Рожденная зимой - Шеррилин Кеньон

— Первый и единственный.

Странная рябь пробежала по ее телу.

— Ты узнал меня там, внизу, когда наши взгляды встретились, не так ли?

Он кивнул.

— Если ты узнал меня, когда я смотрела на тебя, почему ты ничего не сказал?

Его взгляд направился к Данте.

— Потому что еще не пришло время нашей встречи.

Он мельком взглянул на Ромео.

— И еще не время для тебя потерять другого брата.

Пандора наблюдала, как раны Данте мгновенно исцелились.

Ромео улыбнулся с облегчением.

— Чем мы обязаны тебе за это, Эш?

Ашерон пожал плечами.

— Не беспокойся об этом. Я попрошу о содействии позже.

Данте обернулся в человеческую форму. Он оглянулся на нее с нежным выражением, от которого она растаяла.

— Эш, — сказал он, не глядя на Темного Охотника. — Могу я попросить тебя о другой услуге — присмотреть за моей женой, пока я и мои братья кое о чем не позаботимся?

— Конечно.

Данте накрыл своей большой, теплой рукой ее щеку и целомудренно поцеловал ее. Он встал и собрал своих братьев.

— Мы вернемся через минуту.

Прежде чем она успела спросить его, куда он идет, они исчезли.

— Что он делает? — спросила она Эша.

— Зная Данте, я уверен, он собирается гарантировать, что твои «друзья» никогда не вернутся, чтобы угрожать тебе или кому-нибудь из твоей стаи.

Данте не понадобилось много времени, чтобы найти Катагарскую стаю пантер-похитителей. Они разместились в небольшой изолированной колонии прямо за пределами Чарльстона.

Как это ни парадоксально, они даже имели знак, объявляющий их территорию заповедником.

С тремя братьями за спиной, он прошел через лесную площадь, пока не нашел первую пантеру, с которой он боролся. Пантера лежала, в то время как человеческая женщина обрабатывала ее раны.

— Кто вожак этой стаи? — спросил он у пары.

Мужчина-пантера не ответил, но когда ответила маленькая, хорошенькая блондинка, Данте узнал голос, почти идентичный по тону, акценту и интонации голосу Пандоры.

— Аристотель — наш regis. Он спит вон там.

Она указала на дерево.

Данте склонил свою голову в знак уважения к ней, потом подошел к дереву, позвав их лидера.

Аристотель ответил, скучающе открыв лишь один глаз:

— Кто ты такой?

— Прими человеческую форму, когда разговариваешь со мной, ублюдок, — резко сказал Данте. — Или здесь не хватит того, что останется от твоей стаи, чтобы основать новую.

Мужчина-пантера обернулся в человека, затем переместился, чтобы встать перед Данте в стойку, говорящую о том, что он готов к сражению. Он был на четыре дюйма ниже Данте и имел короткие черные волосы, соответствующие его бездушным черным глазам.

— Да кто ты, к дьяволу, такой? — прорычал он.

— Данте Понтис.

Глаза Аристотеля расширились, он немедленно отступил назад.

Репутация Данте, как жестокого и не берущего пленных, была известна повсюду, и это вызывало страх или уважение у всего их вида.

— Чему обязан такой чести? — спросил Аристотель.

— Группа твоих Страти пыталась забрать у меня мою жену. Я требую крови здесь и сейчас.

Аристотель пробормотал:

— Здесь должно быть какое-то недоразумение. Мои люди отправились за Аркадианской шлю…

Данте сбил его прежде, чем он смог закончить оскорбление.

— Пандора Коути-Понтис — моя жена.Если ты заговоришь о ней неуважительным тоном, ты меня разозлишь.

Аристотель побледнел.

— Я не имел представления, что она принадлежит тебе. Поверь.

— Теперь знаешь, и если я снова увижу кого-нибудь из вас возле нее, я решу все твои проблемы. Навсегда.

Пандора сидела в Grandstand Lounge с Ашероном, его дочерью — демоном Сими — и двумя богами, пока они ждали возвращения Данте.

Это, должно быть, был самый странный момент в ее жизни. Демоница была занята поеданием чрезвычайно странного гамбургера, полностью залитого соусом для барбекю, тогда как боги и Ашерон рассказывали Пандоре истории о том, как они встретились с Данте.

Судя по всему, ее нареченный имел довольно шумный клуб, который ориентировался на всяких странных клиентов. Боги и Ашерон регулярно посещали его.

Зурван, которого звали Кас, был персидским богом времени и пространства. Это был элегантно одетый мужчина, которого она ранее приняла за Ашерона и бросилась к лифту вслед за ним.

Ариман — не путать с персидским богом Ариманом — был древним финикийским богом, который имел несчастье посетить Атлантиду в то время, когда континент был разрушен. Он был в человеческом облике, пытаясь соблазнить молодую женщину, и в результате теперь он оказался в ловушке — в теле человека без божественных сил за исключением бессмертия.

Он не был рад этому.

— Я действительно хочу, чтобы ни один из вас не щадил меня и либо восстановил мои силы, либо убил меня, — сказал Ариман в пятый раз, с тех пор как присоединился к ним за столом.

Кас закатил глаза, потом повернулся в сторону Ашерона.

— Я думаю, мы должны избавить себя от его присутствия, чтобы мы могли больше не слушать его причитания.

Эш засмеялся.

— Вы такие… — слова Аримана оборвались, когда он заметил женщину, одетую только в предупреждающую ленту.

— Позже. — Он убежал вслед за женщиной.

Кас потряс головой.

— Он никогда ничему не научится, не так ли?

Эш сделал глоток пива, прежде чем ответить.

— Будь признателен ему за это. Он дает нам бесконечные часы развлечения, позволяя наблюдать за тем, как он портит себе жизнь.

Кас фыркнул.

— Принимая во внимание, насколько испорчена твоя, это кое о чем говорит.

— Не будем об этом, — сказал Эш, его глаза вспыхнули красным, а затем вернулись к своему призрачному вихрящемуся серебристому оттенку.

Временами это было даже жутко — тусоваться со сверхъестественным существом.

— Пандора?

Она застыла от звука голоса, который, она думала, никогда больше не услышит. Боясь, что ослышалась, она повернулась и увидела свою сестру Сефию, бегущую к ней.

Пандора вскочила на ноги, чтобы обнять свою сестру. Ох, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой!

— Что ты здесь делаешь, Сеф?

— Твой нареченный привел меня, — сказала она, слезы текли по ее щекам. — Он заставил их отпустить всех нас. Теперь мы сами можем решать, хотим мы вернуться к нашим мужьям или нет.

Пандора была ошеломлена, она посмотрела мимо своей сестры и увидела Данте и его братьев, приближающихся куда более спокойным шагом.

— Данте? — спросила она, когда он остановился возле нее.

Он беспечно пожал плечами, как будто не совершил ради нее невозможное.