подошвами по асфальту, выскакивают новые участники травли.

Шлепнув ладонями по шершавому грунту, Игнат вскочил и, словно легкоатлет с низкого старта, припустил что есть духу по извилистой, практически неразличимой в темноте тропинке через стройку.

Знакомая тропинка пересекала вотчину строителей, причудливо петляя. Игната спасло то, что слаломная трасса до молочного магазина была им неоднократно пройдена при свете дня, и он приблизительно догадывался, где, когда и в какую сторону нужно сворачивать.

Всего дважды Игнат споткнулся, но не упал больше ни разу за рекордно короткое время забега по пересеченной местности в условиях практически полной темноты. А вот преследователям пришлось худо. Спустя секунду после старта Игнат услышал характерный шум падения тяжелого человеческого тела — детина в кепочке поскользнулся на той же кирпичной крошке, что и Сергач, и там же свалился мордой в мерзлую грязь. Но следующий субъект из группы захвата, ловко перешагнув через товарища и удачно вписавшись в правый поворот, уже дышал в затылок Игнату, когда тропинка, а вместе с ней и Сергач, вдруг резко свернула влево. Очередной преследователь, сделав ошибочно длинный шаг, провалился по колено в темную лужу густой, липкой глины. Более никаких посторонних звуков за спиной Игнат не слышал. Только ветер свистел в ушах да сердце колотилось в виски.

Из дырки в заборе на финише забега через стройку Игнат выскочил, сохраняя предельно возможную скорость. Перебежал улицу перед самым носом тихохода грузовика, промчался мимо магазина «Молоко», свернул в проходной двор. По двору Сергач бежал на исходе сил, напрямик пересек газон, поцарапав лицо о колючки шиповника, перепрыгнул детскую песочницу, обогнул старушечью скамейку и, оглушенный эхом собственных шагов, вбежал под дугу арки, влетел в маленький туннель, соединяющий тесное и тусклое пространство двора с простором ярко освещенного проспекта.

Под козырьком остановки у обочины широкого проспекта мерзли влюбленные. Юноша и девушка стояли обнявшись, не обращая внимания на закрывающиеся двери рогатого троллейбуса.