Сила Солнца: Фантастическая повесть для молодежи из времен недалекого будущего - Николай Андреевич Чайковский

«Вылет “Украинского орла” в Сахару. Вчера Одесса провожала научную экспедицию под руководством проф. Коростеля, которая отправилась для исследований в Сахару на аэроплане конструкции проф. Роздвянского, получившем от своего создателя гордое имя “Украинский орел”.

Прекрасный весенний вечер привлек на побережье и летное поле на лиманах, близ цеха, где строился “Орел”, почти все население нашего города. Любопытные окружили толпой место старта “Орла”. Аэроплан еще днем выкатили на просторное поле, необходимое для разгона аппарата, и до вечера лихорадочно готовили к вылету. К вечеру собрались участники экспедиции со своими семьями и близкими друзьями, а также представители всех публичных учреждений: городская управа во главе с председателем, начальник гарнизона вместе со штабом, представители центральной власти, высшие местные чиновники, профессора нашего университета и делегаты других украинских и зарубежных университетов.

Когда стало совсем темно, вокруг фабрики засияли сотни лампочек. “Орел” был увенчан, — но не цветами, а венком из электрических светильников; его фюзеляж и крылья были так ярко освещены, что можно было хорошо разглядеть весь аэроплан. На трибунах, выстроенных по соседству, играл оркестр.

Начались торжественные проводы. Музыка стихла. На трибуну поднялся городской голова. В нескольких теплых словах он напомнил о большой чести, выпавшей на долю Одессы, отметив, что уважаемый инициатор, руководитель и душа экспедиции, профессор Иван Петрович Коростель, является уроженцем нашего города, в Одессе вырос, учился и стал наставником молодого поколения ученых. Оратор пожелал ему наилучших успехов в путешествии и научной работе.

Затем выступил ректор университета, также провожавший своих коллег в дальний путь. Он остановился на выдающихся научных заслугах некоторых участников экспедиции, а особенно проф. Коростеля, у которого родилась блестящая мысль открыть перед отечественной наукой новые широкие горизонты, и проф. Михаила Антоновича Роздвянского, которого он назвал «отцом современной украинской авиации».

После еще нескольких речей провожавших от имени путешественников выступил руководитель экспедиции проф. Коростель. Он поблагодарил ораторов за добрые пожелания и указал, что экспедиция стала возможна только благодаря тесному сотрудничеству всех участников.

Оркестр заиграл марш: “Счастливого пути, украинские орлы”.

Над аппаратом вдруг появляется ослепительный световой луч — с верхней террасы аэроплана выпустили ракету. “Орел” готов к вылету. В тот же миг раздаются залпы береговых и корабельных орудий и слышится рев сирен.

“Орел” медленно и величественно трогается с места. Бежит по земле все быстрее, скрывается из виду, однако через несколько минут мы замечаем его в воздухе, высоко над нашими головами. Одна за другой взлетают ракеты, но и сам “Орел” весь горит огнями. Два глаза в передней части аэроплана испускают длинные снопы света, электрические огоньки подчеркивают контуры фюзеляжа. Аэроплан проносится над морем, начинает уменьшаться и исчезает за горизонтом.

В этот тихий, погожий вечер у берега снуют сотни лодок и катеров, празднично украшенных разноцветными лампочками. Они провожают улетающего “Орла” ракетами. Почетный эскорт, ярко освещенный пароход “Галич”, уходит вслед за аэропланом далеко в море и возвращается поздно ночью.

Летите же, украинские орлы! Летите далеко, парите высоко, выше облаков! Выше взвивайте крылья вашей могучей мысли — пусть все народы увидят ваш полет, проникнутся силой украинского духа и украинской науки! Принесите нам из горячих песков пустыни не жемчуга, не алмазы и золото, но богатство знаний и великую славу!

Летите, украинские орлы! Счастливого пути!»

***

Бурные излияния почтенной газеты, которые на следующий день зачитала в радиофонограмме Галина, были лучшим доказательством успеха: публика восприняла экспедицию именно так, как хотел Роздвянский. Он очень радовался, что сумел так удачно скрыть любые намеки на истинную цель путешествия, и был искренне благодарен своему другу Коростелю, чья помощь в этом деле оказалась неоценима.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

VIII

В Сахару!

Из дневника Федора Ткаченко, самого младшего участника экспедиции.

2 апреля, вечером

Мы уже в Константинополе. Хороший, замечательный — просто волшебный полет в эту первую ночь! Таких впечатлений я еще не испытывал и хочу как можно подробней рассказать о них тебе, мой верный друг, мой дневник.

Ты свидетель моего первого славного путешествия. Ты узнаешь о всех моих победах, если по пути мне удастся сделать какое-нибудь открытие.

Мы вылетели вчера поздно вечером. Вся Одесса торжественно провожала нас музыкой, речами, пушечными выстрелами и светом. Сперва мы летели над землей, затем сделали круг над городом и полетели над морем. Мы еще долго видели и слышали прощальный салют родного города. Со всех сторон падал на нас свет; после он потускнел и наконец совсем исчез. Тогда и на аэроплане погасили праздничную световую гирлянду, роскошно озарявшую весь фюзеляж; сияли только два больших рефлектора спереди и окна нашего «дома».

Все были очень веселы; спать никому не хотелось. Ночной полет над морем был для всех в новинку. Мы по очереди поднимались на террасу и любовались видом. Над нами — звездное небо, под нами — черная пропасть, в которой отражаются только яркие огни самолета.

Летим почти строго на юг, лишь немного отклоняясь к западу. Позади, на севере, откуда мы вылетели, еще виден отблеск яркого сияния: это Одесса. Маяк бросает во все стороны длинный луч света. Наконец все исчезает — и нас окружает темнота.

На небо выкатывается луна. Странно она здесь выглядит, отчего-то иначе, чем на земле. Добирается до середины небосвода и отражается в зеркале моря — далеко внизу. Отражение кажется очень маленьким, потому что мы летим в полутора километрах над морем.

Но на террасе невозможно долго стоять; холод пробирает до самых костей. Спускаюсь по узким ступенькам вниз и наслаждаюсь теплом комнаты. Как здесь уютно! Комната обогревается радиокалориферами. Я даже забываю, где нахожусь. Ничто не говорит о том, что мы летим так высоко, и не над землей, а над морем; камень, брошенный в воду, падал бы не меньше 20 секунд! Скорее можно подумать,