Золотая всадница - Валерия Вербинина

– Благодарю вас, сударыня, – сказала королева-мать. – Теперь я спокойна, потому что у нас есть деньги на то, чтобы достроить в Дубровнике второй приют для детей-сирот.

Амалия выразила надежду на то, что в будущем сумеет еще не раз помочь их величествам в нелегком деле благотворительности, и удалилась. На сегодня у нее было намечено еще одно важное дело.

Глава 10

Лошадь д’Артаньяна

Как уже известно читателю, Амалия собиралась найти себе новый дом. Собственно говоря, он нужен был не столько ей лично, сколько для успеха той коварной комбинации, которую она задумала, поэтому баронесса собиралась подойти к выбору со всем тщанием.

Итак, сев в экипаж, она отправилась осматривать дома, которые продавались или сдавались внаем. Скажем сразу же, что задача оказалась гораздо сложнее, чем предполагалось вначале. Ибо Любляна – город довольно скромный, особенно для столицы, в архитектурном смысле вовсе без излишеств. Осмотрев несколько особняков, Амалия поняла, что ни один из них ей не нравится, а те дома, которые пришлись ей по вкусу, были недоступны, потому что в них уже кто-то жил. Стало быть, следовало менять уже обдуманный план, и это Амалии было вовсе не по душе.

Она велела кучеру возвращаться домой, откинулась на подушки кареты и задумалась. В какое-то мгновение ее охватил почти непреодолимый соблазн бросить все и вернуться в Петербург, но тут она услышала недовольное восклицание кучера и подняла глаза.

Экипаж ехал вдоль какого-то большого запущенного парка, в глубине которого виднелся серый дом.

– Что там, Никита? – спросила Амалия.

– Да крестьянин какой-то, сударыня, со своей повозкой, – отозвался кучер. – Местные совсем не умеют ездить, чуть не сшиблись.

– Я не об этом, – ответила Амалия, глядя на парк. – Что это за место?

– А, так это при французах здесь устроили, – объяснил словоохотливый кучер. – У них в Париже был сад Тиволи, так вот они и тут сделали Тиволи. Маршал Мармон, который герцог Рагузский, приказал разбить парк… Это еще, стало быть, при Наполеоне было.

– А что за особняк?

– Не знаю, сударыня. Там никто не живет. А впрочем, можно узнать у графа Верчелли. Это ведь его собственность.

– Езжай к воротам, – распорядилась Амалия. – Я хочу осмотреть дом и сад.

Дряхлый привратник, который отворил немилосердно скрипящие ворота, сообщил, что эта земля действительно принадлежит графу, но сам Верчелли здесь не живет и в доме давно не был.

– Его милость хотел продать эту землю под застройку, а здание снести, да только кто этим будет заниматься… Невыгодно это никому. Вот замок и стоит без дела, а графу приходится платить налоги…

– Что, дом настолько старый? – спросила Амалия.

– Считайте сами, сударыня… Построен в семнадцатом веке, в прошлом веке был резиденцией нашего епископа. Потом пришли французы… эти, ясное дело, устроили тут все по-своему. После них парк и замок отошли семье Верчелли.

– Я могу осмотреть замок?

С точки зрения Амалии, это был всего лишь трехэтажный особняк, но в Любляне, похоже, любое здание выше одного этажа считалось замком.

– Разумеется, сударыня… Сейчас я позову ключницу, она вас везде проведет и все покажет.

Он удалился искать ключницу, а Амалия решила тем временем осмотреть парк.

Случалось ли вам в незнакомой, чужой стране вдруг попадать в место, которое кажется вам милым и близким, словно родной дом, в котором вы не были очень давно? Именно это ощущение возникло у Амалии, едва она сделала несколько шагов по парку. Конечно, все здесь было запущено, дорожки заросли сорняками, статуи, судя по всему, привезенные еще при французах, потемнели и смотрели настороженно, а от клумб остались только контуры, но все же – до чего здесь было хорошо! Над головой пели птицы, на кусте сверкала крошечными каплями дождя паутинка, солнце пронизывало лучами кроны деревьев, и на землю ложилась ажурная колышущаяся тень…

«Восстановить клумбы… Заново сделать дорожки и посыпать их гравием… Обновить статуи… Расставить кое-где беседки… ну, положим, можно обойтись и без беседок… или нельзя? Что еще? Совсем забыла! Обязательно надо будет устроить площадку для лаун-тенниса…»

– Прошу, сударыня, – сказала ключница, кланяясь. И Амалия последовала за ней к дому.

Дворец Тиволи был расположен на небольшом возвышении, к нему вела каменная лестница, находившаяся не в самом лучшем состоянии. «Ступени тоже надо будет отремонтировать», – мысленно сделал заметку Амалия. В комнатах царил полумрак и прохлада, окна были плотно зашторены.

– Вы бы не могли открыть занавески? Благодарю вас…

Она переходила из комнаты в комнату, ведомая жилистой, крепкой ключницей, которая открывала окна, показывала, рассказывала… Чужое, незнакомое, хмурое пространство оживало на глазах, на люстрах заблестели хрустальные подвески, у дам на портретах появились улыбки, стал виден рисунок на деревянной части старинной арфы, забытой в углу, и только один не смирился – бюст императора Наполеона, каким-то образом переживший в этой гостиной своих победителей и их союзников, смотрел надменно и строго, поджав губы. Мебель была французская, разномастная, словно ее тащили из всех эпох – там стулья в прихотливом стиле рококо, тут столешница, инкрустированная перламутром, а вот красное ампирное кресло с белыми фигурными подлокотниками в виде лебедей. Кресло Амалии ужасно понравилось, и она, сев в него, стала осматривать свое будущее царство.

Полно, да царство ли?

– Вы ищете для себя дом, сударыня? – почтительно спросила ключница.

– Да, – ответила моя героиня, – мне нужен особняк с парком, и чтобы конюшни были в порядке, потому что я собираюсь много ездить верхом.

Ключница приободрилась: судя по всему, у дамы водились деньги. Те, кто раньше приходили осматривать замок, так и уходили ни с чем.

– У нас хорошие конюшни, сударыня, просторные. Если хотите, я вас провожу.

Амалия вздохнула.

– Перед замком я заметила фонтан, он что, не работает?

– Нет, сударыня.

Стало быть, фонтан тоже придется чинить. Амалия спросила адрес графа Верчелли, уточнила, какое жалованье получают привратник, ключница и остальные слуги, и задумалась. По всему выходило, что ее авантюра влетит Российской империи в копеечку. А что, если ее план провалится?

– А по соседству кто живет? – спросила она наконец.

Ключница, немного подивившись вопросу, ответила, что можно сказать, никто, потому что парк, мягко говоря, не маленький. Впрочем, они часто видят князя Михаила, он тоже любит верховую езду и по утрам обыкновенно скачет мимо.

Когда Амалия встала с кресла, она уже решила про себя, что постарается во что бы то ни стало заполучить Тиволи. Оставался сущий пустяк – договориться с графом Верчелли.

Сенатор был в этот день совершенно свободен, потому что очередное заседание сената должно было состояться только через неделю, и старый брюзга не знал, куда себя деть. Единственным его развлечением оставались письма родственников, живших в Италии, но так как послания их содержали только просьбы о деньгах в той или иной форме, граф ждал прилива желчи (который он обыкновенно именовал вдохновением), чтобы ответить своим нежно любимым родичам в достойной форме, оставив их с носом.

Можно понять, как обрадовался Верчелли, когда слуга доложил, что его спрашивает баронесса Корф. По мысли графа, российская шпионка явилась, чтобы так или иначе перетянуть его на свою сторону, и Верчелли с интересом приготовился наблюдать за тем, как его попытаются, выражаясь языком короля Стефана, «взять на абордаж».

Однако оказалось, что Амалия явилась к нему совершенно по другому делу, потому что ей понравился дом в старой части Любляны, которым владел граф. Верчелли отлично помнил это здание, унылое и темное, которое раньше принадлежало какому-то монастырю и было примечательно разве что остатками старинной росписи на потолке и стенах. Тем не менее он напустил на себя важный вид и объявил, что дом либо продается, либо сдается внаем, но не на месяц, как хотела бы госпожа баронесса, а минимум на полгода, ибо у почтенного графа не гостиница и он не привык заниматься пустяками.

– Полгода? – изумилась Амалия. – Сударь, мне нужно приличное жилье на месяц… может быть, на два, но не более!

При мысли, что эта вертихвостка рассчитывает за столь короткий срок окрутить монарха и выбить из него то, что нужно пославшим ее русским, Верчелли почувствовал сердцебиение и решил, что просто так баронессе этого не спустит. Он был сердит хотя бы уже потому, что его явно не принимали всерьез – настолько, что даже не пытались завлечь.

– Так уж и быть, сударыня, – молвил он со вздохом, – исключительно из уважения к вам я готов поступиться своими принципами и сдать вам дом на четыре месяца… но не меньше!