Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - Кирилл Копылов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Некоторые офицеры генштаба приватно сообщили Таунсенду, что готовы подержать начинания Никсона и даже просчитывают варианты изыскать для них подкрепления, другие честно говорили, что примут общее решение.
Офицеры также рассказали командиру 6-й дивизии о переписке, которую они вели по этому поводу с Имперским генштабом в Лондоне, считающим любые аргументы Никсона за продвижение вверх по Тигру неубедительными. Командиры из Лондона справедливо указывали, что в случае захвата Кута коммуникации удлинятся на дополнительные 200 с лишним километров, а увеличить количество судов с малой осадкой для снабжения войск невозможно. К тому же в ближайшее время планируемое наступление крайне осложнят максимальное обмеление рек и жара.
Десятого июля 1915 г., через восемь месяцев после начала кампании, Никсон отправил в Индию запрос на дополнительные речные суда. Заявка выглядела более чем внушительно: требовалось девять дополнительных пароходов, восемь буксиров и 43 баржи. Естественно, подобной речной армады не нашлось, а после долгого обсуждения, где взять эти суда и как доставить их в Месопотамию, стало понятно, что доберутся они туда в лучшем случае через полгода.
Немалое беспокойство Лондона вызывало и состояние уже находящихся в Месопотамии частей. Боевые потери, а главное, болезни, серьезно подорвали боеспособность войск. Европейские батальоны сократились до нескольких сотен «активных штыков» (1/4 хемпширский и вовсе до 115 человек), а индийским не хватало в среднем по 200–300 бойцов при уставной численности «боевого ядра» в 900 человек. Пополнение личным составом фронтовых частей в Месопотамии было серьезно затруднено. Западный фронт поглощал британских солдат, как бездна, из-за этого их просто не хватало для Ирака, к тому же их переброска занимала много времени и требовала дополнительных судов. Ситуация с индийскими солдатами также сложилась непростая. Потребность в новых боевых частях с одновременным пополнением действующих привела к быстрой «выработке» многих традиционных районов вербовки, а необходимость сохранять тонкий этническо-религиозно-языковой баланс в войсках сильно осложняла набор. Кроме того, индийская армия оказалась не готова к массовой «переработке» новобранцев и испытывала серьезные проблемы с подготовкой тысяч новых бойцов, остро необходимых на многочисленных фронтах.
Еще более серьезной и практически неразрешимой проблемой стала замена опытных офицеров и сержантов, довоенный пул которых за год активных боевых действий серьезно сократился. Если дыры среди офицеров еще удавалось затыкать за счет выдачи офицерских патентов живущим в Индии молодым британцам (что давало хотя бы количество, пусть и ценой качества), то с унтер-офицерскими кадрами ситуация складывалась куда хуже. Мешала и система присвоения званий в индийских частях, где повышали строго на основе выслуги, из-за чего многие солдаты-индийцы по десять лет ходили в рядовых. В военных условиях командирам, естественно, хотелось продвигать проявивших себя в боевой обстановке, но этому часто мешали правила. Эта проблема особенно обострялась в период прибывания пополнений из тыловых батальонов, когда рядовые с шести-восьмилетним стажем попадали под командование «неправильных» капралов, прослуживших всего год-два.
Тем не менее еще до приезда Таунсенда на фронт было получено одобрение продолжать наступление и захватить Кут.
Причина крылась в политике и пиаре. Вице-королю Индии лорду Хардингу понравилось вести собственную маленькую победоносную войну, а главе министерства по делам Индии Чемберлену — радовать кабинет министров сообщениями о новых триумфах. Летом 1915 года в Британию не поступало хороших новостей с фронтов, Западный фронт застыл, и все попытки его взломать заканчивались пшиком, начатая с помпой Галлиполийская кампания выродилась в окопное сидение среди скал (хотя там все еще оставалась надежда). С Восточного фронта приходили новости одна хуже другой, русская армия откатывалась под ударами центральных держав из Польши и Прибалтики, вступление Италии в войну также не привело к решительному перелому, образовав еще один статичный фронт.
Только на Месопотамском фронте британцы успешно наступали, одерживая громкие победы. Причем вполне в духе, к которому привыкла за долгие годы колониальных войн Британия: славные воины, героически превозмогая климат и окружающую дикость, раз за разом громили полуварварских чужаков.
Как верно, хотя и с оттенком зависти, подметил в письме Керзону сам Таунсенд: «Во Франции все генералы получают рыцарство за безрезультатные сражения, в которых ни одному из них не пришлось маневрировать ни ярда. Здесь мы хотя бы продвигаемся»[15].
Пятого августа 1915 года Хардинг телеграфировал Чемберлену официальный запрос на возобновление наступления с целью оккупации Кута. Хардинг основывал его не на пустом желании повоевать. Никсон и Таунсенд, знающие обстановку на месте, не сомневались в успехе. Никсон считал, что проблемы логистики и нехватки сил не скажутся на наступлении или на последующем удержании города. Анемичный штаб и командующий не высказали решительного протеста, они даже придумали, откуда взять дополнительные войска. 28-ю индийскую пехотную бригаду совсем недавно перебросили из Египта в Йемен, где шла отдельная война с османами (подробнее см. приложение). Вот ее-то и предлагалось ненадолго «одолжить» для Ирака. Ну и, наконец, вице-король утверждал, что новое наступление «поможет поднятию престижа Империи»[16], и, вероятно, этот аргумент оказался самым мощным.
Активная переписка по этому вопросу шла несколько недель. Переброску 28-й бригады отменили, потому что командование в Египте очень хотело вернуть ее себе, но 20 августа кабинет министров в Лондоне выдал разрешение на наступление.
Пока никто не осознавал, что это стало переломным моментом кампании. Если раньше все предпринимавшиеся агрессивные меры оправдывались конкретной целью защиты источников нефти и связанной с ней инфраструктуры, то теперь на передний план выступили чисто политические причины и эфемерные материи вроде «британского престижа».
Важные перемены произошли и на османской стороне. Новым командующим ее силами в Ираке стал полковник Нуреддин. Среди высших офицеров своей армии Нуреддин пользовался неоднозначной репутацией. С одной стороны, это был волевой командир и прекрасный организатор, известный сторонник жесткой дисциплины, участвовавший во всех войнах Османской империи начиная с 1897 года. При этом он чуть ли не единственный добился высших должностей в армии, не окончив османскую академию генштаба, не учась и не стажируясь у немцев. На фоне европеизированных коллег Нуреддин резко выделялся антизападными взглядами, что подчеркивал строжайшим соблюдением всех канонов ислама и даже ношением бороды. До сих пор ведутся споры, являлся перевод Нуреддина в Ирак результатом вдохновенного выбора лучшего кандидата на непростое направление или же ссылкой не вписывающегося в общий строй неудачника.
В Багдад новый командующий, помимо своего
