Снайпер - Павел Яковенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он снова надолго замолчал.
— Я исправлю это, маленькая, исправлю. Я очищу тебя от той грязи, что налипла на тебя. Я скоро все исправлю.
Саша смотрел на винтовку, и дрожь возбуждения волной прокатывалась по его напряженному телу. В эту минуту он забыл обо всем: об Оксанке, о родителях, вообще об окружающих. Весь мир слился для него в одну точку, в одно Божество — в Винтовку.
— Пора! — сказал он сам себе, быстро разложил все как было; накинул штормовку, выключил свет, и отправился к калитке, у которой стоял заранее приготовленный велосипед.
Все также стараясь производить как можно меньше звуков, Саша выкатил свой транспорт на улицу, прошел метров сто пешком, а потом оседлал своего «коня» и отправился в путь, напевая про себя маршевые песни, знакомые с детства. Как будто это снова была игра.
Он выбирал нарочно такие улицы и закоулки, чтобы как можно меньше шансов оставалось у него быть увиденным, и не дай бог, узнанным. Капюшон штормовки закрывал его голову от посторонних взглядов, а кейс был намертво прихвачен ремнями на багажнике.
Добравшись до конца поселка, он не воспользовался широкой асфальтовой дорогой, а свернул на малозаметную проселочную, шедшую прямо через пески к лесопосадкам федеральной трассы. Ехать оказалось утомительно, и Саша спрыгнул с велосипеда. Пешком идти было даже удобнее. Какая-то недобрая мысль омрачила лицо снайпера, когда подошвы кроссовок коснулись песка, но потом он снова улыбнулся, и одобрительно качнул головой. Расстояние до цели неумолимо сокращалось.
Темнота уже давно упала на землю. И идущую параллельно его пути шоссейную дорогу к трассе Саша различал только по свету далеких фар, периодически перемещавшихся в противоположные стороны. Стали попадаться отдельные сосенки; снайпер напрягся — исходная позиция была уже недалеко.
И точно, шум, идущий от трассы, не умолкавший ни днем, ни ночью; гомон бессонного рынка, дым шашлыка, долетавший даже сюда, до снайпера, не оставляли никаких сомнений. Саша остановился, и стал перемещаться в боковую сторону. Он искал просвет между соснами. Он искал место, откуда мог рассмотреть как можно больший участок рынка. Он искал ее — идеальную позицию для стрельбы.
Перемещение показалось ему затянувшимся, а искомого места все не было. Он начал нервничать, кусать губы, но тут, словно смилостивившись над ним, появился просвет.
Он шел на нужную глубину, через всю дорогу; кустарник, отчаянно боровшийся с песком за жизнь, и пока побеждавший в этом беспощадном бою, служил ему отличной маскировкой. Между двумя кустами образовалась ямка, которую снайпер и занял с тихим, неразборчивым шепотом на губах. Казалось, он не в себе: так глубоко внутрь себя шла его улыбка, а глаза блестели невменяемо и беспощадно.
Не торопясь, снайпер разложил свою смертоносную игрушку, наклонился к ней, и принялся ласково уговаривать; как будто не его беспощадную волю должна была она исполнить, а в чем-то переломить, перебороть себя.
Наконец снайпер пошевелился в последний раз и замер. Только ствол винтовки ходил вправо — влево, повторяя перемещение глаз неумолимого охотника. На кого же охотился он?
Саша очень внимательно осматривал действия людей за прилавками. Особое внимание концентрировалось на кавказцах, а если сказать точнее, то они и вызывали единственно его интерес. Саша скрипел зубами, яростно щурился, но все остальное его тело не шевелилось.
«Так, дружок… Шашлычок жарим… Жарь, жарь… И тот рядом с мангалом крутится, тоже денежку хочет поиметь… Поимеешь, поимеешь… Типичные азера… О! Друзья подвалили. Объятия, похлопывания; опять объятия… Господи, сколько же их! Но пока ничего… Ага, вот! Подходят русские… Говорят, да, еще; стоят, ждут… Что он им принес? Вот она! Косорыловка любезная. Ну-ка, ну-ка… Марочки не видно… Точно, паленая… Вот они и есть — те, кто мне нужен. Добро пожаловать в Ад!».
Наступал решительный момент. Подступал экстаз, тело сливалось с винтовкой в одну огромную стрелу, конец которой указывал на врага, и блестел мрачно и мощно…
«Будете знать, как не платить налоги!».
Выстрел! Выстрел! Выстрел! Выстрел!
Он не мог промахнуться, он не промахнулся!
Саша не стал искать гильзы, в темноте это было абсолютно бесполезно. Ну и черт с ними! Но он знал, что от бесшумности его стрельбы никто не сможет понять ни направления выстрела, ни тем более места. Он, не торопясь, выполз из ямки, подполз до велосипеда, которой оставался несколько позади; выпрямился и спокойно пошел. Но не той дорогой, какая привела его, а по диагонали, выбираясь на другую малозаметную, такую же песчаную, с помощью которой он намеревался вернуться домой с другой стороны Новопетровска.
Утром он со спокойной душой и взглядом отправился на рабочий автобус, который перевозил трудящихся из поселка на птицефабрику, которая располагалась на удалении в десять километров. Еще подходя к месту посадки, он обратил внимание на нездоровое возбуждение, охватившее массы. Даже не слыша издалека разговора, Саша понял, что разговор идет о вчерашнем происшествии. В тихой провинции криминальное убийство получает совсем другой резонанс, чем в городе, где мало кто знает соседей по лестничной площадке, и о смерти последнего может узнать вообще чисто случайно. Не то здесь; смерть даже одного индивидуума способна собрать кучу людей: потрясенных родственников, возбужденных чрезвычайным происшествием соседей, друзей и просто знакомых покойного. В конце концов, не все всех, но многие многих знают.
А здесь такое событие! Сразу четверых, наповал и абсолютно тихо. Никто ничего не слышал. Такое событие в Новопетровске без обсуждения остаться никак не могло.
Автобус проходил как раз через Авторынок, (и не авторынок вовсе: конечно, и запчасти там продавали, но на самом деле это был обычный придорожный рынок — с кафе, шашлычными, открытыми рядами и прочей обязательной атрибутикой. Много сейчас по России таких рынков и рыночков), и видны были меловые контуры тел, стоящие милиционеры с папочками, и серьезные люди в гражданском. Их лица отображали глубокую задумчивость и мудрость, а за черепными коробками нельзя было разглядеть: а соображаете ли вы вообще что-нибудь, господа хорошие? И есть ли они у вас, эти мысли мудрые?
Саша стоял, держась за спинку сиденья, а справа от него три женщины обсасывали вчерашнее происшествие.
— Верно говорю вам, упал прямо мордой в мангал, и перевернул его на себя. И эти трое рядышком легли. Анна Сергеевна торговала рядом. Говорит, ни звука не слышала, а рядом стояла. Ни звука. Даже не поняла ничего. Не поймет, с чего черные рядом валятся. А потом дошло. Теперь дома осталась, боится торговать почему-то.
— А чего боится. Кому она нужна?! Это черных не поймешь: приперлись к нам сюда, да еще разборки теперь свои устраивают.
— Да, бандиты между собой чего не поделили, вот пусть и перебьют друг друга хоть все. Я так считаю.
— На рынке чище станет.
— А кто это был?
— Точно не знаю; но вроде, слышала, где-то в Черном Яре у них поселок свой. Дома такие, что ты!
— Где только деньги берут?
— Да уж не своим горбом зарабатывают…
Женщины засмеялись, и переключились на другое.
С другого бока два пожилых мужика рассуждали степенно; один другому объяснял уверенно, с расстановкой.
— Ты, Николай Ильич, пойми, это все мафия делит наш рынок. Я точно слышал, что вся эта азерня нашей местной шпане не платила. У них «крыша» своя в области сильная. Наши сунулись к ним, а те за помощью послали. У Петра Ивановича внука знаешь?
— Какого Петра Ивановича?
— Ну, ты что, ну работал в «Коммунисте» главным энергетиком… Дошло?!
— Вспомнил.
— Вот у него внук пропал тогда как раз, и до сих пор не нашли. Его жена бывшая сейчас с инспектором налоговым, Колькой Серединцевым живет. Да. Вот с тех пор наша шпана только своих трясет, а черные себе сами хозяева. А сейчас, видно, кто-то на них наехал. Может, и наши осмелели. Но в любом случае, пусть бьют друг друга — нам будет легче дышать…
Саша отвернулся. И рядом с ним говорили о вчерашнем происшествии, и позади. И так было, пока автобус не проехал ворота птицефабрики. Начинался рабочий день, надо было зарабатывать деньги.
* * *Из Дневника Саши Куценко.
"7 октября. Я вчера в автобусе наслушался всякого. Никто ни о чем даже не догадывается. Это понятно и хорошо.
Единственное, чего вчера ни от кого я не услышал, так это сочувствия к убитым мной.
Только злорадство или удовлетворение.
Значит, я поступил правильно!".
Глава 14
Люди, стоявшие на месте происшествия в то утро, когда их увидел Саша из окна автобуса, не были такими тупыми, как он излишне самоуверенно подумал. Они нашли те гильзы, которые снайпер не стал искать в темноте. И гильзы лежали в целлофановом пакетике, в бардачке милицейского «Вольво», и собирались отправляться на экспертизу в соответствующие органы.