Мажор - Соколов Иванович

  - Да как можно?.. Какой же вы...

  - Так! Стоп! Я командир?

  - Командир! Командир! Да еще какой! Самый лучший...

  - А вы бараны?

  - Еще какие! Самые элитные!!!

  - Какой вывод?.. - молчим. Рогожин тяжело вздохнул:

  - Придется соответствовать. Хаматшин!

  - Я! - гаркнул Марат.

  - Тащи инструмент! И чтоб у моей птицы были погоны старшего лейтенанта. Доживу до капитана, еще по звездочке добавлю... Ха-ха! Прикольно...

  - А когда майором станете? Как быть?

  - Быстров, опять ты? Хотя в чем-то ты прав... Это я сказал? Дожил! Значит, на берете будет звезда... красная. Командир я или как!? Хаматшин, ты еще здесь? Где инструмент?

  - Но, мы ведь его закопали?!

  - Кого?

  - Инструмент...

  - Зря вы это... Надо откопать! Объявляю операцию "Эксгумация"! Лопаты взяли и вперед!

  - О-о-о...

  - Хаматшин, брось лопату! Кому говорю? А если руки дрожать будут? Ты меня насмерть затыкать хочешь? Милославский, ты дурак? Зачем всю яму откапываете? Посередке копайте... Глаз да глаз за вами нужен. Чуть не доглядел и все! Как один накололи татуировку - как у меня. Быстров, ты, что хочешь сказать, что у меня будет - как у тебя? Нет?.. Что?.. Тебе всегда нравилась моя татуировка... А-а-а, всем нравилась! И вы, значит, решили порадовать командира! От спасибо! Может, еще что-нибудь покапаем? Как зачем? Вдруг найдем чего?! Я так люблю сюрпризы... Что? А-а-а, теперь вы советоваться будете... Вы умнеете прямо на глазах... Смотрю труд вам на пользу... может еще чего-нибудь копнуть... Что? Вы и так уже умные... Ладно, отдыхайте трудоголики... Марат за мной!!!

  Ну, как вы, наверное, уже догадались, мы стали Коршунами, а Санек стал Лаки, что в переводе значит Счастливчик...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

  Этот памятный для меня разговор произошел через два дня после того как старший лейтенант Рогожин набил себе татуировку. Мы сидели в командирской палатке, и пили чай. Командир с какой-то задумчивой отрешенностью рассматривал меня, а я тихонько прихлебывал горячий чай и молчал. Вдруг, как будто что-то решив для себя, Рогожин поинтересовался:

  - Не хочешь меня ни о чем спросить?

  - Да нет, товарищ старший лейтенант, - слегка удивился я, - а должен?

  - Руслан.

  - Что?

  - Я говорю, наедине зови меня по имени, - и неожиданно тепло, улыбнувшись, предложил: - Если хочешь, кури.

  - Э-э-э... Спасибо, я не хочу.

  - Руслан.

  - Что?

  - Я говорю, надо сказать: спасибо я не хочу, Руслан.

  - Да, как-то это... - пытаюсь помочь себе жестами.

  - Ладно, не парься, - смеется. - Потом привыкнешь. Так что же, ни о чем спросить меня не хочешь?

  - Да, нет.

  - Ладно, я сам спрошу. Как тебе ощущение от ускорения? - и пристально так, в глаза мне смотрит.

  - Какое ускорение, товарищ старший лейтенант?

  Покачав головой, немного раздраженно говорит:

  - То самое! Из-за которого твои руки в синяк превратились!

  - Товарищ...

  Хрясь! Ударив кулаком по столу, привстал и, навалившись на стол, придавил меня взглядом:

  - Ты это брось! Сдохнуть хочешь, щенок!? В следующий раз - сердце откажет и все! Пишите письма! - неожиданно успокоившись, сел на стул и прикрыв глаза спросил. - Может, гуманней добить тебя, чтоб не мучился? Что ты глазами хлопаешь? Чай не девка! Не соблазнюсь!

  А я сидел потерянный и не знал, что сказать. Ведь, даже себе, боялся признаться в произошедшем, хотя результат был на лицо, точнее на руки. Думал: слегка крышей еду, такие галюны ловить. Ведь такого не бывает, нет, я, конечно, замечал, что в бою время течет, как бы медленней, но это от адреналина - восприятие ускоряется и все такое... А здесь? Я же видел, как пуля летит. Ме-е-едленно так. А если запрут в какой-нибудь лаборатории? И все, получи папа похоронку на сына. Ну, нафиг!

  Видно что-то такое отразилось на моем лице и Рогожин, усмехнувшись, сказал:

  - Достань сигареты.

  Я, послушно вытащив из кармана пачку "Явы", протянул ему.

  - Не надо, - и убрав руки за спину, продолжил: - Открой!

  Открыв, с ожиданием смотрю на него.

  - Посчитай.

  - Пять.

  Командир улыбается:

  - Ты уверен? Посчитай снова!

  Пожав плечами, перевожу взгляд на пачку: "Черт! Четыре! Гоню?" Поднимаю взгляд, на Рогожина: "Твою мать!" Сидит, довольно улыбаясь, а во рту сигарета. "Он же не курит?" - пролетела шальная мысль. Мля-я-ять!

  - Това-а-а... Э-э-э... Руслан?

  Командир, все так же улыбаясь, подмигивает:

  - Ну что, учиться будем?

  - Опять? - содрогаюсь я.

  Палатку заливает хохот Руслана. Я пытаюсь сдержаться, но мне это не удается, поэтому присоединяюсь к нему. И вот, наконец-то, тяжесть, преследовавшая меня последние дни, отступила. Стало легко и свободно. Теперь не пропаду, мой командир любому глотку порвет за своих!

  - Ну что ж, брат Егорка! Для начала я научу тебя контролировать этот процесс, вызывая его по своему желанию. И регулировать скорость, а то, знаешь ли, перестараешься и загнешься с непривычки. Особенно, если так разгоняться. Кстати, удивил ты меня, даже не знал, что так разогнаться можно. Хотя в твоем случае, даже не знаю, чего ожидать еще можно!?

  - В моем случае? - заинтересовался я. - А что со мной?

  - Ничего, просто удивил ты меня!

  Странно... Я вдруг отчетливо понял - врет! Но настаивать не рискнул. А ведь не первая оговорка. Далеко не первая и не последняя. И ведь, сколько я помню, с самого первого дня нашего знакомства, он уделял мне пристальное внимание и гонял больше, и бил больнее. Но это я так возмущаюсь, если бы Руслан не гонял меня то, скорее всего, остался бы я на том перевале, рядом с Тунгусом. Или чуть позже, поводов то хоть отбавляй...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  Странные все-таки у Рогожина методы убеждения, странные, но действенные... Взять хотя бы тот показательный суд, который он учинил над нами - надо мной и Санькой. Мы как раз вернулись с той злополучной зачистки, когда Саня чуть не отправился на тот свет! И пребывали в весьма расстроенных чувствах - оба! Напарник, застреливший парнишку и я, убивший его мать! В душе как будто что-то оборвалось; я убил женщину! Беременную!!! Было такое ощущение, что я весь в крови: даже во рту был привкус крови.

  Сашка тоже выглядел не лучшим образом, и мы добивали уже вторую пачку сигарет. Парни же тактично молчали и не задавали лишних вопросов.

  И вот сидя на своих кроватях, измазанные крайне вонючей мазью Степаныча, придавались душевным терзаниям. Рогожин влетел как тайфун и сразу начал раздавать приказы. В результате получился этакий импровизированный судебный зал. За столом сидели Рогожин и Степаныч, мы в стороне на двух табуретах, а парни изображали зал...