Волшебный фонарь Сальвадора Дали - Мария Спасская

– Томочка, здравствуй, – заулыбался искусствовед, поднимаясь с банкетки и протягивая пышный букет роз. – Сто лет тебя не видел! Все хорошеешь!

– Вахтанг? Приветствую, – не скрывая удивления, поздоровалась доктор Левандовская, несколько отстраненно принимая букет и настороженно глядя на посетителя. – Вот уж не ожидала. Какими судьбами в наших краях?

– По делу, Тома, – с обезоруживающей искренностью признался Горидзе. – Чайком напоишь?

– Заходи, если по делу. Только ненадолго. И без тебя забот невпроворот.

Достав ключи из кармана белого халата, женщина открыла запертую дверь, пропустила гостя вперед и, войдя следом, заперлась изнутри. Но тут же раздался стук в дверь, и требовательный женский голос из коридора прокричал:

– Доктор Левандовская! В приемное отделение пациента с острым психозом привезли! Посмотрите?

– Я занята, – сердито откликнулась главврач, наполняя водой из-под крана сначала большую вазу, куда небрежно сунула розы, затем, не закрывая шумной струи, электрический чайник. – Вызовите доктора Белова. Острый психоз – это по его части.

– Белов сказал, что его дежурство закончилось, он не будет никого смотреть и велел послать за вами.

– Я сказала – к Белову! – отчеканила Левандовская, споласкивая две щербатые чашки, кидая в каждую из них пакетик с заваркой и нажимая на клавишу электрического чайника. – Если не хочет работать, пусть пишет заявление по собственному желанию. Или уволю за профнепригодность. Еще вопросы?

За дверью послышался шелест удаляющихся шагов, и Горидзе с восхищением посмотрел на хозяйку кабинета.

– Строго ты их держишь, Томочка.

– С психиатрами по-другому нельзя. Тебе чай с сахаром?

– Один кусочек, если можно.

Профессор пристроился на стуле для пациентов и проникновенно выдохнул:

– Слушай, Том, зачем тебе все это нужно? Ты же большая умница, а прозябаешь в районной больничке! Ты же блестяще диссертацию защитила! Ты должна… Нет – просто обязана, руководить научным центром по созданию гениев из талантливых безумцев!

– Я чего-то не знаю? – Левандовская изумленно вскинула широкие брови, подхватывая закипевший чайник и разливая по чашкам кипяток. – Такой центр существует?

Вахтанг Илларионович с восхищением смотрел на Левандовскую, точно увидел ее в первый раз и поражен необычайно. Точно так же он смотрел и на Кристину Биркину. А перед этим – на невзрачную Марину. Те, кто хорошо знал профессора Горидзе, могли бы поклясться, что так он смотрит на всех без исключения лиц женского пола, невзирая на возраст и экстерьер.

– Пока что нет, не существует. Но, Тома, – прижал Горидзе трепещущую руку к взволнованно вздымающейся груди, – стоит тебе лишь слово молвить, так сказать, заверить спонсора, что ты готова заниматься этой проблемой, как Прохор Биркин выделит деньги под проект.

Похоже, доктор Левандовская была хорошо знакома с Вахтангом Илларионовичем, ибо не обратила на его волнение особого внимания. Зато фамилия спонсора заставила ее насторожиться.

– Тот самый «ПроБиркин»? – Она сделала большой глоток горячего чая и тут же закашлялась. Прокашлявшись, продолжила: – Владелец заводов, газет, пароходов? Он готов выделить под меня деньги? А какие деньги? Доллары? Евро? Рубли?

– Не говори ерунды, конечно, евро, – с видом мученика придвигая к себе стакан, вздохнул искусствовед. Было заметно, что он привык к другим напиткам, гораздо более изысканным, и это мутное пойло из пакетика, да еще в таком непрезентабельном стакане, вливает в себя только из уважения к радушию хозяйки.

– И в чем резоны Биркина? – непонимающе прищурилась психиатр. – В новую игрушку хочет поиграть? Как с Про-мобилем?

Доктор Левандовская имела в виду широко разрекламированный проект по созданию уникальной машины, работающей на некоем секретном и очень дешевом топливе, создание которого недавно финансировал Прохор. Проект так ни во что и не вылился, но название новой машинки – «Про-мобиль» – людям запомнилось.

– Прохор Наумович – деловой человек, – назидательно сообщил Горидзе, отодвигая так и не тронутый чай и даже не замечая этого. – И, надо понимать, вкладывается в проекты, способные принести хороший доход. Я был с ним в Фигерасе, в музее Дали, и господин Биркин считает, что многие обитатели твоей, Тома, лечебницы, направленные умелой рукой в нужное русло, способны стать не менее знаменитыми, чем великий каталонец, и заработать кучу денег как для себя, так и для тех, кто приложил к их становлению руку.

– Вот даже как! – усмехнулась Левандовская.

– Ну да! Это наш шанс! – Искусствовед от возбуждения привстал со стула, но тут же взял себя в руки и, опустившись обратно, поправился: – В смысле, твой шанс, Том, заниматься интересующей тебя темой.

Лицо Левандовской застыло и стало похоже на посмертную гипсовую маску. Широко посаженные прозрачные глаза потемнели, короткий курносый нос заострился и побелел.

– Я давно уже гениями не занимаюсь, – чуть слышно выдохнула она.

– Имей в виду, – с угрожающими нотками в голосе проговорил гость, – в твоей ситуации лучше не капризничать. Биркин настроен решительно. Если ты, Тома, откажешься, он найдет другого специалиста, который согласится выполнить эту работу. Всем же будет хуже. И в первую очередь тебе. Я получил из архива университета копию твоей диссертации, и, думаю, любой более-менее способный психиатр сможет в ней разобраться. Ну, так как? Ты в деле?

Лицо женщины ожило так же внезапно, как и застыло. Бледные губы тронула улыбка, на круглых щеках заиграли ямочки, отчего доктор Левандовская сделалась почти красивой. Глаза озарились зеленым светом, и хозяйка кабинета ласково проговорила:

– Ты змей-искуситель, Вахтанг Илларионович, – она перегнулась через стол и провела рукой по щеке мужчины. – И всегда был таким. Коварным соблазнителем. Помнишь, как бросил профессор-искусствовед Вахтанг Горидзе доктора психиатрии Тому Левандовскую?

– Тома, Томочка! – забормотал профессор, ловя губами и исступленно целуя ее пальцы. – Ты же знаешь, я не мог с тобой остаться. Жена болела, сын стал от рук отбиваться.

– Конечно, я все знаю, – невозмутимо откликнулась Левандовская, убирая руку от его лица. – Ты не мог. А я страдала, ночей не спала. Все думала, вернешься ко мне. А ты не вернулся. Не захотел.

– Хотел, очень хотел, но не смог, – вымученно улыбнулся Горидзе.

– Не захотел, не смог – какая разница? Дело прошлое. Давай обсудим детали твоего нынешнего предложения.

Благополучно избежав скользкой темы, искусствовед приободрился и с воодушевлением заговорил:

– Я тут просмотрел твои выкладки, Томка, и подумал, что начать стоит с кого-нибудь из ребят, которых ты описываешь в диссертации. Все-таки это уже готовый научный материал, про этих людей все известно и ясно, в каком направлении к ним подступаться и куда вести.

– Я смотрю, Вахтанг, ты лучше меня разбираешься в психиатрии, – усмехнулась Левандовская, допивая остатки чая. – Тогда зачем тебе я?

– Да ладно, Том, не скромничай, – поерзал на стуле собеседник. – Без тебя ничего не получится. Ты, как Гала Дали, должна взять талантливых безумцев за руку и повести в наше светлое будущее.

– Наше? – В глазах Левандовской вспыхнула робкая надежда, и женщина дрогнувшим голосом уточнила: – Я не ослышалась, Вахтанг? Ты снова хочешь быть со мной?

– Том, ну что ты в самом деле, – он страдальчески закатил глаза. – Я же сказал – не могу. Хочу – но не могу. Я и сам все это время мечтал быть с тобой, да ребенок у меня родился. Совсем маленький, грудной. Как я из семьи уйду?

– Ребенок? – глухо переспросила Левандовская. – Твоя жена недавно родила? Ирина все-таки выздоровела? Я очень за вас рада…

– Не та жена родила, не Ирина, – не зная, куда деть глаза, путался в показаниях профессор. – Другая жена, Юля. С Ириной я развелся.

– Чтобы жениться на Юле? А мне говорил, что ни за что Ирину не оставишь.

– Пришлось. Ты же знаешь, Тома, что жизнь – штука жестокая. Обстоятельства бывают сильнее нас, – окончательно смутился искусствовед. – От нас вообще ничего не зависит. И хватит об этом. Давай поговорим о деле. Так ты готова быть Галой?

– Чьей Галой? – горько откликнулась Левандовская. – Ты крайне невнимательно прочел мою диссертацию, если так ничего и не понял. У каждого Дали должна быть своя Гала. Своя муза. Все строго индивидуально. И, между нами говоря, именно в правильно подобранной «Гале» заключается секрет успеха любого «Дали».

– Этим мы и будем заниматься, – вдохновенно подхватил Горидзе. – Подбирать для гениев муз. И вскоре наводним все сферы человеческой деятельности управляемыми гениями, несущими для корпорации «ПроБиркин» золотые яйца. Должно получиться нечто грандиозное. Ну-с, перейдем к подбору подходящей кандидатуры. Кого из своих пациентов ты видишь в роли Дали?

– Полагаю, – доктор Левандовская, усмехнувшись и кинув на собеседника понимающий взгляд, придвинула к себе его нетронутую чашку и сделала из нее большой глоток. – Полагаю, что проще посмотреть, в каком состоянии каждый из описанных мною пациентов в настоящий момент находится, и, исходя из этого, уже делать выбор. Надеюсь, ты понимаешь, что это информация закрытая, и, посвящая тебя в истории болезней, я совершаю должностное преступление?