Время больших отрицаний - Владимир Савченко

… И ведь как хитры: привлекают по одному. Не просто соучастники, а творческие, у каждого свой вклад: Панкратовы, Климов, Толюн, Буров, Малюта, Альтер Абрамович… вот теперь Зискинд. Привлечен как архитектор, не кто-то. Специалист. Эксперт-архитектор по НПВ-взлому банковских сейфов.

Равен ли вклад в виде озвучивания НПВ-луча Буровым или оптического наведения чрез него по Климову «работе» шнифера с отмычками и ломиком у сейфа?

Я по-прежнему заведую МВ-лабораторией, мне подконтрольны остатки системы ГиМ, НПВ-зарядочная станция (коей пользуются для зарядки Ловушек) — весь верх. Могу прекратить, власти достаточно. Закрыть доступ к НПВ с высокими К, к зарядке. Но пока лишь вникаю, расспрашиваю — и ничего. Они показывают, объясняют, смотрят с вопросом в глазах — и тоже ничего. Неопределенность.

… А все потому что больше никак. Финансирования нет и не предвидится. Приходится смириться и поддерживать. А прихватизаторам шиш.

«Прихватизация Шара no passaran!» — выдвину и я теперь лозунг. Не пройдет!

В беседе с Зискиндом я, наконец, и определился.

— Ну-с, прежде всего, Юра, не только я здесь рафинированный интеллигент. И не только вы. Все ребята, наши коллеги, такие самые: и образование, и полет мыслей не ниже, чем у нас с вами, и работа в НПВ, в Меняющейся Вселенной… все они тоже далеко не урки. И мне самому, кстати, интересно, как они выйдут из щекотливой ситуации. Пока, я знаю, берут не для себя: для работы, для дел. Начнут и для себя? И сравняются с этими четвероногими, кои разрушили страну и обокрали народ?.. Какие бы у них ни были посты и миллиарды, это воры и жулики. Дерьмо. При всей моей воспитанности — и насчет чужих садов вы правы — иных слов не нахожу.

Я понял, что горячусь, замолчал.

— В этом я с вами солидарен, Варфоломей Бармалеич, — печально сказал Зискинд. — Полагаю, что наши «верхне-башенные» (да и не только они) не могут не понимать, что следовать по такому пути, НПВ-красть для наживы, для себя — это действительно уподобиться вышеупомянутым, переходить с прямохождения на четвереньки. Никакие миллиарды это не оправдают.

— Ну, так в главном мы едины, Юрий Акимович! Меня более всего занимает не «брать или не брать», а вопрос масштабов. Понимаете, раз уж так— то нам важно не мельчить. Голодный мальчишка, залезший в карман, — вор; а прихватизовавший за бесценок и взятку алюминиевый завод, аэродром с сотнями самолетов, целое поле нефтяных скважин… — не вор, благородный реформатор и опора общества. И мы должны быть такими, как наша «элита»… Я это вот к чему, Юра: нет ли в Катагани здания с десятком банков? Как в Швейцарии. Много ли вы возьмете в одном-то? Хорошо, если миллион.

Теперь Зискинд смотрел на меня с большим интересом:

— А что, Ловушками можно взломать и такие здания?

— Даже взять целиком. Принцип позволяет.

Архитектор подумал.

— В Катагани таких нет. Это надо по столицам. Да и вообще такие дельца лучше проворачивать в иных городах.

— А может, вам нацелиться на ЦДБ, Центральный Державный на Пушкинской. Я в соседнем доме живу. Внушительное здание. И сейфов там побольше, и в них, наверно, тоже…

— Так тот строил не я, его ставили еще в прошлом веке. И проект вряд ли сохранился. А без него… И вообще есть правило: не кради, где живешь, не живи, где воруешь. А вы там рядом обитаете.

— Юра, какие слова! Откуда это у вас?

— Варфоломей Дормидонтович, я тоже ни разу не залез в чужой сад; это позорное пятно и на моем детстве. Но телевизор-то я смотрю.

Словом, мы поняли друг друга. Напоследок я поинтересовался:

— Юра, вы прослушали тот последний монолог Александра Ивановича? И разговор с Валерьян Вениаминовичем?

— Да, конечно. Сильно. Меня особенно впечатлило «пузырение». Я как архитектор участвую в нем.

— Я о другом, о нашей жизни как бреде согласованном, по Корневу, активном помешательстве. Вы не находите, что и мы с вами сейчас такие? Вроде того пациента из анекдота с манией преследования. Который считал, что он зерно и любая курица его склюет?..

— Мм… напомните.

— Ну, врачи его подлечили, воспитали, успокоили. На консилиуме больной заявил, что больше не считает себя зерном, он человек, — пожал им руки, ушел… и через минуту вернулся с трясущимися губами. «Что такое?» «Там во дворе петух!» «Но вы же знаете, что вы не зерно.» «Я знаю, но петух-то не знает!» Так и мы: знаем, что действуем верно и из высоких побуждений — но боимся, что «петухи» этого не знают. Ну, и пусть не знают. Не их петушиного умишка это дело. Не склюют.

Зискинд посидел молча, встал, протянул руку.

— Вы меня успокоили и воспитали, Варфоломей Дормидонтович. И я, как тот пациент, пожимаю вам руку.»

Глава восьмая. «Раз мы шли на дело…»

Бескорыстно заботясь о себе, мы освобождаем

от этих хлопот наших близких — и тем помогаем им,

а также обществу в целом.

К.Прутков-инженер

День текущий 20.9928-й сент ИЛИ

21 сентября 23 ч 49 мин

Вверху были свет и быстрота

внизу медленность и сумрак

Два НПВ-урки: Михаил Аркадьевич Панкратов, зав лаборатории Ловушек, и Юрий Акимович Зискинд, до недавних пор зам главного архитектора Катагани, ныне снова архитектор НИИ НПВ и башни, — хряли на дело. Брать большой сейф. Во втором по величине в городе банке «Славянский» (в народе «комсомольский»), находившемся в центре, в здании бывшего крайкома комсомола.

Хряли они в милицейском «бобике» (тоже недавно НПВ-похищенном и затем перекрашенном) — с задним отсеком, в каком возят задержанных. За рулем был Панкратов. Главной задачей было снаружи узнать участок стены, за которым находилась массивная бронированная камера. Внутри место изучили днем: комната 5 на втором этаже в глубине коридора налево.

Зискинд все-таки грустил. Крайком комсомола — это был его дипломный проект. С отличием защитил. Настолько с отличием, что и выстроили с незначительными изменениями. С него он выдвинулся, был замечен, пошел в гору. И пожалуйста — наведывается к нему в таком качестве. Зарешеченный отсек для задержанных в «бобике» за спиной архитектора особенно давил на него.

Панкратов легко вел машину по пустым улицам, насвистывал. Обычно он напевал или высвистывал сложные мелодии классической музыки; но сейчас в уме вертелась бессмертная «Мурка» — отредактированная иронически: «Раз мы шли на дело: я и Юра Зискинд. Архитектор вытащил наган…»

— А как по фене «эксперт»? — поинтересовался вдруг тот; у него, похоже, тоже что-то такое вертелось в голове. — Наводчик, что ли? Стремщик? Скокер? Шнифер? Сталкер?

— Не знаю, — пожал плечами Миша, — я ведь тоже не профессионал. Кажется, наводчик. Да не переживайте вы так, Юрий Акимович. Ей-богу, даже со стороны видно! Вы в комсомоле состояли? Взносы платили?