Охотники за алмазами - Уилбур Смит

- Спасибо, Бенедикт, - кивнул Джонни. - У меня тоже есть предложение: "Директора компании отказываются от своей доли выплат в качестве жеста солидарности, пока финансовое положение компании не улучшится".

Слабая контратака, но в тот момент он ничего лучше не смог придумать.

Взлетели на рассвете с аэродрома Юнгсфилд, и Джонни повернул двухмоторный "бичкрафт" на север, огибая голубой массив Столовой горы слева.

Трейси поверх розовой кофточки надела куртку с капюшоном, брюки заправила в голенища мягких кожаных сапог, перевязала темные волосы кожаной ленточкой.

Она сидела неподвижно, глядя через ветровое стекло вперед, на чуть троную рассветом землю. На сиреневые и пурпурные горы, на обширные, цвета львиной шкуры равнины, расстилающиеся до самых холодных туманов с Атлантики.

Джонни чувствовал ее возбуждение и сам заражался им.

Солнце взорвалось над горизонтом, раскрасив равнины ярким золотом и воспламенив горы.

- Намакваленд. - Джонни указал вперед.

Она возбужденно рассмеялась, как ребенок на Рождество, и повернулась к нему.

- Помнишь... - начала она и смущенно замолкла.

- Да, - ответил Джонни, - помню.

Они приземлились почти в полдень на грубой посадочной полосе, выровненной в пустыне бульдозерами. Их ждал лендровер, чтобы отвезти на берег, где обрабатывался гравий.

На тридцатисемимильной полоске берега мало что оставалось разрабатывать. Подчищались остатки, операция завершалась.

Когда управляющий операцией "Король Канут" протянул им пакет с алмазами - это была месячная добыча, - голос его звучал виновато:

- Вы сняли сливки, Джонни. Теперь не то, что в прежние дни.

Джонни указательным пальцем коснулся жалкой кучки мелких, низкого качества камней.

- Да, не то, - согласился он. - Но каждая мелочь нам теперь помогает.

Они снова сели в "бичкрафт" и полетели на север.

Теперь они пролетали над районом, где вся поверхность пустыни была распахана и раскопана.

Трактора повсюду оставили следы гусениц.

- Наши? - спросила Трейси.

- Хотел бы я, чтобы это было так. Тогда не о чем было бы беспокоиться. Нет, все это принадлежит большой компании.

Джонни взглянул на часы, сверяя пройденное расстояние со своей оценкой. Потом поднял микрофон радио.

- Контроль Александра Бей. Говорит Зулу Шугар Питер Танго Бейкер.

Он знал, что появился на радарах и за ним следят - не потому, что заботятся о его безопасности, а потому, что он находится над территорией, принадлежащей крупнейшей алмазной компании Африки, и эта территория тщательно охраняется.

Радио немедленно ожило, потребовали номер его разрешения, направление и цель полета.

Убедив контроль в своей благонадежности и получив разрешение продолжать полет, он выключил радио и подмигнул Трейси.

Джонни почувствовал раздражение от этого небольшого столкновения. Он знал, что в основном это объясняется профессиональной ревностью. Он испытывал боль от сознания, что работает на территориях, которые большая компания сочла слишком бедными, чтобы из-за них беспокоиться.

Иногда Джонни мечтал о каком-нибудь неверно оформленном документе на владение или ошибке в описаниях, которые были сделаны семьдесят лет назад, до того, как люди осознали ценность этой обожженной голой земли. Он представлял себе, как предъявляет права на участок в несколько миль в самой середине богатейшего поля компании. Он сладострастно вздрогнул при этой мысли, и Трейси вопросительно взглянула на него.

Он покачал головой, и мысли его вернулись к их нынешней цели.

- Трейси, я хочу тебе кое-что показать.

Он повернул самолет, пересек береговую линию с ее кремовой лентой прибоя, набегающей на застывшие белые пески пляжа.

- Что? - она оживилась, почувствовав перемену в его тоне.

- Молнию и Самоубийство, - ответил он, и она, не понимая, сделала легкую гримасу.

- Вот там. - Он показал вперед, и сквозь легкую дымку морского тумана она их увидела, белых, сияющих, как пара китов-альбиносов.

- Острова? - спросила она. - А что в них особого?

- Их форма, - ответил он. - Видишь между ними пролив, похожий на воронку с узким горлышком?

Она кивнула. Острова были почти близнецами: два узких гранитных клина, каждый примерно в три мили длиной, лежащие под углом друг к другу, но их концы не соединялись. Могучий Атлантический океан накатывался с юга и врывался в воронку. Оказавшись в ловушке, огромные волны обрушивались на берега взрывами пенных бомб и наконец устремлялись в узкий пролив между островами.

- Понимаю, откуда название Молния. - Трейси со страхом смотрела на ревущий прибой. - А Самоубийство?

- Сборщики гуано в старину назвали его так после попыток высадиться.

- Гуано, - Трейси кивнула. - Вот почему белый цвет.

Джонни провел "бичкрафт" низко над самыми волнами. Перед ними в тревоге взлетали морские птицы, длинными черными полосами они устремлялись в небо. Бакланы разных видов, чьи испражнения в течение веков окрасили гранит в ослепительно белый цвет.

Когда они на уровне утесов пролетали через пролив, Трейси воскликнула:

- Тут какая-то башня, посмотри! В глубине острова.

- Да, - подтвердил Джонни. - Старый деревянный портал, с его помощью гуано нагружали в баркасы.

Он начал плавно поднимать "бичкрафт", набирая высоту, чтобы еще раз осмотреть острова.

- Видишь, где прибой проходит через проход? Взгляни под воду. Видишь там на дне рифы?

Они напоминали длинные зеленые тени в глубине воды, расположенные под прямым углом к потоку белой пены.

- Ты видишь лучшую природную ловушку для алмазов.

- Объясни, - попросила Трейси.

- Вот там, - он указал на юг, - большие реки. Некоторые высохли миллионы лет назад, но успели перенести в море массу алмазов. Все эти века прибой и ветер передвигали их на север. Некоторые выбрасывало на берег, но остальные уносило дальше.

Он выровнял "бичкрафт" и возобновил прерванный полет на север.

- И вот они неожиданно оказываются между Молнией и Самоубийством. Собираются и протискиваются в отверстие, но тут поперек их пути расположена серия рифов. Они их не могут преодолеть, оседают в желобах и ждут, пока кто-нибудь не придет и не высосет их вместе с гравием.

Он вздохнул, как безнадежно влюбленный.

- Боже, Трейси, запах этих алмазов забивает мне ноздри. Я почти вижу, как они сверкают под стошестидесятифутовым слоем воды.

Он встряхнулся, будто очнувшись от сна.

- Всю жизнь я в этом деле, Трейси. У меня есть "чутье", как у лозоходца. Я совершенно уверен, что в проливе между Молнией и Самоубийством лежат миллионы карат.

- А что мешает? - спросила Трейси.

- Двадцать лет назад концессию получила большая компания.