Мифы инков и майя - Льюис Спенс

Различные представления о Кецалькоатле можно увидеть в мифологии тех краев, которые простирались от севера Мексики до болот Никарагуа. В Гватемале народ киче признавал в нем Гукумаца, а на Юкатане ему поклонялись как Кукулькану – оба эти имени являются не чем иным, как буквальным переводом его мексиканского имени Пернатый змей на язык киче и майя. Не может быть и тени сомнения в том, что эти три божества являются одним и тем же лицом. Некоторые авторитеты увидели в Кукулькане «бога змеи и дождя». Он может быть таковым лишь в том случае, если одновременно является и богом солнца. Культ Пернатого змея на Юкатане был, несомненно, ответвлением культа солнца. В тропических широтах в полдень солнце собирает вокруг себя облака. Дождь льет из облаков, сопровождаясь громом и молниями, символами божественной змеи. Поэтому проявления небесного змея были прямо связаны с солнцем, и никакое утверждение, что Кукулькан – это просто бог змеи и воды, не дает удовлетворительного объяснения его особенностям.

Северное происхождение Кецалькоатля

Нет ничего невероятного в том, что родина Кецалькоатля на севере, а по принятии его южными народами и племенами, живущими в тропических странах, его черты постепенно и бессознательно изменились, чтобы соответствовать требованиям окружающей среды. В мифологии индейцев Британской Колумбии, откуда, по всей вероятности, изначально прибыл народ науа, есть центральные фигуры, сильно напоминающие Кецалькоатля. Так, племя тлингит поклоняется Йетлю, индейцы куакуиутль – Каникилаку, народность салиш с побережья – Кумснёотлю, Куэакуа или Слэалекаму. Можно отметить, что этим божественным существам поклоняются как Человеку с Солнца, совершенно отделяя его от самого светила, как и Кецалькоатлю поклонялись в Мексике. Индейцы куакуиутль считают, что, прежде чем поселиться среди них с целью научить их племя необходимым для жизни ремеслам, солнце спустилось в виде птицы и приняло человеческий облик. Каникилак – его сын, который в качестве его посланца распространяет по земле ремесла и цивилизацию. Так и мексиканцы верили, что Кецалькоатль спустился сначала в виде птицы и был пойман в ловушку тольтекским героем Уэймацином.

Имена, которыми наградили индейцы науа Кецалькоатля, показывают, что в своей солнечной ипостаси он был божеством небесного свода, равно как и просто сыном солнца. Его называли и Ээкатль (Воздух), и Йолкуат (Гремучая змея), и Тохил (Грохочущий), и Наниээкатль (Повелитель четырех ветров), и Тлауицкальпантекутли (Повелитель света и зари). Ему принадлежал весь небесный свод. Казалось бы, это вступает в противоречие с теорией, называющей Тецкатлипоку верховным богом мексиканцев, но нужно помнить о том, что Тецкатлипока был богом более позднего периода, богом новой волны переселенцев племени науа, и, как таковой, он был враждебен Кецалькоатлю, который, вероятно, был в такой же оппозиции по отношению к Ицамне, божеству майя с Юкатана.

Поклонение Кецалькоатлю

Культ Кецалькоатля был в какой-то степени противоположен культам других божеств мексиканцев, а его жрецы представляли собой отдельную касту. Хотя человеческие жертвоприношения ни в коей мере не преобладали среди его приверженцев, будет ошибкой утверждать, как это сделали некоторые авторитеты, что они и не существовали в его культе. Более приемлемым жертвоприношением Кецалькоатлю, видимо, была кровь жреца или верующего, пролитая им самим. Когда мы начнем рассматривать мифологию сапотеков, народа, чьи обычаи и верования образовали нечто вроде связующего звена между цивилизациями мексиканцев и майя, то увидим, что их верховные жрецы временами лично разыгрывали легенду о Кецалькоатле, и их вера в качестве самой ярко выраженной черты предполагала пролитие крови. Жрец или верующий пускал кровь из кровеносных сосудов, расположенных под языком или за ухом, протягивая через эти нежные места шнурок, сделанный из покрытых колючками волокон агавы. Эту кровь размазывали по всему рту идола. В этой практике мы можем увидеть акт, аналогичный замене при жертвоприношении целого на часть – подобно тому, как в Древней Палестине и многих других странах это был знак того, что племя или народ считает, что человеческое жертвоприношение отвратительно, и люди стремились избежать гнева богов, расплачиваясь с ними частью крови каждого верующего, вместо того чтобы приносить в жертву жизнь одного ради общего блага.

Мексиканские боги кукурузы

Особая группа богов под названием Сентеотль царила над сельским хозяйством Мексики, причем каждый из них олицетворял ту или иную стадию роста кукурузы. Но главной богиней кукурузы была Чикомекоуатль (Семь змей) – это имя указывает на животворную силу воды, символом которой у мексиканцев была змея. Как Шилонен, она олицетворяла xilote или зеленый початок кукурузы. Но вполне вероятно, что Чикомекоуатль – творение более древнего народа, а пришельцы науа приняли ее в свой пантеон или принесли с собой другую богиню урожая «Мать-землю», Тетеоиннан (Мать богов) или Тосицин (Наша бабушка). У этой богини был сын Сентеотль, дух кукурузы. Иногда мать также была известна как Сентеотль, что было родовым именем всей группы богов, и этот факт привел к некоторой путанице в умах американистов. Но это не означает, что к Чикомекоуатль относились с каким-то пренебрежением. Весенний праздник в ее честь, проводившийся 5 апреля, был известен как Уэйтоцоцли (Большое бдение), который сопровождался всеобщим воздержанием. Тогда жилища мексиканцев украшались озерным камышом, окропленным кровью, взятой из конечностей заключенных. Так же украшали и статуи небольших tepitoton (домовые). Затем верующие шли на кукурузные поля, где выдергивали нежные стебли растущей кукурузы и, украсив их цветами, ставили в calpulli (общий дом в деревне). Затем перед алтарем Чикомекоуатль происходило шуточное сражение. Деревенские девушки дарили богине снопы кукурузы урожая предыдущего сезона. Позднее их возвращали в зернохранилища, чтобы можно было использовать на семена в наступающей посевной. Чикомекоуатль всегда присутствовала среди домашних божеств мексиканцев, и по случаю ее праздника семья ставила перед ее изображением корзину продуктов, которую увенчивала приготовленная лягушка с куском кукурузного стебля на спине, начиненного истолченной кукурузой и овощами. Эта лягушка символизировала Чалчиуитликуэ, супругу бога дождя Тлалока, которая помогала Чикомекоуатль обеспечивать щедрый урожай. Чтобы почва и дальше плодоносила, приносили в жертву лягушку, символ воды, чтобы ее энергия восстановила силы уставшей от долгого бремени земли.

Принесение в жертву танцовщицы

Более значимым праздником Чикомекоуатль, однако, был праздник Шалакуиа, который продолжался с 28 июня по 14 июля. Он начинался, когда кукуруза была в полном соку. Деревенские женщины распускали волосы и встряхивали ими, чтобы кукуруза подчинилась магии и выросла длинной. В огромных количествах поглощали chian pinolli и ели кукурузную кашу. Каждую ночь в teopan (храм) исполнялись шумные танцы, центральной фигурой в которых была Шалакуиа, пленница или рабыня, чье лицо раскрашивали красной и желтой краской, чтобы изобразить цвета кукурузы. Предварительно она проходила длительный курс обучения в школе танцев и теперь, совершенно не зная об ожидающей ее ужасной судьбе, весело танцевала и выделывала пируэты среди всех остальных. Она танцевала на протяжении всего праздника, а в последнюю ночь – в сопровождении женщин этой общины, которые вставали вокруг нее, восхваляя деяния Чикомекоуатль. На рассвете к ним присоединялись вожди и старейшины, которые вместе с измученной и почти падающей в обморок жертвой танцевали торжественный танец смерти. Затем вся община приближалась к teocalli (жертвенная пирамида), и, достигнув ее вершины, с жертвы срывали всю одежду, жрец вонзал ей в грудь кремневый нож, вырывал из нее еще пульсирующее сердце и приносил его в жертву Чикомекоуатль. Таким способом эта почитаемая богиня, уставшая от трудов по выращиванию кукурузы, должна была возродиться к жизни и обновиться. Отсюда возникло имя Шалакуиа, которое означает «Та, которая одета в песок». По закону нельзя было есть кукурузу нового урожая до смерти жертвы.

Общий вид Чикомекоуатль был далеко не приятный. Ее статуя, обвитая змеями, находится в Национальном музее в Мехико. Внизу ее вырезано символическое изображение лягушки. Американисты XVIII и начала XX века не могли правильно распознать эту фигуру, которую они назвали Теояоминкуи. Первым, кто указал на ошибку, был Пейн в своей книге «История Нового Света, именуемого Америкой» (т. 1, с. 424). Отрывок, в котором он объявляет о своем открытии, настолько интересен, что его стоит воспроизвести полностью.

Заблуждение знатока древности

«Считалось, что все большие идолы в Мексике уничтожены, пока в августе 1790 года во время прокладывания новой канализации на Пласа-Майор в Мехико среди других древностей не был выкопан этот идол. Это открытие произвело сенсацию. Идола оттащили во двор университета и там поставили. Индейцы начали поклоняться ему и украшать цветами; а знатокам древности с приблизительно таким же уровнем знаний оставалось только строить предположения. Больше всего их озадачивало то, что лицо и некоторые другие части тела богини повторялись на ее спине; поэтому они пришли к заключению, что идол представляет двух богов в одном. Далее они сделали вывод, что главный из них – женщина, а другой, обозначенный сзади, – мужчина. Традиционным автором работ о мексиканских древностях в то время был итальянский дилетант Ботурини, о котором можно сказать одно, что он – лучше (но ненамного), чем совсем ничего. На 27-й странице его работы знатоки древностей прочитали, что Уицилопочтли сопровождала богиня Теояоминкуи, чьей обязанностью было собирать души убитых на войне и на жертвенном камне. Этого было достаточно. Эту статую тут же назвали Теояоминкуи или Уицилопочтли (Одна плюс Другой), и с тех пор ее так и называют. Затем знатоки возвели эту воображаемую богиню в ранг супруги бога войны. «Солдату, – пишет Бардольф, – лучше, если у него есть жена, так и у бога войны». Между тем, как совершенно правдиво пишет Торквемада (т. 2, с. 47), мексиканцы не рассматривали божественное начало с такой вульгарной точки зрения, чтобы вообще женить богов или богинь. Эта статуя, безусловно, изображает женщину. На ней нет никаких признаков оружия, нет у нее и конечностей. Каждой деталью она отличается от бога войны Уицилопочтли, все мельчайшие черты которого прекрасно известны. Никогда не существовало такой богини Теояоминкуи. Правдоподобное заключение об этом можно сделать из того факта, что такая богиня неизвестна не только Саагуну, Торквемаде, Акосте, Тецоцомоку, Дурану и Клавиджеро, но и всем другим авторам, за исключением Ботурини. Ошибка последнего легко объяснима. Антонио Леон-и-Гама, мексиканский астроном, написал отчет об открытиях 1790 года, в котором, явно озадаченный именем Теояоминкуи, цитирует рукопись на мексиканском языке, которая была написана индейцем из Тецкоко, родившимся в 1528 году. В ней говорилось, что Теояотлатоуа и Теояоминкуи были духами, которые руководили пятнадцатым из двадцати знаков календаря прорицателя. Те, кто родился под этим знаком, станут храбрыми воинами, но скоро умрут. (Так как пятнадцатым знаком был знак quauhtli, то это вполне вероятно.) Когда наступал их час, первый дух узнавал про это, а последний убивал их. Чепуха, напечатанная об Уицилопочтли, Теояоминкуи и Миктлан-текутли в связи с этой статуей, содержится в солидных трудах. Причина, по которой черты статуи продублированы, очевидна. Ее несли посреди большой толпы. Вероятно, считалось дурным знаком, если идол отворачивал лицо от верующих; это устранялось продублированными чертами статуи. Так было и когда вокруг идола (ср. с двуликим Янусом) исполнялся танец. Эти повторенные черты богини, присущие самым древним богам, появляются тогда, когда перед именем божества стоит числительное оте (два). Так, двух предков и защитников народа звали Ометекутли и Омесиуатль (два-вождь, два-женщина). Это были древние боги тольтеков, которые после их завоевания стали менее значительными среди богов Мексики, но лучше всего представлены в божественном пантеоне мексиканской колонии Никарагуа.