Доктор Данилов на кафедре - Андрей Шляхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо, — взмахнула ресницами Труфанова. — Слушаю вас…
— Владимир Александрович, — подсказал Данилов. — У меня вопрос. Там в приемном покое гражданка Терехова сильно расстраивается. Ей из-за неописанных снимков в госпитализации отказали…
— И правильно! — перебила Труфанова. — Существует определенный порядок, и нечего его нарушать! Вы бы только знали, как к нам приходят на госпитализацию! Кто без выписки, кто без направления…
— У нее есть выписка и направление, — Данилов положил конверт и бумаги на стол Труфановой. — И даже я без проблем разглядел на снимках искривление перегородки…
— Я рада за вас! — Труфанова сверкнула глазами. — Но класть ее без описания снимков я не стану!
— Но почему, Виктория Андреевна? Ведь это чистая формальность!
— На них держится порядок! — отрезала Труфанова. — Придет с описанием, я ее положу.
— А какой смысл гонять ее взад-вперед? — настаивал Данилов. — Тем более что в поликлинике нет рентгенолога…
— Это не мои проблемы! Пусть главный врач поликлиники чешется…
— Но это всего две строчки…
— Пусть!
— Вы же видите, что там искривление…
— Снимки должны быть описаны!
— Но там же исключительный случай! Нет рентгенолога в поликлинике…
— Она вам наговорит, верьте больше!
— Давайте я опишу вам эти снимки!
— Вы не рентгенолог!
В разговоре возникла пауза. Данилов подбирал в уме слова поубедительнее и отгонял прочь слова нецензурные, которые, может быть, и прояснили бы его отношение к происходящему, но уж точно бы не помогли достичь консенсуса. Труфанова же, оставив за собой последнее слово, начала изображать великую занятость. Надела очки и зашелестела бумагами. Данилов подождал минуту-другую, потом взял со стола то, с чем пришел, и молча вышел из кабинета. Повернул не направо, к выходу, а налево, туда, где на посту дежурная медсестра просматривала листы назначений.
— Скажите, пожалуйста, сколько у вас свободных коек? — поинтересовался Данилов.
— Три, — не прерывая своего занятия, ответила медсестра, — и еще двое сегодня выписываются.
«Всего пять, — подумал Данилов. — Вот сволочь!»
Незанятые койки досаждают заведующим отделениями не меньше, чем менеджерам гостиниц или содержателям подпольных борделей. Рентабельность, всепроникающая и всеобъемлющая. За пустую койку больница не получает денег, поэтому пустые койки сильно раздражают верховную администрацию. Куда лучше «недогруза» перегруз, процентов этак на пятнадцать с закладкой коридоров. Платят за лечение по диагнозу вне зависимости от того, где стоит койка — в палате или в коридоре.
Вредничать и не госпитализировать пациентку при наличии свободных коек — можно сказать, действовать себе в убыток, но для Труфановой главное на своем настоять. А там хоть трава не расти. «Гвозди бы делать из этих людей,[27] — подумал Данилов. — Гвоздей стало бы больше, а уродов — меньше. Двойная выгода! Ладно, Виктория, победительница ты наша, не хочешь мытьем, дойму тебя катаньем».
Три линии сошлись в одной точке. Помочь человеку, доказать, что не все медики суки, вправить мозги заведующей лор-отделением. А то ведет себя как королева Виктория, никто ей не указ.
Данилов спустился в приемное отделение, обнадежил Терехову, сказав ей, что полдела уже сделано, надо только подождать еще немного, и отправился к рентгенологу, заранее зная, что ему откажут. Чужие снимки рентгенологи не описывают, потому что не обязаны этого делать. Рентгенологам страховые компании оплачивают исследования — снимки и скопии вместе с описанием.
Предчувствия не подвели. В ответ на просьбу рентгенолог так энергично затрясла головой и замахала руками, что по кабинету пролетело нечто вроде легкого ветерка. Данилов поспешил уйти. Нечего время терять, гражданка Терехова ждет, да и на кафедре есть дела.
За хлопотами Данилов совершенно забыл про головную боль. Она обиделась и исчезла. Или это такой бонус был ему выдан в качестве вознаграждения за бескорыстное участие в судьбе ближнего? Во всяком случае, в трехэтажный административный корпус Данилов пошел не по улице, а по межкорпусному переходу. Так скорее и удобней — сразу окажешься на втором этаже прямо у кабинета заместителя главного врача по медицинской части Гридиной. «Лишь бы была на месте», — подумал Данилов, глядя на часы. Половина второго — самое обеденное время для тех, кто приезжает на работу к восьми утра. Гридина обычно приезжала еще раньше — в половине восьмого, и непременно наведывалась в какое-нибудь отделение по своему выбору. Наведывалась коварно — могла два дня подряд радовать одних и тех же. Только народ расслабится, решит, что теперь пару-тройку недель можно жить спокойно, раз Тамара Петровна сегодня наведывалась, а завтра Гридина снова тут как тут. Что ни говори, а подобная руководящая причуда способствует поддержанию дисциплины. Не панацея, конечно, но определенная польза есть.
Данилов успел вовремя. Красивый черно-серебристый чайник уже шумел на подоконнике в окружении кактусов, но Гридина еще работала: заканчивала учить жизни заведующего пульмонологией Цветкова.
— …потому что надо отдавать себе отчет в том, что у каждого больного рано или поздно объявятся родственники. Не забывайтесь, Юрий Григорьевич!
Цветков, сидел на стуле, свесив между ног объемистое пузо, слушал и кивал головой. Помидорный цвет лица и капли пота на лысине свидетельствовали о том, что досталось ему изрядно.
Данилову, заглянувшему в дверь, Гридина махнула рукой — заходите, сейчас освобожусь. Так и вышло. Чайник еще не успел умолкнуть, а Цветков уже ушел.
— Что у вас, Владимир Александрович?
— Проблема в приемном отделении, Тамара Петровна…
Данилов знал по опыту, что лучше всего начальственная соображалка включается на два слова — «проблемы» и «жалобы». Поэтому начал он с проблем, а закончил небольшой фантазией:
— Она уже звонила в Департамент, когда я вмешался. Собралась жаловаться…
Иногда одной правдой дела не сделаешь, приходится сочинять и домысливать. С другой стороны, успокоившись, Терехова вполне могла пожаловаться в Департамент здравоохранения. Почему бы и нет?
— Это очень хорошо, что вы не прошли мимо, — взгляд Тамары Петровны слегка потеплел. — Спасибо. Я всегда говорю, что кафедры и больница — это два звена одной цепи…
В ушах Данилова зазвучал «Наутилус»:
«Здесь суставы вялы, а пространства огромны.Здесь составы смяли, чтоб сделать колонны.Одни слова для кухонь, другие — для улиц.Здесь брошены орлы ради бройлерных куриц,И я держу равнение, даже целуясь,На скованных одной цепью, связанных одной целью…»
— …Дело-то у нас общее, одно на всех…
Чайник умолк, фыркнув напоследок погромче.
«Здесь можно играть про себя на трубе,Но как ни играй, все играешь отбой.И если есть те, кто приходят к тебе,Найдутся и те, кто придут за тобой.
Так же
Скованные одной цепью, связанные одной целью,Скованные одной цепью, связанные одной целью…»
— Только почему вы пришли сразу ко мне? — мягко укорила Гридина. — Решили бы вопрос с Викторией Александровной.
— Я был у нее, Тамара Петровна, но, увы, ничего не добился.
— Владимир Александрович, а вы сказали ей, что нам грозит жалоба? — нахмурилась Гридина.
— Может, и не сказал… — повинился Данилов и подпустил лести, — у нас разговор получился сумбурный, не то что с вами.
Мысленно удивился своим способностям интриговать и льстить. Ах да Данилов! Еще немного практики, и Макиавелли с Талейраном на том свете обзавидуются.
— Ясно-прекрасно, — вздохнула Гридина. — А где сама больная?
— Сидит в приемном, ждет. Я не счел нужным тащить ее сюда…
— И правильно, — одобрила Гридина. — Передайте ей, пожалуйста, что в течение получаса ее госпитализируют. Народ как с ума посходил, на ровном месте проблемы создают себе и людям!
Данилов подумал, что неприятности создаются с одной, вполне обоснованной целью — повысить личное благосостояние. Иначе кому они нужны, эти проблемы? Сунь Терехова пару-тройку тысяч заведующей лор-отделением, давно бы уже в палате лежала. На лучшем месте, возле окна. Своих, тех, кто отстегнул, положено класть на самые хорошие места.
— Еще раз спасибо, Владимир Александрович, я завтра про вас на конференции скажу…
— Может, не надо? — усомнился Данилов. — Пустяки же. Обычная рутина…
— Надо! Рутина, которая может обернуться жалобой, это что-то другое! — строго сказала Гридина и сняла трубку с одного из трех телефонов, стоящих на столе справа от нее.
Данилов шел по переходу и тихонечко напевал:
