Ночь огней - Элис Хоффман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сегодня приглашены шестеро детей с родителями. Еще шестеро придут завтра. Приглашенные толпятся в классе, в который и так уже набились тринадцать учеников и учительница, мисс Коул. Когда они садятся кружком на полу, Саймон заползает на колени Андре. Он чувствует, как бьется сердце отца. Учительница предлагает новичкам познакомиться с рыбками и хомячками, но Саймон не двигается.
— Рыбки, — уговаривает его Вонни.
Остальные дети ходят за учительницей по классу.
— Как ты думаешь, какого цвета хомячки? — спрашивает Вонни.
Она слышит отчаяние в своем голосе.
Саймон прячет лицо на груди отца. Андре отстраняет Саймона, встает и берет сына за руку. Аквариум стоит под окном, которое выходит на школьный двор. Андре приседает и обнимает Саймона за плечи. В аквариуме обитают две скалярии и стайка неонов. Сом ворошит зеленую гальку в поисках пищи. Учительница разрешает маленькой девочке покормить рыбок. Пока остальные дети толпятся вокруг, учительница подходит к Саймону и Андре.
— Вы, кажется, ошиблись классом, — говорит она Андре. — Дошкольная группа дальше по коридору. — Она, улыбаясь, наклоняется к Саймону. — Возвращайся, когда подрастешь.
Андре продолжает обнимать Саймона за плечи. Он и не глядя знает, что сын покраснел. Конечно, учительница просто хотела проявить доброту. От подобной доброты у Андре кровь стынет в жилах, но он как можно вежливее сообщает мисс Коул, что они не ошиблись, поскольку Саймону в ноябре исполнится пять. Мисс Коул пытается исправить положение и восклицает: как приятно, что Саймон будет в ее классе! Она не замечает, что сюсюкает с ним, как с маленьким. Андре подтаскивает сына к клетке с хомячками, и мисс Коул предлагает Саймону покормить их.
— Не хочу, — говорит Саймон.
Андре берет немного корма и спрашивает Саймона, не передумает ли он. Саймон мотает головой, и Андре сам кормит хомячков. Они так обожрались, что почти не замечают высокобелковых гранул, которые Андре сыплет через сетку. Один хомяк зарылся в кучку кедровых щепок и ждет вечера, когда уйдут дети. Другой совершенно неподвижно сидит на задних лапах на голубой банке из-под кофе.
Поздно вечером, уложив Саймона, они шепчутся об этом. Им не по себе, ведь предполагать плохое — верный способ накликать беду. Не слишком ли рано они сочли его недоразвитым? Или они ослеплены любовью и неспособны видеть то, что ясно всем вокруг? После того как они увидели Саймона в классе, среди других детей — некоторые даже младше, чем он, — для них прозвучал сигнал тревоги. И звучит до сих пор. Их сын — самый маленький. Сомнений больше нет. Они сидят за кухонным столом, держатся за руки и переживают, нет ли в этом их вины.
Джоди видит свет на соседской кухне, когда уходит в полночь и когда возвращается в три на машине старшеклассника. Она не будет с ним встречаться, хотя он клялся, что его брат может представить ее Карли Саймон[9], которая, по мнению Джоди, нравится и ее матери, и Вонни.
Джоди заинтригована светом. Она считает, что пары, которые не спят в такой час, либо занимаются любовью, либо обсуждают развод. Угрызений совести она не испытывает. Придется Вонни самой о себе позаботиться. И все же Джоди не может уснуть. Ей кажется, что слышен женский плач. Она садится в кровати, подтянув колени к подбородку. Кричит сова. Джоди снова ложится и думает, что, возможно, влюбилась во всех троих. Она всегда будет вне того, что есть у них. Всегда будет мечтать об этом. До утра ей снятся совы и залитые светом небеса. Снится, что все, чего она касается, распадается на части и обратно уже не собрать.
Конец мая, тихо, воздух прозрачен и свеж. Грех покидать Винъярд в такой погожий день. На пароме Вонни и Саймон считают чаек и лодки. Как только паром причаливает в Вудс-Хоуле, они спускаются по деревянному трапу и ждут, когда Андре съедет на пикапе. На Саймоне блестящая серебряная куртка, которую прислала мать Вонни, и черно-белый полосатый комбинезон. Педиатр договорился о серии анализов в детской больнице в Бостоне. Вонни намного проще беспокоиться о том, как заплатить врачам без медицинской страховки, чем думать, что может в результате обнаружиться и не будет ли сыну больно. После больницы Саймону обещан океанариум, но Вонни не уверена, что сын будет в состоянии куда-то идти. И все же она рассказала ему о шоу дельфинов и аквариуме высотой в три этажа. Так что в Саймоне теперь попеременно берут верх безмолвный ужас и возбуждение. Гремучая смесь. Вонни почти видит, как эмоции пробиваются сквозь его кожу.
Андре съезжает с парома, и они бегут к машине. Вонни запыхалась, и лицо ее краснеет, когда она помогает сыну забраться в кабину. На мгновение Саймон забывает, куда они собрались, и спорит с матерью. Вонни приходится спустить его на землю и позволить залезть самостоятельно. Нельзя забывать, что ему уже четыре года, он большой мальчик, пусть даже ей так не кажется.
Вонни и Андре переглядываются над головой Саймона. Андре плохо спал, и это заметно. Он согласился на серию анализов, но до сих пор не уверен, что в этом есть смысл. Надо сдать анализ на дефекты костной ткани и гормональные аномалии. Что хуже? Гормональное лечение, которое стоит больше, чем они когда-либо смогут себе позволить? Сын, который не вырастет выше трех футов? Смерть во время хирургического вмешательства? Андре и Вонни хотят услышать, что особенности роста Саймона находятся в пределах нормы. Поскольку иной ответ их не устроит, обоих переполняет невыносимый, липкий ужас. Страх заставляет Андре сторониться сына и жены. Вонни и Саймон распевают песни по дороге в Бостон, но Андре только следит за цифрами на спидометре. Вонни и Саймон едят на обед сэндвичи и чипсы, пьют сок, а Андре утверждает, что не голоден, и выпивает банку теплой колы.
Под Бостоном Андре заезжает на бензоколонку. Он выходит из машины и заливает бензин на островке самообслуживания. В ожидании дежурного, который придет за деньгами, он провожает взглядом грузовики, мчащиеся по Девяносто третьему шоссе на юг; каждый из них кажется ему символом свободы. В последнее время его мотоциклы плохо раскупают, и денег на банковском счету становится все меньше. Если он не будет экономным, то станет мужем, который вышел из дома за пачкой сигарет и не вернулся. Отцом, который вышел заправить автомобиль неэтилированным бензином и исчез. Расплачиваясь, он медленно отсчитывает купюры. Садится за руль, отъезжает от резервуаров с горючим, но внезапно встает на обочине, вместо того чтобы вернуться на шоссе.
— Сейчас приду, — говорит он Вонни.
Мужской туалет не заперт и не особо чист. Андре долго моет руки. Полуоткрытое окно не спасает от запаха мочи и бензина. Подтянуться и вылезти в окно — дело пары секунд. У него есть сорок три доллара, «MasterCard» и «Visa». Он думал, что возненавидит Флориду, когда они навещали мать Вонни две зимы назад, но теперь вспоминает о бурых пеликанах, жаре и плавящемся гудроне. Он сможет ехать один, без шлема, без лишнего веса пассажира. Андре выключает воду и проводит рукой по волосам. Выходя из двери, он все еще не уверен, что вернется к пикапу. Рев машин на Девяносто третьем оглушает; на ярко-синем небе ни облачка. Если поймать машину без пересадки, он окажется во Флориде через два с половиной дня. Андре застегивает молнию на куртке и оглядывается на припаркованный автомобиль. Вонни и Саймона нет. Были ли они вообще? Может, он их просто вообразил? Он думает о похитителях детей, об убийцах, едущих в Западный Массачусетс, людях, которые ни перед чем не остановятся на пути ко злу. Андре не может сдвинуться с места. Он превратился в огненное копье. Вонни и Саймон поворачивают из-за угла, они ходили в женский туалет на другой стороне станции. Андре не уверен, что это и вправду они. Облегчение жалит так сильно, что на миг он даже закрывает глаза.