Проза. Книга 2 - Александр Тимофеевич Филичкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какое-то время в доме было комфортно, но постепенно печь остывала. Тепло улетало сквозь щели в дверях, в окнах и стенах, и ближе к утру становилось довольно прохладно. А если вдруг ночью выпадет снег, то температура внутри помещений стремилась к тому низкому уровню, что оказался на улице.
В это давнее время, у моих милых родителей был хороший товарищ дядя Володя. Вместе с моим юным отцом он работал на нефтепромыслах в одной бурильной бригаде. Он часто заглядывал к нам с женой и детьми разного возраста. Пока взрослые о чём-то болтали за скудным столом, мы развлекались, как только могли.
Потом, мужчина с супругой и моими приятелями внезапно пропали. Я, конечно, спросил, почему они к нам теперь не приходят? Мама немного подумала и сообщила, что они отправились жить куда-то в Россию.
Прошло несколько лет и мои «предки» решили перебраться на Волгу. Мы переехали в Куйбышев, который потом, стал опять называться Самарой, и поселились в пятиэтажной «хрущевке» со всеми удобствами.
Когда я оканчивал школу, мама мне рассказала, почему дядя Володя с семьёй вдруг покинул Баку? Как оказалось, до работы на промыслах, он был подсобником у печника. Молодой человек научился этому сложному делу и, какое-то время, трудился по сёлам, что находились вокруг его тихой деревни.
Затем, уехал в соседний райцентр, окончил там техникум и «по распределению» попал в Азербайджан на морское бурение. Володя женился, обзавёлся детьми и со временем понял, что денег едва хватает на жизнь.
Жилья он тогда не имел, и не знал, когда получит квартиру от родимой конторы? Пришлось ему, прикупить скромный участок земли и самому возводить небольшую халупу.
Все средства у них уходили на строительство дома. Его семья жила до ужаса бедно, и он подрабатывал везде, где только мог. В том числе, перекладывал печи друзьям и знакомым. Кстати сказать, нашу плиту он тоже когда-то чинил.
Потом, Володя вдруг быстро уволился. Он продал все вещи и дом, взял жену, малолетних детей и пару больших чемоданов. Потом сел в скорый поезд, идущий Россию, и навсегда уехал из города.
Перед самым отъездом дядя Володя зашёл к нам проститься. Он сказал маме с отцом, что ценит дружбу с такими людьми, как они, но оставаться в Баку он больше не может. Мужчина немного помялся и объяснил им причину такого решения.
— Не очень давно. — сказал дядя Володя: — Меня пригласили отремонтировать печь в старом районе Баку. Причём, в старом доме, который выглядел, словно полная чаша. И в этом нет ничего удивительного.
Хозяин работал директором в большом магазине. Как болтали соседи, он пускал дефицитный товар, не в торговую сеть, а сдавал его местным барыгам. Те тащили добро на базар и получали на такой спекуляции огромные деньги. Добычу делили между собой.
Я разобрал большую плиту и стал выгребать оставшийся мусор. Дошёл до основания кирпичного короба и увидел неприятную вещь. Оказалось, что несколько крупных камней раскололись от сильного жара.
Желая заработать чуть больше обычного, я решил их сменить и сказал об этом хозяину. Тот говорит, делай, что надо. Мол, всё тебе оплачу и ушёл в соседнюю комнату.
Я выковырял один из обломков и увидел, как под ним что-то ярко блеснуло. Я подцепил предмет монтировкой и вытащил круглый кусочек металла тёмно-жёлтого цвета. Продолжая работать, я подождал, когда все хозяева уйдут в другой конец дома, снял ещё пару камней и увидел под ними целую россыпь монет. Это были царские золотые пятёрки, а так же червонцы.
Насколько я знаю, дед моего нанимателя был очень богатым купцом и до революции жил в том же доме. Наверняка он и спрятал деньги в печи, когда в город пришла долгожданная Советская власть. В двадцатых годах, его расстреляли, как контрика, а деньги остались лежать, где их спрятал старик.
Я быстро сложил золото в ящик, в котором всегда носил основной инструмент, закрыл его сверху тряпкой и вернулся к ремонту печи. Хоть я и трясся от напряжения и страха, но, как всегда, закончил дело в назначенный срок.
Сдав работу хозяину и его дотошной супруге, я хотел поначалу, отказаться от платы, но потом, к счастью, одумался. Не то люди удивиться без меры. Потом, скажут об этом друзьям, те кому-то ещё, и всё это вызовет различные слухи. Чего это, вдруг нищий мужик, вроде меня, не взял предложенных денег? Значит, тут что-то нечисто?
Я принёс находку домой, показал всё жене, и мы решили, что нужно срочно уехать из города. У меня есть старый знакомый, который когда-то работал по ювелирному делу. Наверняка у него есть каналы, по которым можно продать золотые монеты.
Денег, что я получил за продажу вещей и моей убогой халупы, нам хватит на первое время. Потом, когда появятся новые средства, куплю себе дом, где-нибудь в центре России. Обустрою его и сложу настоящую русскую печь, не то что, это убожество. — он кивнул на плиту, стоявшую в нашей маленькой комнате, и тут же закончил: — Извините, что я не называю вам город, куда я уезжаю с семьёй.
— Конечно. — кивнули ему мои смущённые предки: — Мы всё хорошо понимаем. — после чего, моя мама добавила: — Хорошо, что эти монеты достались тебе, а не тому богатею. Уж если кто ими и может владеть, так это ты, твоя дорогая жена и ваши трое детей. Желаю вам счастья на многие годы вперёд.
Продажа дома
Мария родилась в селе Новоголовка Азербайджанской ССР. Она росла, красивой, умной и крепенькой девочкой, успешно окончила школу и, так же, как все одноклассники, устроилась работать в колхоз.
Прошло несколько лет. Она поняла, что если останется здесь, то будет всю жизнь пахать за «копейки», и в её дальнейшей судьбе ничего не измениться. Она стала думать: — Что делать дальше?
Девушка тут же решила, что лучше всего уехать в Баку. Тем более, что там уже обитали две её родные сестры — Любовь и Надежда.
Оказавшись в столице советской республики, она поселилась у Любы, огляделась по сторонам, и сделала вывод, что дальше учиться ей ни к чему. Ломоносова из неё не получится, так что, лучше идти, зарабатывать деньги. Ведь, не может она оставаться на шее у старшей сестры.
Люба устроила её в тот автопарк, где трудилась сама. Мария быстро освоилась и началась для неё взрослая жизнь. Скоро
