Л̶ю̶б̶л̶ю̶. Гублю (СИ) - Левина Ева

Последней каплей в их отношениях стал его очередной загул, после которого одна предприимчивая девушка заявила Горину, что беременна.

Она, видимо делала ставку на то, что богатый и красивый мужик бросит из-за нее семью, но Александр обрадовавшись ребенку, которого давно хотел, пообещал полностью обеспечивать и признать малыша при рождении. Девица же была не согласна на меньшее, чем кольцо на пальце и статус новой госпожи Гориной, поэтому просто подачка в виде содержания ее не устроила. Сделав аборт, она позвонила и все рассказала Лене.

Жена, разумеется, закатила дикий скандал, но Горин совершенно не слушал ее, думая только о том, что остался без наследника, убитого алчной бабой. С того самого дня он всегда предохранялся, не желая отдавать в чьи-то руки такой крупный козырь, как беременность. Да и не хотел, чтобы его не рожденное дитя становилось способом манипуляций.

Сумев замять скандал, жена и он разъехались, признавшись, наконец, друг другу, что жили вместе из-за дочери, и каждый вздохнул свободно.

Горин не собирался больше жениться, а Лена состояла в совете директоров его компании, поэтому о разводе речи не было. Виделись по праздникам, и по началу даже ездили вместе отдыхать, чтобы не ранить дочку.

Но сейчас Майе было уже почти шестнадцать, и она все прекрасно понимала, поэтому больше не нужно было создавать видимость счастливой семьи. В последние пять лет Александр Николаевич откупался очень щедрым содержанием, а жена вела себя прилично, не допуская в отношении себя пересудов и сплетен, которые и так окружали ее не отличающегося достойным поведением мужа.

Весь последний год он готовил развод и переписывал нужные бумаги. Лена, зависящая от него на сто процентов, была согласна на все, но как раз тогда, когда остались сущие пустяки, выплыла эта ситуация с губернаторством, и Горину пришлось спустить все на тормозах.

Сейчас он, по горло загруженный делами просто не мог ни о чем думать, поэтому не стал искать лазеек, временно смирившись с тем, что развод откладывается.

В конце концов, его ждала Маша, воспоминания о последней встрече с которой заставляли его возбудиться так, что в брюках становилось тесно.

Его Маша… Красивая и молодая. Она обязательно родит ему сына, ведь такие бедра просто созданы для того, чтобы плодить потомство!

Ему нравилось думать о том, что она наивна и влюблена именно в него, а не в его капиталы, ведь среди окружающих накрашенных фиф, она натуральная и свежая выглядела как спелое наливное яблоко среди муляжей из пенопласта.

Горин снова и снова прокручивал в голове их встречи и прислушивался к себе. Вот она та новизна, которой ему так не хватало. С ней ощущал себя моложе на добрый десяток лет и замечал то, на что без нее никогда бы не взглянул.

Отец сказал бы "зажрался", но Александр Николаевич понимал, что дело даже не в этом… Все дело в том, что она живая и настоящая, а с ней и он.

Нет, Горин не чувствовал себя влюбленным, да и помнил ли он, что это такое?

Но сейчас он ясно понимал только одно: он нуждался в Маше.

Надолго ли?

Неизвестно.

В любом случае Александр Николаевич не привык оказывать себе в том, чего действительно хотел.

А хотелось ее. Сжать и не отпускать.

После того, как Маша отзвонилась о том, что приземлилась, от нее больше не было сообщений и Горин, слишком загруженный для звонков, только вечером вспомнил о ней и написал.

Однако сообщение не просто осталось без ответа, но даже не было доставлено.

Ночью он, сам не понимая почему, снова написал ей, но ситуация не изменилась.

— Зараза, у нее же новый, буквально пару дней назад подаренный телефон!

Набирая номер помощника, Горин раздраженно стучал по деревянному столу, рисуя в воображении жуткие картины того, как Маша попала в больницу, а его нет рядом.

— Алло, Александр Николаевич, — сонно пробурчал Сафронов.

— Юра, сейчас пришлю адрес, по нему доставить новый телефон.

— Это в Москве?

— Нет.

— До завтра ждет?

— Нет.

Юрий Иванович вздохнул и уже бодрым проснувшимся голосом начал уточнять у шефа детали, а в конце все-таки спросил:

— Сань, Маше этой?

— Ей, заразе. Дозвониться, сучке не могу.

— Накажешь завтра по приезду, — хмыкнул помощник, — все сделаю, в течение часа доставят.

— Отчитаешься, — раздраженно бросил Горин и отключился.

Юрий Иванович тем временем уже давал поручение круглосуточной доставке, которая едва успевала купить смартфон, потому что на часах было без четверти десять.

За двадцать лет дружбы и работы бок о бок, он очень хорошо изучил непростой характер Горина, поэтому был уверен, что Маше при встрече несдобровать. Пожалуй, это первая девушка за все время, которая так будоражила его босса.

Возможно, дело было в не заладившемся изначально знакомстве или в том, что она оказалась девственницей — этого Сафронов точно не знал, но что-то в ней влекло и срывало Горину крышу.

Чего стоили только его ночные загулы с ней в первую неделю знакомства? На его потрепанный, не выспавшийся вид многие подчиненные стали смотреть с опаской, подозревая у здорового, как быка Сани проблемы со здоровьем. Не хватало еще потом наткнуться на статьи в желтых газетенках о том, что олигарх и новый губернатор области болен!

Теперь вот смартфон этот посреди ночи. Похоже шеф неслабо на ней залип. Да и не мудрено. Деваха была хороша, по— настоящему от природы красива. Чувствовалась в ней порода и здоровье.

Тем временем доставка уже направлялась по нужному адресу.

— Что там, Юра? — Александр Николаевич явно был зол.

— Приехали. Доставили.

— Она принимала?

— В общем, Сань, тут такое дело… Не приняла она. И попросила передать, чтобы от Александра Горина ее больше не беспокоили. Сказала, подарки какие-то еще вернет.

Горин просто заскрипел зубами от злости:

— Ей жить надоело? Я ее, блять, научу уважению и раболепию, соплячку!

— Не кипятись, Александр Николаевич, она молодая совсем, наивная. Может, обиделась на что?

— Юра, она когда утром уезжала, каждое мое слово ловила, как дурочка влюбленная. Что, блять, за двенадцать часов могло измениться?

— Ну хотя бы то, что в прессе вышла информация о твоем назначении.

— С бизнесменом спать хотела, а с губернатором — нет? — расхохотался Горин.

— Идейная нынче пошла молодежь, вдруг она и на митинги против власти ходит, — хмыкнул Сафронов, — хотя может из-за жены, ведь ты ее пять лет не показывал, многие думали что вы уже в разводе.

— Какая, к чертовой матери жена? Я что каждой, которую трахаю, должен отчет о жизни давать? Совсем, блять, в себя поверили. Завтра по приезду решу с ней.

— Да, Александр Николаевич, главное, чтоб рот потом не открывала нигде, как она с губернатором роман крутила.

— Не нагнетай. Говорю, по приезду решим.

Однако Горин понимал, что однозначно был раздражен и недоволен сложившийся ситуацией. Его не бросали, по обыкновению это всегда делал он, не церемонясь с надоевшими пассиями. Но сейчас все было по-другому: во-первых, она ему не надоела, а наоборот занимала все его мысли, а во-вторых, сама его бросила. С этой пигалицей абсолютно все шло не так, начиная от знакомства и заканчивая расставанием.

Не давала покоя мысль, что уже завтра она будет знакомиться и кокетничать с кем-то, а его, самого Александра Горина, бросила без объяснений.

В любом случае он не собирался спускать ей с рук эту ситуацию и намерен был наказать Марию Казанцеву в свойственной ему жесткой манере.

— Сама прибежит, — ухмыльнулся он и отхлебнул виски из большого квадратного стакана, — умолять будет, а я еще подумаю, трахать или нет.

5

Когда пошли вторые сутки Машиного затворничества, Галина Ивановна не выдержала и вызвала Тамару.

Она, конечно, понимала, что дочь явно рассталась с мужчиной, который наверняка оказался предателем, но видя состояние Маши боялась даже лишнее слово спросить.