Бесноватые - Джон Карр

– Мои дела – это мои дела, Джефф, – отрезал последний.

– Это не ответ.

– И тем не менее. Если ты проткнул руку Хэмниту Тонишу, а не кому другому… Так вот, я говорю, если это был Хэмнит Тониш…

– Хэмнит Тониш – забияка и хвастун, Табби. Фехтовальщик он никакой. Его нечего бояться.

– Возможно, возможно. Были такие подозрения. Но у него есть приятель, майор Скелли, улыбчивый такой. Так вот он – действительно фехтовальщик. И при первой же встрече выпустит из тебя кишки. Поберегись, Джефф.

– Мне есть чего беречься, Табби. Есть вещи и похуже.

– Как так? Что там еще?

– Не там, а здесь. Мертвая старуха. И мне нужно мнение врача. Если она умерла не от ран, значит, от ужаса, от того, что явилось ей. Или же от того, что можно назвать явлением Господним.

Табби Бересфорд длинно и замысловато выругался. Гвардеец с мушкетом отпрянул от двери. Джеффри вдруг перестал следить за реакцией Тобайса и повернул голову; он прислушивался к звуку шагов, которые на сей раз приближались со стороны Лондона. Последние слова Джеффри произносил, возвысив голос, но осекся в тот момент, когда в свете фонаря появился доктор Эйбил.

Хотя в руках доктора была трость с медным набалдашником, а также деревянный ящик с инструментами и склянками – атрибуты его профессии, капитан Бересфорд, по той или иной причине, был слишком вне себя, чтобы обратить на это внимание.

– Веселенькая, клянусь, история! – пробасил он. – Похоже, все в этот час решили погулять по Лондонскому мосту. Кто вы, приятель? Что вам здесь нужно?

– Сэр, – ответил пришелец, – я живу здесь. Мой дом примерно в сотне ярдов отсюда. Как вы можете заметить, я доктор медицины.

– Ах так!

– Вам совсем необязательно напоминать мне, капитан, – с горечью произнес доктор Эйбил, верно интерпретируя взгляд, брошенный на него, – про то, что занятие мое невысоко ценится. Я прошу вас избавить меня от насмешек по поводу моей профессии. Сегодня, поверьте, я уже достаточно выслушал их от одного духовного лица, пожелавшего составить мне компанию. Каким бы низким ни было мое ремесло, я отдаю ему все силы.

– Ну что вы, право, – пробурчал капитан Бересфорд, вспоминая о хороших манерах, обычно ему присущих, – я не хотел вас обидеть. Ремесло совсем не такое уж низкое, как, скажем, у хирурга. К тому же и Джефф Уинн говорит, что ему нужна помощь врача, – так что, с Богом! – поступайте в его распоряжение! С вами, вы говорите, священник?

– Уже нет. – При этом доктор Эйбил поднял голову и увидел в окне Джеффри. – В этом, мой молодой господин, причина того, что я задержался.

– Доктор, доктор, не нужно извиняться!

– Боюсь, что нужно. Сначала достопочтенный мистер Стерн настоял, чтобы мы взяли еще бутылку. Это, как он сказал, придаст нам смелости, чтобы идти сюда. За бутылкой он вспомнил – или сделал вид, что вспомнил, – что ему предстоит еще визит к веселенькой чипсайдской вдовушке, и, качаясь, отправился искать носилки. Вот почему, хотя я и обещал клятвенно, что тотчас последую за вами и молодой дамой…

– Молодой дамой? – поинтересовался капитан Бересфорд. – Какой такой дамой?

– Прошу прощения, сэр, – вмешался гвардеец с «Браун Бесс» в руках, – но не лучше ли нам вернуться на пост?

– Прошу прощения, сэр, – сказал гвардеец с фонарем, – по-моему, он говорит дело.

– По-моему, тоже, Табби, – сказал Джеффри, у которого опять стали сдавать нервы. – Здесь действительно была одна молодая дама, но она давно ушла. Потом – это несущественно. Я же сказал, что все беру на себя.

Капитан Бересфорд хлопнул себя по бедру, на котором висела шпага, и подозрительно оглядел присутствующих.

– Да? Так-таки и берешь? Слушай, Джефф, если ты думаешь, что я удовольствуюсь побасенками о том, что здесь произошло, то скажу тебе прямо: нет. Я, конечно, уйду. Но не на пост. А пойду я к капитану Кортланду. И спрошу, знает ли он хоть что-нибудь из того, что «должно» быть известно мне. Джонсон, Макэндрю, за мной!

– Как пожелаешь, Табби. Только прошу тебя нижайше, прежде чем отправишься, оставь один фонарь доктору Эйбилу.

– Один фонарь? Нет! Это еще зачем?

– Это тоже как пожелаешь. Мне, правда, казалось, что ты не настолько боишься привидений, чтобы пройти по мосту всего с одним фонарем.

– Боюсь? Я? Макэндрю! Отдай свой фонарь доктору!

– Сэр…

– Ты слышал?

И Табби Бересфорд выхватил у гвардейца фонарь, причем столь поспешно, что горячий металл обжег ему пальцы. Он перебросил фонарь доктору Эйбилу, который, бросив безучастный взгляд на верхнее окно, принял его, взяв в руку, в которой была трость.

Понаблюдав эту бешеную пляску двух огней внизу, Джеффри отступил в глубь комнаты. Сквозняк, образовавшийся между двумя окнами: одним – с раскрытой створкой, другим – с выбитым стеклом, – затушил свечу. Пятясь задом, Джеффри прошел через темноту, миновал освещенное луной пространство и добрался до комнаты, где в напряжении ожидала его Пег. Она уже готова была разрыдаться в голос, но Джеффри предупредил это:

– Подождите, – произнес он шепотом. – Сейчас они уйдут. Когда шаги затихнут, идите за мной по лестнице и ступайте к выходу.

– Боже милостивый! – прошептала Пег. – Разве я совершила какое-то преступление? Разве все еще нужно прятать меня?

– Вполне возможно, что нужно. Я не уверен, что наши дела с Хэмнитом Тонишем закончены.

– Но вы победили его. Он бежал.

– И все проблемы решены. Как в дамских историях со счастливым концом. Поверьте, все не так просто. Ну, Пег…

Внизу, в коридоре, спиной к выходу стоял доктор Джордж Эйбил с фонарем в руках. Заметив пятна крови на полу, он весь напрягся и поднял фонарь повыше.

– Сэр, – начал доктор, кашлянув, – вы ведь говорили, что старуха, которая жила здесь, мертва.

– Мертва.

– И умерла от ужаса?

– Думаю, да. Хотя наверняка не знаю.

– Но откуда кровь на полу?

– Это не ее кровь. Доктор, позвольте я представлю вас мисс Ролстон. По ее словам, вы беседовали с ней в «Винограднике». И проявили к ней участие, когда она в этом весьма нуждалась.

– Молодой человек, проявлять участие – моя профессия. Один Господь знает, сколь часто это – единственное, что я могу дать людям. Но вы, сударыня, поверьте, что я готов покорнейше служить вам.

– В это, доктор, поверю я, – сказал Джеффри. – Итак…

Пройдя мимо доктора, он подошел к входной двери и закрыл ее. Затем поднял с пола деревянный брус и вставил его в гнезда. «Если бы дверь была заперта, – размышлял он с горечью, – все течение сегодняшних событий могло бы не привести к столь трагической развязке».

– Там, в «Винограднике», – продолжал он, – я кое-что рассказал вам. Если тогда я поведал вам лишь малую часть и сейчас собираюсь немногое добавить к сказанному, то объясняется это – отчасти, по крайней мере, – недостатком времени.