Правое дело (ЛП) - "fictorium"

Но слишком скоро отсрочка закончилась, и Миранда захлопнула телефон с такой силой, что он чуть не сломался. Когда Миранда потянулась за своими солнцезащитными очками, Энди была бессильна остановить собственную руку, чтобы не протянуть ее навстречу руке Миранды.

- Не надо.

Голос Миранды был стальным шепотом, но она не убрала руку, позволяя теплой коже Энди накрыть ее кисть. Энди рискнула слегка сжать ее, снова опьянев от этого ощущения.

- Пожалуйста, не надо.

Потом Энди осмелилась посмотреть Миранде в глаза и была потрясена, увидев в них намек на слезы. Она не знала, чего меньше всего ожидала: слез или слова “пожалуйста”. В любом случае, Энди была официально в зазеркалье.

- Я хочу, Миранда.

Но Миранда убрала руку, бережно прижав ее к животу, как будто Энди могла вырвать ее обратно.

- Тебе нужна история, не так ли?

И тут Энди сообразила: Миранда не могла позволить себе даже этого мгновения утешения. Принять сочувствие от другого человека означало признать поражение в ее странном маленьком мире. Или, может быть, она боялась, что любая доброта, которую она почти удалила из своей жизни, в конце концов, приведет к разрушению какой-то плотины.

Пожав плечами в знак согласия, Энди снова взяла ручку наизготовку.

* (Прим. переводчика: Вудворд и Бернштейн журналисты из «Пост», сыгравшие ведущую роль в Уотергейтский скандале, приведшем к отставке президента Никсона в 1974 году)

========== Глава 6 ==========

Статья, как и следовало ожидать, стала очередным триумфом. Миранда рассказывала о последних нескольких неделях с искренними чувствами, и хотя она старалась не говорить ничего конкретного, это выглядело невероятно откровенно. Ладно, сказала себе Энди, откровенно для Миранды. Может быть, Энди сама сделала все возможное, чтобы это читалось так, в более универсальном смысле, но это и была работа журналиста, верно? Энди произвела работой такое впечатление, но разве не легче писать хорошо, когда тебя волнует тема?

Смысл отрицать, что ей было не все равно, испарился на обратном пути в «Элиас-Кларк». Миранда возобновила свой рабочий день, как будто ее обвинение было не более чем назначением педикюра, и Энди смогла легко вернуться в свой офис оттуда, в конце концов. Сидя за своим столом и стараясь забыть непроницаемый взгляд Миранды, который та бросила на нее, выходя из машины, Энди колотила по клавиатуре, как одержимая. История была написана сама собой, и после некоторых минимальных исправлений она могла наслаждаться вечером.

Так что, возможно, первое, что она сделала, это проверила свои старые контакты в «Подиуме» на наличие номера телефона Кары, возможно у кого-то он еще был. В любом случае, не было никакой гарантии, что Кара все еще была няней близнецов Пристли. Но так оно и было, и после недолгого разговора с ней Энди попросила об одолжении, которое могло бы изменить жизнь Миранды. Кара предупредила, что ни Кэролайн, ни Кэссиди ничего не сделают, если не захотят, но через несколько часов Кара была достаточно лояльна, чтобы отправить ей сообщение, подтверждающее, что девочки действительно позвонили своей матери.

Сияние удовлетворения было почти таким же заметным, как и тогда, когда она подала свою статью в печать, подумалось Энди. Она развалилась на своем продавленном, но удобном диване, счастливая в своих спортивных штанах и майке, которая давно уже стала странного бежевого цвета после неудачи в прачечной. Нет необходимости в дизайнерских этикетках, когда ее никто не видит.

Вернувшись к своим многочисленным заметкам, Энди отхлебнула из бокала довольно приличного красного вина (подарок на день рождения от Дуга вместо тех бутылок за 9 долларов, которые обычно были у нее под рукой) и вздохнула, поняв, что все дороги ведут к Стивену Томлинсону. Он был единственным человеком в жизни Миранды, который имел хоть малейший шанс узнать о ее финансовых делах, поскольку уже четыре года был вторым лицом на их совместном чековом счете, а также брокером с тридцатилетним опытом работы.

Она не могла утверждать, что узнает всю историю, не поговорив с ним, но каждый раз, когда Энди обдумывала ее, она чувствовала укол старого шока и ярости от этого спектакля, снова и снова прокручивая в голове его жалкое поведение. Начиная с пьяных воплей и кончая трусостью, с которой он свалил развод на Миранду в самый неподходящий момент, он ни разу не сделал ничего, что могло бы понравиться Энди. Не говоря уже о том, что в те несколько раз, когда Энди приходилось общаться с ним, он смотрел на нее так же, как Миранда смотрела бы на новую пару Лубутенов.

Неужели она всегда так сильно ненавидела его? Или это был просто еще один симптом неуместной влюбленности? В любом случае, Энди не очень-то хотелось оказаться в его скучной компании. Она могла только догадываться, какое облегчение испытывала Миранда, наконец-то избавившись от него. Энди вспомнила свое фатальное первое появление в доме Миранды, о том, как искренне тогда Миранда просила у него прощения. Неужели Стивен не поверил ей? А может они страстно помирились после того, как Энди в страхе сбежала из дома? Что-то в этой мысли придало вину еще более кислый привкус, и Энди, как могла, отмахнулась от нее.

Она отложила разговор с ним до утра, потратив еще немного времени на то, чтобы разобраться в том, что узнала об Ирве. Уверенная в том, что его предательство Миранды было результатом мести, а не сознательной подставой Миранды, Энди была готова предать его публичному остракизму. У нее мелькнула мысль отомстить подобным образом, но Миранда, конечно же, с удовольствием сделает это сама, как только узнает о его поступке.

В ту ночь Энди спала беспокойным сном, в котором сюжеты с Мирандой и наручниками были слишком тесно связаны, чтобы она могла сохранять хоть какое-то здравомыслие. Проснувшись до пяти, она была слишком раздражена и расстроена, чтобы выкинуть из головы мысли о Миранде, и, когда ее собственные нетерпеливые пальцы привели к более или менее удовлетворительному оргазму, она почти слышала хриплый шепот “Андреа” поверх собственных сдавленных стонов. Даже без летней жары, на которую можно было бы свалить вину, с прохладой осени, уже витавшей в воздухе, Энди снова погрузилась в беспокойный сон, спрятав голову под подушку. Она быстро миновала точку невозврата.

***

Спотыкаясь на работе, чувствуя себя слегка похмельно, Энди почувствовала себя лучше, как только она увидела свою статью в печати. Как бы опасно это ни было, она начала привыкать к своему высокому положению. Все присутствующие хотели поздравить ее или, по крайней мере, задать каверзные вопросы, которые едва скрывали их профессиональную ревность. Джош ждал ее с праздничным набором пончиков, и это почти компенсировало некоторую напряженность в редакции.

Наконец, обретя покой, Энди начала обзванивать еще несколько контактов, пока не смогла больше откладывать звонок помощнику Стивена. Она была удивлена, когда его помощник попросил Энди подождать, прежде чем глубокий баритон на другом конце провода подтвердил, что мистер Томлинсон сам хочет поговорить с ней.

- Ты та самая, что написала эти статьи о моей бывшей жене, верно?

Энди не очень хотелось указывать на то, что бывшая жена еще не была официально бывшей. Без сомнения, Стивен отрекся от Миранды, как только были отправлены бумаги на развод.

- Верно, и я подумала, не могли бы мы договориться о времени для беседы?

Сначала он колебался, уклонялся от своих обязательств и долго болтал о том, что такие важные люди, как он, не могут бросить все, чтобы поболтать с каким-нибудь симпатичным репортером. Ненавидя себя за это, Энди понимала, что должна попытаться твердо стоять в этих переговорах.

- О, я знаю, как вы, должно быть, заняты, мистер Томлинсон. Когда я работала на Миранду, я всегда думала, что она так невнимательна к вам и вашей работе.

Энди услышала резкий вдох, на который она рассчитывала. - Да, мистер Томлинсон, - продолжала она. - Вы, наверное, не помните меня, учитывая, как она обращается со своими помощниками. Мы такие же одноразовые, как юбки прошлогоднего сезона.