Сталин: тайны власти. - Юрий Жуков

Чтобы ни у кого не возникло сомнения в ограниченности новых функций местных парторганов, в том числе и воссозданных промышленных отделов, Маленков уточнил: «Партийные организации обязаны помочь наркоматам и предприятиям навести порядок(выделено мною. — Ю. Ж.)», единоначалие на предприятиях, установленное никем не отмененным постановлением ЦК ВКП(б) от 7 сентября 1929 г., остается в силе, сохраняется как незыблемая основа системы управления.

Наконец, не обошел Маленков и коренные причины того, что привело к срыву выполнения годового плана. Непривычно самокритично отнес их на счет кадровой политики, за которую и отвечал, привел крайне удручающий анализ использования специалистов с высшим образованием. Как оказалось, 45 процентов, то есть 95 тыс. человек, были заняты на административной работе в наркоматах, 24 процента, или 51 тыс. человек, — в заводоуправлениях и только 31 процент — 68 тыс. человек — непосредственно на производстве. Именно поэтому, сделал определенный вывод Георгий Максимилианович, лишь 22 процента начальников цехов, 32 процента замначальников и 20 процентов начальников смен имеют высшее образование. «Аппарат, — подвел своеобразный промежуточный итог Маленков, — раздувает свои штаты и использует инженеров и техников на канцелярской работе, отвлекая тем самым их с производства».

После подобного заявления могло показаться странным, даже алогичным утверждение Маленкова, что необходимо «иметь в городах, областях, краях и республиках с развитой промышленностью не одного, а несколько секретарей горкомов и обкомов партии по промышленности». Но вскоре все встало на свои места, ибо, как явствовало из продолжения доклада, основной функцией этих секретарей по промышленности должен стать подбор кадров для промышленности и транспорта, и не больше. Но при одном непременном условии — полностью изменить подход к этим кадрам.

«До сих пор, — продолжал Маленков, — несмотря на указания партии, во многих партийных и хозяйственных органах при назначении работника больше занимаются выяснением его родословной, выяснением того, кем были его дедушка и бабушка, а не изучением его личных деловых и политических качеств, его способностей. Основным вопросом в деле подбора кадров является вопрос о правильном выдвижении новых работников, умеющих организовать живое дело. При этом надо усвоить, что речь идет о выдвижении не только партийных, но и беспартийных большевиков. Среди беспартийных много честных и способных работников, которые хотя и не состоят в партии, не имеют коммунистического стажа, но работают часто лучше, добросовестнее, чем некоторые коммунисты со стажем».

Вслед за столь откровенным указанием опираться в работе на беспартийных профессионалов Маленков предложил другое: избавляться от некомпетентных коммунистов, которых назвал болтунами и невеждами. «Пора, — сказал он, — товарищи, вытащить такого сорта хозяйственников на свет божий. Болтунов, людей, не способных на живое дело, нужно освобождать и ставить на меньшую работу, безотносительно к тому, являются они партийными или беспартийными… Невежда — это такой человек, который ничего не знает и знать ничего не хочет… Займет такой невежда пост директора ли предприятия, начальника ли дороги или другой какой пост и ничего слушать не хочет… Надо, товарищи, разоблачать таких невежд и гнать их в шею от руководства. Нельзя терпеть невежд во главе предприятий и вообще на руководящих постах»[55].

Все эти предложения-указания затрагивали пока только нижний слой хозяйственного руководства, преимущественно людей, занимающих посты от директора предприятия и ниже. Но в резолюции конференции они приобрели совершенно новые черты: необходимо «добиваться того, чтобы директор предприятия стал на деле полновластным руководителем, целиком отвечающим за состояние предприятия и за порядок на производстве». Подобное уже вполне официальное требование должно было делать его полностью самостоятельным в работе.

Вместе с тем совершенно новый, непривычный для многих подход к оценке профессиональной деятельности тех, кто был занят в сфере народного хозяйства, продемонстрировала и еще одна резолюция конференции. Та, которая решительно предупредила наркомов М.М. Кагановича, М.Ф. Денисова, З.А. Шашкова, А.А. Ишкова, В.В. Богатырева, что «если они не улучшат работы своих наркоматов… то они будут сняты с постов народных комиссаров». Что это не пустая угроза, а вполне возможная мера, доказывало перемещение в партийных органах уже снятых за развал работы наркомов, которым больше не предъявлялось никаких политических обвинений — причисление к сторонникам Троцкого, Бухарина или к иным оппозиционным фракциям: вывод из членов ЦК Н.М. Анцеловича, П.С. Жемчужиной, М.М. Литвинова, И.А. Лихачева, Ф.А. Меркулова, перевод из членов в кандидаты в члены ЦК заместителей наркомов земледелия И.А. Бенедиктова, обороны — Е.А. Щаденко[56].

Все это лишний раз свидетельствовало об усилении тенденции, наметившейся после введения в состав руководства СНК СССР Вознесенского, Булганина, Малышева, Первухина, Косыгина, избранных членами ЦК только после назначения их на столь высокие посты. Показывало, что пребывание в формально высшем органе партии, в ЦК, теперь стало лишь отражением уже состоявшегося выдвижения специалиста, а не служило своеобразным трамплином для будущего повышения.

В последний день конференции, 21 февраля, произошло еще одно важное событие, завершившее формирование нового узкого руководства и ту борьбу, которая незаметно для постороннего взгляда неослабно шла вот уже два года, с окончания XVIII съезда партии. На состоявшемся в тот день пленуме ЦК буквально в последние минуты его работы без какого-либо серьезного объяснения и обсуждения было значительно пополнено ПБ. С предложением по этому вопросу выступил Сталин, в очередной раз продемонстрировав ставшую ничтожной роль и партии в целом, и ее конференции, даже ЦК, от которых теперь ничего не зависело и которые использовались лишь для оформления решений узкого руководства, ежели в том была необходимость.

«Сталин.Мы здесь совещались, члены Политбюро и некоторые члены ЦК, пришли к такому выводу, что хорошо было бы расширить состав хотя бы кандидатов в члены Политбюро. Теперь в Политбюро стариков немало набралось, людей уходящих(выделено мною. — Ю. Ж. ), а надо, чтобы кто-либо другой помоложе был бы подобран, чтобы они получились и были, в случае чего, готовы занять их место. Речь идет к тому, что надо расширить круг людей, работающих в Политбюро.

Конкретно это свелось к тому, что у нас сложилось такое мнение — хорошо было бы сейчас добавить.

Сейчас два кандидата в Политбюро. Первый кандидат Берия и второй Шверник. Хорошо было бы довести до пяти, трех еще добавить, чтобы они помогали членам Политбюро работать. Скажем, неплохо было бы товарища Вознесенского в кандидаты в члены Политбюро ввести, заслуживает это, Щербакова — первого секретаря Московской области, и Маленкова — третьего. Я думаю, хорошо было бы их включить.

Андреев.Желает ли кто высказаться? Нет. Голосуется список в целом. Кто за то, чтобы принять предложение товарища Сталина, поднять руки. Прошу опустить. Кто против? Нет. Воздержался? Нет. Предложение принято»[57].

С этого момента узкое, неофициальное руководство СССР стало выглядеть следующим образом. Чисто партийные структуры в нем представляли Сталин, Андреев, Жданов, Маленков, причем не столько как члены, кандидаты в члены ПБ, сколько как секретари. ЦК — то есть те, кто фактически, реально руководил аппаратом, направляя всю деятельность ВКП(б) в центре и на местах. Государственные структуры — Молотов, Микоян, Каганович, Берия (последние двое всего за неделю перед тем были введены еще и в ЭкоСо[58], что до некоторой степени восстановило прежнюю роль Кагановича и весьма усилило роль Берия, которого 3 февраля утвердили еще и зампредом СНК СССР[59], благодаря чему он окончательно обошел по властным полномочиям Ворошилова), Вознесенский, а также Булганин. Последний оказался единственным из десятерых, оставшимся всего лишь членом ЦК, что делало его полностью зависящим от воли Сталина, его покровителя.

Теперь можно было говорить и о реальном омоложении руководства, подтверждать тот подход, который послужил Сталину формальным предлогом расширения ПБ. Сам он был самым старым — ему шел 62-й год, пожилыми — 48-летний Каганович и 50-летний Молотов, все же остальные, семеро, то есть большинство, находились, примерно в одном возрасте — от 37 до 45 лет.

Именно новая по составу «десятка», а отнюдь не четырнадцать членов и кандидатов в члены ПБ, полностью взяла на себя принятие всех наиболее ответственных решений по вопросам как внешней, так и внутренней политики, по определению характера и темпов развития народного хозяйства. В результате этого начало неуклонно снижаться число официальных — протокольных — заседаний ПБ. Если в 1936 г. их было еще девять, в 1937-м — шесть, в 1938-м — три, а в 1939—1940 гг. — всего по два, то за первую половину 1941 г. — ни одного! Однако фактическое количество решений, принимаемых в тот же период от имени ПБ, за него, отнюдь не снизилось, осталось на прежнем уровне и составляло, соответственно по г.м, 275, 346, 290, 306, 315 и 148 решений[60].