Малой кровью, могучим ударом! - Олег Герантиди

Стоят посреди летного поля два разбитых KB, один из них горит, а от второго лишь корпус с вывороченными вверх броневыми листами, а майор Жухрай пытается вдолбить в голову комиссара роты пехотинцев, занявшему место погибшего командира, одну простую вещь: в лоб на эту позицию переть – значит положить всю пехоту и сжечь все танки. Он уже вызвал пару ИЛ-2, через полчаса будут, а его, комиссара, задача – прямо сейчас взять своих бойцов, просочиться в лес и разведать местоположение лих чертовых пушек. А если удастся, то перестрелять или хотя бы отогнать от них Гансов. Потому что через полчаса прилетят штурмовики, и им надо знать, где бомбить. А главное – самим не попасть под огонь этих долбаных пушек.

«Черт с тобой!» – так и не втолковав, Жухрай полез в башню.

Он о чем-то посовещался с экипажем танка. Взревел мощный дизель, и танк, выскочив из кювета на шоссе, тормознул. Грохнула пушка, и не успел снаряд разорваться в лесу, как танк задним ходом спрыгнул снова в кювет. Прогрохотал эхом из леса «Флак», но очередь из пяти снарядом, провизжав над шоссе, ушла к горизонту.

– Ну, что, бля, засекли на х...?! – Жухрай высунулся из люка командира.

– Попался, голубчик, ждем «горбатых»!

– Да какие «горбатые»! Я его сам сейчас уделаю! Где его видели?

– Товарищ майор, – высунулся радист, – на подходе звено ИЛ-2, будете говорить?

– Давай. «Горбатые»? Майор Жухрай. Прием.

– Майор, где там твои пушки? Прием.

– Слышь, мужики, давайте сразу так, поосторожнее. Там одна зенитная, большого калибра, ещё одна поменьше, но бьет очередями по пять снарядов. Значит, замаскированы: аэродром треугольником, так мы у основания, а у вершины с левой стороны... Где? – обратился он к пехотному комиссару.

– Метрах в сорока от угла.

– Метрах в сорока от верхнего угла, вот там мы их и видели. Прием.

– Понял вас, спрячьтесь в танках. А пехота пусть заляжет за насыпью, а то осколки, они, знаешь, не разбирают. Прием.

– Ни пуха, на х... Прием.

– К черту! – и через секунду:

– На х... Прием.

И только после этого диалога в воздухе раздался низкий гул самолетов.

ИЛ-2 в размашистом вираже прошли над шоссе, над танками, над вжавшейся в землю пехотой и, удаляясь в сторону от вражеского аэродрома, поднявшись на несколько сот метров вверх, начали атаку. Пройдя над лесом параллельно шоссе, они спикировали точно на огневую позицию. Их еще не было видно из-за деревьев немецким зенитчикам, когда ведущий выпустил шесть «эрэсов», которые, прочертив серые дымные полосы, полыхнули в лесу смертоносным пламенем. Заработала рация:

– Там ударили?

– Да, примерно там.

На месте взрыва поднимался столб дыма. И по этому ориентиру, видимому на десяток километров, командир звена штурмовиков сделал еще три захода. Два ракетных удара силами звена и одну штурмовку из пушек и пулеметов. «Горбатые» (армейское прозвище ИЛ-2) – свое дело сделали. Когда танки и пехота, опасливо пригибаясь, занимали вражеский аэродром, живых там не было. Из гансов все, кто мог ходить, после первого удара ушли подальше в лес. 50-мм автомат разнесло в клочья. Злополучная пушка, уткнувшаяся стволом в корни могучей сосны, стрелять больше не могла.

Польша

16 июля 1941 года началась Лодзевская воздушно-десантная операция. Воздушно-десантная группа в составе двух батальонов 214-й бригады ВДВ под командованием капитана Старчака была сброшена ночью на немецкий аэродром. На рассвете над замершим и замаскированным аэродромом пронеслись два звена СУ-2. Полили огнем кусты, ВПП, подозрительную группку деревьев, в которой могла притаиться зенитка, и встали в круг поодаль. Вскоре к ним присоединилась эскадрилья ЯК-1. Истребители охраняли от возможных атак с воздуха, а штурмовики – от противодействия с земли.

А дальше – как на учениях в конце тридцатых годов. Прямо над полем аэродрома на высоте восемьсот метров прошли десять ТБ-3, с которых горохом сыпанули на землю десантники. Подсвеченные восходящим солнцем, вспыхнули сотни куполов. Начавший стрельбу МГ – пулемет нацистов – был быстро задавлен залпом пулеметных батарей двух СУ-2. Трое фашистов, выбравшись из укрытия, попытались стрелять в парашютистов из своих винтовок прошлого века, но огонь из ППШ десантников положил их на землю. Бойцы приземлялись, быстро скидывали лямки парашютных подвесок и вступали в бой, который, по сути, так и не начался. Моментально были захвачены вся техника в ближайшем перелеске, радиостанция и КП. Вскоре полсотни немцев сидели в кругу под тяжелым взглядом старшины с автоматом. А на взлетную полосу уже плюхались, визжа, следующие ТБ-3 и Ли-2.

На полевой аэродром под Лодзью были высажены силы 214 и 201-й бригад ВДВ. Самолетами же были переброшены 45-миллиметровые противотанковые пушки и танки Т-40.

Десантники, оседлав трассу Лодзь – Бреслау, повели наступление в двух направлениях: 214-я бригада ударила на Лодзь, Зчет и Кутно, перерезая основные железнодорожные линии Польши. А воины 201-й бригады по этой же дороге двинулись на Бреслау, по пути уничтожая и разгоняя встреченные обозы и мелкие группы немцев.

Из Пабьябицы танкисты отдельного разведбата проскочили шестьдесят километров на восток и перерезали железную дорогу, по которой из Гливице в сторону Варшавы пытались бежать части вермахта. Несколькими выстрелами из 45-миллиметровой пушки и 12,7-мм пулеметов была «разобрана» железнодорожная колея. И буквально сразу подкатил прямо-таки игрушечный паровоз, ведущий за собой целый состав танков и несколько двухосных вагончиков. Десантники огнем из ППШ и ППС погнали охрану поезда и танкистов в хвост состава. Из вагонов выскочили какие-то гражданские, генералы, расфуфыренные дамочки и, даже не пригибаясь, бежали в чистое поле. Но для десантников существовала более заманчивая цель – двадцать танков T-IV на платформах. Когда с обороняющимися было покончено, капитан Старчак торжественно, своей зажигалкой запалил факел и поднес его к бензобаку первого танка T-IV. Поднялось весёлое пламя. Десять процентов основных танковых сил вермахта – их гордость и основа – сгорели за десять минут от одной капитанской зажигалки.

Греция. Остров Эвбея

Ленивое Эгейское море нехотя катило теплые волны на прибрежную гальку. Как и тысячи лет назад, рыбаки распутывали сети, смолили лодки на своем маленьком островке. Черноволосый карапуз сосредоточенно строгал обломком ножа деревяшку, выброшенную накануне приливом. Трусил по своим делам ослик, нагруженный хворостом, весящим больше его самого. В тени невысоких маслин спорили о чем-то за кружкой красного вина старики.

И тут, словно пожар в кронах сибирских таёжных сосен, не видимых ими никогда, пронесся шум: ОН выходит, ОН выходит, ОН вышел. Из кельи, расположенной на скале, которая, словно маяк, вздымалась над островом, спускался старый монах. Люди и забыли уже, когда последний раз его видели. Уже несколько лет он не спускался из своего добровольного узилища. И чем только питался? Неужто Духом Святым? Много вопросов возникло у жителей рыбацкой деревни к старцу Пантелеймону.

А он тем временем, не обращая внимания на ватагу ребятни, вмиг окружившей его, шел в сторону маленькой площади, зажатой с одной стороны аптекой, с другой – почтой и еще с двух сторон – каменными стенами, наверное, времен Александра. Седая борода спускалась до пояса. Рубище, серое от времени, овевалось теплым зефиром.

Шаг старца был мерным, как прибой. Глаза, выбеленные многими десятилетиями, устремлены за горизонт. Губы плотно сжаты. Видно, Пантелеймон боялся что-то важное сказать раньше времени. Старец вышел на середину площади, которую, спеша со всех концов деревни, заполняли люди. Он, прикрыв глаза, отвыкшие от солнечного света, ждал. И когда заходящее солнце коснулось моря, он, распахнув очи, заговорил:

– Мне открылось, что началась битва. Битва Добра со Злом. Битва, которая поставит крест на одном из двух. На Зле. Или на Добре. Я много лет провел в молитве, и мне открылось. Мы должны победить Зло. Победы не может быть половинчатой. Нужно идти на Север к человеку, который учился в Горах; к человеку, который мерз в Снегах; к человеку, который прошел очистительный огонь. Пусть деревня отправит людей к человеку по имени Иосиф. Я дам икону. Пусть он отдаст её человеку по имени Георгий. И, ради Бога, пусть они не останавливаются на полпути. Корень Зла не на Материке. Корень Зла на Мировом Острове. Земля Сердца уязвима из-за моря. Если не выполоть всю грядку, вырастет новый, более сильный сорняк. И когда уже не будет Иосифа, придет Меченый зверь и Трехпалый раб, и Материк может умереть. Не бойтесь коричневого, не бойтесь желтого, бойтесь и бейте синего. Наши звезды суть золотые, а не серебряные. Наша земля – суша, а не вода. Наш Бог – Иисус, а не телец золотой. Не содомиты с Острова, а сильные мужи Земли Сердца должны править миром! Пойдите и передайте точь-в-точь, как я сказал.