Эльфийское жертвоприношение (СИ) - Зайкина Нина

— В постоялом дворе находятся двое связанных преступников, номер спросите у трактирщика.

Мы поехали дальше, провожаемые удивлённым взглядом стражника, пока тот не повернулся и не шепнул на ухо какому-то мальчишке, околачивающемуся рядом.

— Надеюсь, нам хватит времени уйти от погони, которая наверняка будет, — поделился со мной мыслями друг.

— Очень хочется верить, — ответила я, пуская Лика прибавленной рысью. Слишком быстрое удаление могло вызвать ещё больше подозрений.

Как только посёлок скрылся из виду, мы свернули с тропинки и поехали полем вдоль леса. Погода прекрасная, греет солнышко, поют птички на все лады. Хочется зажмурится и наслаждаться тёплой весной.

— Так что будем делать с лошадьми? — спросил Танн, вырывая меня из раздумий.

— Там за рекой, живёт коннозаводчик, табун которого не уступает Креланскому. Вот только лошадей он любит больше. Там и оставим, когда вернёмся, заберём, а если не сможем забрать, то им там будет хорошо. Попрошу их не продавать и оставлю записку отцу с матерью, что б оплачивали содержание лошадей. Таким образом и коннозаводчик не разорится и лошади будут под надёжным присмотром.

— Да ты все продумала! Кроме одного, так мелочи.

— Чего не продумала?

— Наше возвращение. Мы можем не вернуться?!

— Я не знаю. Но ты можешь возвращаться, я тебя силком не тяну.

— Не могу, — сквозь зубы выдавил Танн, изрядно озадачив меня ответом.

— Почему?!

— Не могу, и все тут! — пришпорил кобылу Танн, зря он так, я-то могу в седле долго высидеть на любом аллюре, а вот он…

Я тоже пришпорила Лика, он легко обогнал Велинку, и мы пошли с ним в отрыв. Размялся Лик, остыла я, и мы, решив пожалеть наших спутников, перешли на шаг. Догнали они нас минуты через три, оба взмыленные и испуганные. Ещё вопрос, кто на ком скакал: Танн на Велинке или она на нем.

— Явились, не запылились, — окинув их взглядом, поправилась. — Запылились. Чего так долго?

— Ты посмотри туда, — указал рукой направление он.

В том направлении был столб пыли и двигался он в нашу сторону. Выглядит тревожно в свете последних событий.

— Ты до леса сможешь доскакать, а то чуть живой? — тревожно спросила я. — Ещё не факт, что это за нами, но бережённого Богиня бережёт.

— Постараюсь дотянуть, — пришпорил чуть живую кобылку горе всадник.

Я оглянулась в последний раз, и мы с Ликом тоже не стали задерживаться, рванули за друзьями. У нас было маленькое преимущество, на траве лошади почти не пылят, так что нас заметить так, как мы заметили погоню не так-то легко.

К лесу мы уже обогнали Танна с Велинкой, поэтому опять ждали их. Заехали поглубже, так чтоб с дороги нас было не видно и спешились.

— Ну что будем делать? — поинтересовалась я.

— Обедать, — ответ меня не просто ошеломил, а дубинкой пришиб. — Может этот отряд и не за нами вовсе, а по своим делам едет. А время обеденное, так что можно и перекусить, и ноги размять, а то все затекло.

Он так демонстративно потёр мягкое место, что сразу стало ясно, что конкретно у него затекло. Костер разводить не стали, поели всухомятку мяса с сухарями, и запили водой. Лошадям дали немного овса и отпустили пастись, ослабив подпруги.

Уже подумывала немного отдохнуть, но тут этот…. этот… чтоб ему… Взял меч и предложил поразмяться. Хотела увильнуть и сделать вид, что не поняла намёка, но меч у горла не предрасполагает к созерцанию природы. Пришлось мне взять своё оружие и отбиваться от наскоков.

Фехтовать-то меня учили, а к реалиям жизни я оказалась не приспособленная. Мало того, что он дерётся не по правилам, так меня ещё на этих правилах и подлавливает, находя слабые места в обороне. А я-то, наивная, думала, что хорошо владею мечом… Видно, в отместку, за отбитый зад, он решил уровнять наше положение. При моей прямой атаке, нырнул под руку, в повороте отвёл мою руку с мечом и с размаху травмировал мой зад, по-другому не скажешь. Я теперь, как он, не смогу в седле сидеть. Да что там, в седле, я и на земле не смогу. И повторял этот трюк, при каждом удобном случае, ни одного не упустил. Бедная моя попа…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Изверг загонял меня так, что ноги меня уже не держали, я, всё-таки, принцесса, а не воин. Я не удержалась на моих несчастных ножках, завалилась и растянулась на полянке, отказываясь вставать даже при угрозе жизни. Мой мучитель все ещё бодренький, ухмылялся:

— Бедная, маленькая девочка, совсем замучили.

Я только покивала головой, соглашаясь, не реагируя на явную провокацию. Что б меня поднять, ему придётся придумать что-то поинтереснее.

Какая же здесь красота! Тишину нарушают только трели птиц и беспокойство ветерка высоко в кронах деревьев, да ещё лошади щиплют траву и трясут головой, отгоняя назойливых насекомых. Голубое небо подглядывает за нами сквозь кружево листвы и прячется снова. Покой.

Видя, что никакими угрозами меня не сдвинуть с места, Танн примостился рядышком, закинув руки за голову.

— Может, расскажешь мне про свою семью?

— Ты же говорил, что знаешь про неё!

— Одно дело, в каком виде она дошла до моих ушей, и совсем другое подлинная история!

— А чего ты у Рисаны не спросил?

— Мне интересно послушать её из первых уст. Так расскажешь?

— Да ничего особенного. Моя мать работала служанкой во дворце. Однажды она убиралась в императорской спальне, когда туда зашёл правитель. Это была любовь с первого взгляда, как в сказке.

— А как же правящая императрица?

— У правителей доля такая — жениться не по любви, а за того, на кого укажут родители в интересах государства. Он жене не изменял, но из служанки сделал мою мать фрейлиной при императрице. Был жуткий скандал, но он настоял на своём. Потихоньку от всех, обучал её манерам и этикету. Не сам, конечно, а придворный учитель. Моя мама старалась, и у неё получалось все лучше и лучше. На выпады императрицы не реагировала, на провокации не поддавалась. А когда стало совсем нестерпимо, вмешался сам император и поставил условие, что её Величество не трогает фрейлину, а он не отсылает её в Северный замок.

Были, конечно, попытки отравить мою мать, но она готовила сама и видела, когда еду кто-то трогал. Хотя один раз все же вызывали лекаря и ему, слава Богине, удалось её спасти. После чего у императора с императрицей состоялся серьёзней разговор и маму больше не трогали.

Правящая императрица скончалась при родах, оставив императора с младенцем на руках. Ребёнку нужны были оба родителя, и мой отец женился на моей маме. Став императрицей она заботилась о приёмном сыне, как о своём собственном, даже няньки и те редко получали его в руки. Через год родилась я, плод взаимной любви. Вот, в принципе, и всё.

— Ничего себе 'всё'! Можно легенду слагать. А как брат относится к тебе?

— Отлично относится. Жалеет только, что родился первым, так как груз ответственности за государство ложится на его плечи. И невесту ему уже подбирают при всем его сопротивлении, с каждого бала умудряется сбежать.

— А тебе подобрали уже жениха? — с лёгкой тревогой, которую старался скрыть изо всех сил, спросил Танн.

— Было дело.

— И как? Понравился? Когда свадьба?

— Я пока что свободна, потому что никто на свадьбу ещё не согласился.

— Почему? — изумился Танн и с лёгкой иронией добавил. — Они для тебя недостаточно хороши или ты для них?

— Когда просыпаешься в дёгте и в перьях, о свадьбе как-то думается в последнюю очередь, пытаешься избежать скандала. Ну, или когда роскошные локоны приходиться остричь почти налысо из-за того, что 'неудачно' свалился с лошади в репейник и никакими маслами не смогли их привести в порядок. Когда у тебя, прям на балу, падают штаны, потому что ремень лопнул, тоже о свадьбе речи не идёт. Чего ты смеёшься?! Им вот было совсем не смешно! — из последних сил сдерживая рвущийся наружу смех, изобразила обиду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Танн хотел что-то спросить, не мог выговорить и слова. Смеялся так, что из глаз слезы текли. Невозможно на такое смотреть и не присоединиться. Наконец, отсмеявшись от души, Танн смог констатировать: