В лесу было накурено… Эпизод 4 - Валерий Зеленогорский

В пятницу он устраивал ужин с друзьями и их женами, всегда с водкой, жареными курами и пением под гитару песен КСП (туристские песни про туман и запахи тайги), пел он плохо, играл еще хуже, но старался, и все терпели, как интеллигентные люди, потом он рассказывал анекдоты, которые много лет собирал и записывал – их накопилось не один десяток, он разработал форму записи, систематизировал их по разделам: про евреев, про Чапая и так далее. Анекдоты по записной книжке слушать было невыносимо, потом все уходили, Нина садилась на телевизор и после ехала в метро, надеясь когда-нибудь остаться у него навсегда.

Единственной страстью Сергеева была коллекция сигаретных пачек из разных стран и континентов. Большей тупости, чем коллекционирование, придумать нельзя – тысячи коробочек стояли в стеллажах в его комнате, он, лежа на диване, всегда их видел, помнил историю их приобретения; он вообще знал много историй о том, что курил тот или иной мудак из всемирной истории. Сам Сергеев не курил, а только собирал пачки и радовался новым, как ребенок: гладил их, чистил, перебирал. Однажды у него ночевал брат из Воронежа и ночью взял сигарету из коллекционной «Новости», сделанной эксклюзивно для Брежнева, когда тому уже запретили курить. Он хотел убить брата, но не смог, однако больше о нем слышать не хотел и даже не поехал к нему на похороны.

Еще он болел за футбол. Сам не играл, но считал себя крупным специалистом, знал футбольную статистику – кто, кому, когда, в каком году какой ногой забил. Кому было надо это знание, не знаю, но он очень этим гордился.

Он принципиально не заводил детей, считая, что они станут его жалкой копией из-за женщины, которая смешает свои гены с его, испортит породу, которой он дорожил, – тогда еще не было моды изучать свою родословную, а Сергеев свою знал, как сборную Кореи на чемпионате мира, и гордился, что его предки служили царю, доставляя царские указы по всей России.

Как и его предки, он тоже работал по связи – на телефонном узле главным инженером. Работу любил за возможность оказать услугу и кое-что получить взамен. Перед ним одним в его кабинете пела Бабкина, Жванецкий на 8 Марта читал работникам узла свои перлы за отдельный номер, не спаренный с соседями, директор фабрики «Ява» лично приносил ему новые пачки экспортной продукции. Он был всемогущ, и это его вдохновляло.

Жизнь катилась ровно и плавно, расписание неделя за неделей выполнялось неукоснительно, но однажды Нина слезла с телевизора, и там затанцевали «Лебединое озеро» в пять часов утра, начался путч, и Сергеев пошел к Белому дому защищать демократию. Он, конечно, как член партии, верил, что можно кое-что поправить, был против развала Союза, хотя никогда не был на Дальнем Востоке и в Душанбе, но крепко понимал, что нельзя отдать ни пяди земли. Он провел три дня у стен Белого дома, получил от Ельцина медаль и гордился, что его руками остановили развал страны.

Произошло чудесное превращение: скромный чиновник связи стал акционером большой сотовой компании, превратившись со временем в микроолигарха с неограниченными возможностями. Теперь у него дом в Малибу, целый этаж под коллекцию сигаретных пачек, он ловит рыбу, как герой книги Хемингуэя «Старик и море», иногда дома поет песни под гитару, его слушает управляющий малаец, не понимающий ни слова. Жениться он не стал, и в новой жизни по старому распорядку, в четверг, в дом привозят двух филиппинок, умелых и нежных. Единственное, о чем он жалеет, – на плазму никого посадить нельзя даже за деньги, технический прогресс лишил его старой привычки увидеть мир через влагалище.

Нина не дождалась крутого взлета Сергеева, тоже живет в Америке с афроамериканцем-юристом, тихо и без пафоса, шоколадные ее дети не нравятся дедушке, ветерану войны, да и зять тоже пугает своей инородностью, а что поделаешь? Надо молчать и терпеть. «Чтоб он сдох, этот Горбачев, со своей перестройкой!» – так часто думает старик, а другие, совсем наоборот, почитают Михал Сергеича как живого бога.

Секс по телефону

Много нового принес капитализм в нашу жизнь. Если раньше чего-нибудь хотелось в пять часов утра: ну выпить там или девушку, – то решить эту проблему было архитрудно. Выпить можно было у таксистов или в ресторане Шереметьева. А вот любовь в пять часов утра – это только по месту жительства, и то если жена дома, а не на ночной смене на швейной фабрике. А если жену не хочешь? Телефоны у людей были, а секса не было. Два этих понятия соединились только после падения Берлинской стены. Позвонить по телефону, услышать пленительный голос и сказать чужому человеку все, в чем самому себе признаться стыдно… Конечно, русскому человеку говорить об этом менее интересно, чем делать. Мы любим сначала сделать, а потом поговорить, наоборот – это извращение. Но услуга была, и люди звонили в основном из любопытства попробовать, как мохнатый заморский, а потом, как всегда, яблочко родное из сада укусить и свою родимую оприходовать без лишних слов.

С.С. не звонил много лет, повода не было, но однажды пришлось – судьба так распорядилась. День стоял яркий, теплый. Лето, все на дачах, мужчины свободны от оков семейных с мая по сентябрь. Начинается свободное падение. Вот такой понедельник свел С.С. и группу товарищей, которые выпили на завтрак. Потом был обед, переходящий в ужин, а закончились игры – все по домам.

С первыми лучами солнца приходят желания. Любви неземной хочется, а платная любовь в России в часы предрассветные имеет специфическую особенность. В это время все спят, кроме желающих: девушки, охранники, диспетчеры. Найти кого-нибудь в это время невозможно за любые деньги – спать хочется. А кому не хочется – пусть думают заранее. Мы не немцы. Кто из нас днем будет думать, что ему захочется утром? С.С. звонил уже сорок минут по всем известным адресам, чтобы купить любовь. «Нельзя купить любовь», – пели мальчики из Ливерпуля и были правы. С.С. позвонил в платную справочную службу и попросил дать номер «секса по телефону». Оператор-информатор брезгливым голосом ответила, что у них таких номеров нет. «И вообще, мужчина, посмотрите на часы. Шестой час, как вам не стыдно!»

С.С. был удивлен высокоморальными принципами и подумал, почему вместо номера ему дают советы и ставят оценки. Делать было нечего, спать не хотелось, желания рвались наружу, как партизаны из горящей избы.

Время тогда было доинтернетовское, и газеты покупались пачками. Пролистав их все, С.С. не нашел заветного номера. Инстинктивным движением он подобрал с пола клочок газеты «Знамя демократии», и – о чудо! – в углу, около рецепта маски из мочи суслика, горел призывно заветный номер: «Секс по телефону для состоятельных господ». Денег у С.С. с вечера не было – проиграл в казино, мудак, но делать нечего, надо платить по счетам. Номер был длинный, с кодом – то ли Гондураса, то ли Гвинеи-Бисау. На самом деле блондинка с пленительным голосом жила в Тушине с мамой, собакой и зарплатой бюджетницы. В детстве она посещала театральную студию при Дворце пионеров, была звездой, очень органично топилась в пруду, играя Катерину из «Грозы» Островского.

Навыки актерские помогли при найме в данную службу, где она прошла кастинг, надела наушники и стала тянуть лямку секс-рабыни за десять рублей в минуту. Ее удивляло, что в школе, где она сеяла доброе и вечное, ей платили эти деньги за сорок пять минут.

Рынок есть рынок, а на рынок она ходить любила. С ее зарплатой она могла только смотреть. А так хочется всего, вот и приходится слушать эти речи похотливых козлов в часы предрассветные. С.С. набрал номер, долго соединяли под музыку из фильма «Девять с половиной недель». Он видел его в видеосалоне МЭИ на Энергетической улице двадцать лет назад. Голос из далекого Гондураса ответил: «Слушаю, милый».

С.С. слегка оторопел. Что говорить, он не придумал и тупо сказал: «Здрасьте!» Он подумал, что это глупо и надо все прекратить, но на другом конце провода зажурчал хриплый и задушевный голос, который попросил: «Опиши себя».

С.С. думал о себе хорошо, но не настолько, чтобы представлять себя Полом Ньюменом, которого он не видел, а вот фамилию запомнил – она ему просто нравилась на слух.

Он решил не врать и сказал, что он карлик из Подольска, ему пятьдесят семь лет, временно не работающий, что было правдой. Он два дня пил и на работу не ходил, хотел сказать, что он без вредных привычек, но, вспомнив вчерашнее, не смог. Во рту был сушняк, описывать свои физические кондиции он не стал – не гордился он своей дельтовидной. Он даже не знал, в какой части тела она находится. Возникла пауза, и она стала описывать себя подробно, как на глобусе – где выпуклости и впадины, где леса и пустыни. Все это отрепетировано для увеличения трафика и, соответственно, гонорара.

Описание прелестей не убедило, все оказалось лоховской разводкой, а этого С.С. не любил.

Он решил поломать сценарий услуги. Когда его наложница в удаленном доступе запыхтела с придыханиями и дрожащим, с тренированными интонациями нетерпения голосом сказала: «Войди в меня!» – С.С. ответил: «Стоп! Я надену презерватив!» На том конце провода повисла пауза, реальная, видно, что-то упало. Потом совершенно другой голос произнес: «Спасибо, какой ты заботливый!» С.С. с ужасом узнал голос классной руководительницы своей дочери, преподающей литературу и язык. Он нажал отбой и тупо сидел несколько минут, переваривая произошедшее. Переварив, он почувствовал неловкость за спектакль, устроенный из-за блажи и дурости своей. Он представил учительницу, заработок которой за год он бездарно проиграл. Он пошел в душ, долго стоял там, потом вышел из дома, выпил водки, съел суп. Неприятности отступали по мере наступления винных паров, решение пришло мгновенно, как таблица Менделееву: надо перевести дочь в другую школу, а то там научат!