Ночь со звездой гламура - Светлана Демидова

Антонов, зная про это свойство Лениного коридорчика, на правах старого знакомого задерживаться в нем не стал, а сразу прошел в кухню, оставляя за собой мокрые следы и поблескивая дождинками на расстегнутой кожаной куртке. Он плюхнулся на табуретку у стола и без всяких предисловий выпалил:

– Выходи за меня замуж, Лена.

– А ты разве холост? – усмехнулась она.

– Мы с Инной разведемся.

Лена решила обратить дело в шутку и весело проговорила:

– Ну уж нет! Я не собираюсь донашивать за лучшей подругой ее старых мужей!

– Хорошо, не сказала: доедать объедки, – без всякой улыбки отозвался Евгений.

Улыбка угасла и на Ленином лице.

– Антоновы! Вы с ума посходили! – сказала она. – У вас же дочь! Вы о Дашке-то хоть подумали, прежде чем подобные фортели выкидывать?!

– Дашка уже взрослая. У нее уже любимый мальчик имеется. Денисом зовут. Ей не до нас.

Лена промолчала, не зная, что еще сказать. Зато Антонов знал. Он вскочил с табуретки и, подойдя очень близко к лучшей подруге своей жены, заговорил:

– Мы не о том говорим… Я очень хочу быть с тобой…

Его светлокожее лицо пошло красными пятнами, крылья носа задрожали. Он справился с волнением, которое все еще несколько кривило ему губы, и продолжил:

– Я как только увидел тебя первый раз… ну ты знаешь… когда Инка нас знакомила, я сразу понял, что все… что Инна – это не то… ошибка…

– Замолчи, Антонов! – выкрикнула Лена. – Даже если что-то тебе тогда и показалось, с тех пор семнадцать лет прошло!

– Время, конечно, прошло, но меня к тебе по-прежнему тянет… Да что там… Я давил в себе чувства к тебе все эти семнадцать лет… Или, если правильнее сказать… не давал прорваться им… что ли… А тогда, в юности, я не мог отменить свадьбу, потому что… не мог… и все! Я чувствовал бы себя негодяем… преступником… У Инки платье до полу, фата в коробочке, куча гостей в доме, а я вдруг – нате вам – до свидания… Я не мог… Не поверишь, я в нашу с Инкой брачную ночь о тебе думал. Целую ее, а представляю тебя… Уже кольцо на пальце, а я все еще размышлял, не сбежать ли мне из постели молодой жены к тебе!

– Я не приняла бы тебя, Евгений, – тихо сказала Лена.

– Да знаю я… Еще и поэтому не сбежал. Понимал, что не герой твоего романа… Но… Лен! Разве ты была счастлива со своими героями?!

– Не твое дело, – буркнула она.

– Мое! Если бы ты знала, как я мог бы…

И он протянул руку к ее щеке. Лена испуганно отпрянула. Антонов болезненно скривился.

– Неужели я до такой степени тебе противен? – спросил он.

Лене стало жаль его.

– Нет… конечно, не противен, – сказала она, – но ты муж моей подруги, и я не могу…

– Брось, ты прекрасно знаешь, что Инка совсем с ума сошла от твоего Соколовского.

Лена вздрогнула:

– Ты знаешь его фамилию?

Антонов смутился:

– Нет… то есть… да… то есть я где-то слышал… может быть, он тогда, в ресторане, представлялся… Словом, не помню… Какая разница… Главное, что Инка совсем сбрендила. Впрочем, ее можно понять.

– Да? – удивилась Лена.

– Конечно. Во-первых, я и сам влюбился бы в Альберта, если бы был женщиной. А во-вторых, в Инкиной жизни я первый и единственный мужчина. Она вышла замуж совсем юной. Не исключено, что приняла первый интерес к человеку противоположного пола за любовь, а теперь наконец в ней проснулась женщина, которая хочет настоящего чувства. Тогда, в юности, у нас сразу родилась Дашка. Начались пеленки, соски, горшки, кашки… Особенно и не до любви было… Да и потом то же самое: детский сад, бесконечные ангины, фигурное катание, английский, опять ангины… Потом жуткое безденежье… я на работе до ночи, Инна чуть не до двенадцати уроки на дому давала, а в выходные – свои классы в театры да в музеи вывозила. Если оглянуться назад, то нам с Инкой некогда было как следует и приласкать-то друг друга. Так что… я ее нисколько не осуждаю, я… боюсь за Инку… Альберту ведь не до нее, не так ли?

Лена не ответила. Она хотела сесть на табуретку, но Антонов прижал ее к стене кухни и заговорил еще более взволнованно:

– И ты ему нужна всего лишь на время! Неужели ты не понимаешь?!! Такие, как он, выжимают из женщин соки и бросают! Топчут ногами!! Уж я-то знаю!!

– И откуда же у тебя, примерного мужа, такие глубокие знания предмета? – зло спросила Лена, пытаясь оттолкнуть его от себя.

Он схватил ее за плечи твердыми одеревеневшими пальцами и, не отвечая на вопрос, тихо попросил:

– Ну… уступи мне, Ле-е-ена… Подари хотя бы одну ночь…

– Я не могу со всеми подряд, Женя, – невесело усмехнулась она.

– А ты и не со всеми. С Альбертом – как с любимым мужчиной, а со мной – в подарок… за многолетнюю преданность…

Лена напряглась изо всех сил и вырвалась из объятий Антонова.

– Уходи, – сказала она, с трудом сдерживая слезы.

Она не очень понимала, отчего ей опять хочется плакать. Может быть, оттого, что Берт где-то целуется с другой? Или оттого, что она самым отвратительным образом отдается Руслану назло Соколовскому? А может быть, ей жалко Инку с Женькой? Лена отвернулась к окну и принялась обрывать листья у кудрявой лечебной герани. Ее пряный аромат заполнил всю кухню, но Лена, стоя спиной к Антонову, никак не могла остановиться.

– Вот только не надо расстраиваться по этому поводу, – сказал Антонов, и Лена почувствовала на своей шее его горячие губы.

Она резко обернулась, чтобы ударить его куда придется, но он уже был в коридоре. От лязга замка входной двери, которая захлопнулась за Евгением, Лена вздрогнула. Покрытый яркой глазурью горшок с общипанной геранью упал на пол и разбился. Его хозяйка пнула ногой один из особо отвратительных осколков и разрыдалась в голос.

– Твоя новая баба тебя не любит, – заявила своему заместителю и совладельцу «Ягуара» Жанна Олеговна Успенская.

Альберт Соколовский продолжал молча курить сигарету, развалившись в том же самом неудобном кресле, в котором Жанна не так давно предлагала Руслану Доренских приударить за Еленой Кондрашовой.

– Я тебе это абсолютно точно говорю, – вынуждена была продолжить Жанна. – Она параллельно встречается с нашим фотографом!

– Похоже, что все женщины Санкт-Петербурга параллельно встречаются с нашим фотографом! – ответил Альберт, не глядя на главного редактора.

– Камешек в мой огород?

– В ваш общий питерский огород… в розарий… так сказать…

– Ты прекрасно знаешь, почему я иногда встречаюсь с Русланом, – очень тихо, без диктаторских нот главного редактора ответила Жанна.

– Меня совершенно не интересует, почему.

– Слушай, Алик!

– Не смей меня так называть!!! – взревел Соколовский.

– Но тебя именно так называла твоя мать.