Русское языческое княжество - Радуга

Естественно, ни Дмитрий, ни Игорь реально командовать своими войсками не могли.

Кто руководил Большим полком "из-за спины" Московского князя неизвестно (на Москве было достаточно хороших воевод — Боброк, Владимир Серпуховской, Микула Вельяминов, Иван Квашня и т. д.); реальным же командиром язычников была Анда — Волк, погибший в бою. Этот бой с полным основанием считают "репетицией" Куликовской битвы (АИ — битвы), поскольку построение войск и сам ход боя оказались очень похожи. Точно также на флангах были рязанцы и литовцы, точно также язычники составляли передовой полк, точно также планировался охват противника.

Можно просто сказать, что произошел победный бой, в котором три тысячи язычников (примерно 2 тысячи амазонок и 1000 храмовых бойцов) составляли передовой полк. А можно рассказать о контрударе, который смешал строй татар и задержал их на ключевые минуты, за которые сильные фланги русского войска смогли охватить степную конницу и прижать её к реке. Дальше была бойня…

Видимо, Бегич рассчитывал на расстройство вражьих рядов и на рубку бегущих. И верно, многие попятились было. Стрелы пробивали доспехи, ранили коней, те взвивались на дыбы, устоять было невозможно, хоть и отвечали, и дружно отвечали из тех же татарских луков пускаемыми стрелами…

И вот тут-то и вынесло языческий полк: безоглядно, в лоб, в кучу, в свальную сечу, сбивая и увлекая за собой потерявшие стройность татарские ряды. И уже визг и "Хуррра!" с обеих сторон (одинаково визжали татары и конные амазонки, одинаковое "Ура" кричали оба войска) наполнили воздух, и почти одновременно справа и слева восстал вопль. Андрей Ольгердович и Данило Пронский пошли в атаку.

Передовой полк это почетно, но никогда Слепой не согласился бы так подставить своих людей. Игорь Палач же счел подобное предложение честью. Этим он губил своих, но зарабатывал уважение к ним со стороны христиан.

Существует также вероятность того, что он умышленно подставил своих бойцов под удар. Эта версия опровергается его последующими действиями, в которых он продолжал ставить язычников в передовой полк, но тем не менее… В ходе этого боя погибли лидеры храмовых дружин Велеса и Перуна, а на их место пришли близкие друзья Игоря Третьего. Завиша Черный возглавил Белых Волков, а Храбр Белая Палица — Туров. К тому же, как уже было сказано, в сражении погиб Анда — Волк, что вкупе со смертью Мары в том же году освободило Палача от "надзора" соратников его отца. После этих смертей не осталось людей способных окоротить молодого князя. Можно сказать, что сменилось очередное поколение.

Только этим можно объяснить очередной неосторожный шаг Сестрорецкого князя — в 1379 году он добился у Дмитрия Московского сохранения жизни Ивана Вельяминова.

Человек, считавшийся московским тысяцким, был сослан в языческое княжество с потерей всех своих московских прав и владений. Предположительно он был вынужден отказаться от любой политической деятельности.

Это событие стало прецедентом. После него подобное повторялось неоднократно. Не раз и не два люди, считавшиеся на Москве преступниками, укрывались на севере, отказываясь от всех своих претензий, но сохраняя жизнь.

Скорее всего, именно из общения с Иваном Вельяминовым, Сестрорецкий князь вынес уверенность в неизбежности большой войны с Мамаем (которого против Руси толкали генуэзцы). Поняв это, он немедленно начал собирать войска.

Вновь необходимо упомянуть о его везении. Смерть его тетки позволила стянуть в кулак все отряды. Будь жива Мара, не погибни её вернейший соратник Анда, останься в Сестрорецке её любимчик Аргал — никакого "ударного кулака" появиться попросту не могло. Эти апологеты "малой войны" не допустили бы оголения границ.

Их стихией были сшибки небольших отрядов (максимум из нескольких сотен бойцов), маневрирование и перехват подобных отрядов врага, и защита своих земель. В исполнении Мары это превращалось в искусство, позволявшее перехватывать большую часть новгородских, шведских и татарских отрядов. Крупные сражения они считали бессмысленными, не приносящими результата: "Зачем? Все равно любая крупная армия будет вынуждена рассылать отряды для получения продовольствия, и их можно будет истребить. Большая армия сама разбежится. Другое дело, что бывает необходимо помочь союзникам, но и тогда оставлять свои земли без защиты недопустимо". Но Аргал — единственный кто мог бы поспорить с князем, был услан на Вятку, бороться с набегами Мамаевых татар. И Игорь Палач отдал приказ стянуть к центральным районам княжества (Сестрорецку, Белозерску и Вологде) все силы.

Часть 8. Куликовская битва

На собирание войск потребовался почти целый год, но их оказалось много. По настоящему боеспособны были только семь тысяч (три тысячи храмовых гвардейцев и четыре тысяч амазонок). У этих имелись и боевой опыт, и вооружение, и подготовка.

Считались боеспособными еще 13 тысяч (пять тысяч бывших кочевников, 6000 амазонок, не участвовавших в серьезных боях, и две тысячи купеческих охранников, с опытом сибирских походов). Эти заметно уступали первой группе по силе, но все равно были способны к серьезному бою. Эти двадцать тысяч и имело смысл вести в поход.

Но князь собрал еще тринадцать тысяч ополченцев, не имевших ни опыта, ни вооружения. Им раздали щиты и хоть какие-то шлемы; топоры и копья они принесли с собой. Из этой "смазки для клинков" отобрали три лучших тысячи, которые были разосланы по всему княжеству (взамен ушедших амазонок), а оставшихся влили в армию. Командование ими было доверено Ивану Вельяминову. Причиной их сбора стал элементарный страх перед численностью Мамаевых войск.

Против Руси Мамай собрал всех до кого смог дотянуться. Только его "коренные" земли — Дон и междуречья Дона с Днепром и Волгой дали ему двадцать тысяч клинков.

Северный Кавказ удвоил это число. Крым с междуречьем Днепра и Днестра — утроил.

Конечно, из этих шестидесяти тысяч воинами можно было считать не более трети (это еще максимум), но любой табунщик в набеге очень страшен. Тем более что это были далеко не все его войска. На Кавказе и в Закавказье при помощи генуэзцев он смог нанять немалое количество наемников — профессионалов (в основном армян). И, разумеется, подошли генуэзцы — их Восточная армия, ранее блокированная в Галате и таинственно исчезнувшая после ухода из проливов Венецианского флота Карло Дзено. Эта армия либо вымерла с голода, либо погибла на Куликовском поле, поскольку неизвестно куда она делась, но больше она не упоминалась. Можно считать, что генуэзцев и наемников было не менее двадцати тысяч, но их соотношение неизвестно (в 1383 году генуэзцы перебросили в Крым 6000 пехотинцев без малейшего напряжения — это дает верхний предел их численности; минимальный может составлять несколько сотен, командующих наемниками). В летописях также упоминаются кавказские горцы, число которых очевидно не превысило десять тысяч.

Итого Мамай смог собрать от восьмидесяти до ста тысяч человек, из которых почти половина представляла собой настоящих воинов.

Его союзник Ягайло смог повести на юг около сорока тысяч.

Эти цифры заставили волноваться не только Сестрорецк, но и Москву. Магия больших цифр завораживала, и Дмитрий Московский также стал собирать крестьянское ополчение помимо княжеских и боярских дружин и городовых полков. В войске православной Руси насчитывалось 44 князя и более 1000 бояр. С учетом крестьян к Коломне была стянута армия примерно равная Мамаевой, но серьезную силу представляли только полтора десятка княжеских дружин, десяток дружин боярских (вспомним, что личная дружина Акинфа Великого была способна штурмом взять Переяславль) и двенадцать городовых полков. Это были разные полки и дружины — от нескольких десятков человек у верховских князей, до многотысячной дружины Московского князя.

Соотношение было хуже, чем у Мамая — из восьмидесяти номинальных тысяч, к числу серьезных бойцов можно было отнести только двадцать с лишним тысяч человек (четверть войска), остальные впервые взяли в руки оружие.

Суммарная численность русских войск (язычников и православных) составила сто двадцать тысяч душ. Приятным сюрпризом стало присоединение к армии Олега Рязанского, которого смог убедить Игорь Сестрорецкий.

Разговор, естественно, происходил наедине, но по легенде было сказано следующее:

"Хватит думать о Руси, князь! Подумай о Рязани! Вас выставляют врагами и изменниками постоянно. Если тебя не будет в походе явно и очевидно — все повторится. Вас и тебя лично снова назовут изменниками русского дела, объявят союзниками Мамая и Литвы. Почему именно у тебя душа за всю Русь болеть должна?

Пусть москвичи теперь подумают, как Литву останавливать".

Возможно, разговор был совершенно иным. Достоверно известно, что после беседы Олега с Игорем было объявлено о грядущем браке младшей дочери рязанского князя с князем-язычником, и почти десять тысяч рязанцев во главе с князем примкнули к войску. Олегу Рязанскому доверили почетное командование правым флангом.