Руки вверх, Синяя Борода - Валерий Роньшин

— Нет, нет. Мне надо на свежий воздух.

— Идем.

И не дожидаясь, что ответит Катька, Лика встала и, пошатываясь, побрела к выходу.

— До скорой встречи, Глория, — пропищал ей вслед Кармалютов.

Глава XV

ЕГОРУШКА

На улице Лике стало лучше. Она жадно вдыхала свежий воздух.

— Фу, чуть в обморок не грохнулась, когда с этим Кармалютовым танцевала. — Соломатина расстегнула две верхние пуговки на блузке.

— А что он такого делал?

— Да ничего не делал. Просто в глаза мне смотрел.

— Все ясно, — сказала Орешкина.

— Что ясно?

— А то, что Синяя Борода — вампир.

— Я смотрю, в Гусь-Франковске полным-полно вампиров. Доктор Цыпух — вампир. Кармалютов — тоже вампир.

Ты не врубилась. Кармалютов не просто вампир. Он энергетический вампир.

— Как это?

— Ну, есть такие люди, которые высасывают из других энергию. Их называют энергетическими вампирами. Вот и Кармалютов такой. Тебе стало плохо; потому что он из тебя энергию высосал.

Головокружение у Лики постепенно прекратилось. Зато заломило в висках.

— Почему он тогда из тебя энергию не высосал?

— Потому что у меня сильная воля. Я сама могу у кого хочешь энергию высосать.

Несмотря на то что в висках ломило все сильнее, Лика улыбнулась.

— Так, может, ты тоже энергетический вампир?

— Нет, я не вампир, — ответила Орешкина и не отказала себе в удовольствии лишний раз повторить: — Я будущий психиатр, А энергетические вампиры чувствуют психиатров, особенно — будущих. Они их боятся.

Соломатина вдруг кое-что вспомнила,

— Слушай, Кать, когда я танцевала с Синей Бородой, он сказал, что ему нравятся имена Эдита, Ада и Нора.

— Это же имена Вам, Блюм и Барбильяк!

— А еще он назвал имя — Фанни, — припомнила Лика,

— Фанни?! Так зовут ту бледную женщину которая была с ним в ресторане.

— Откуда ты знаешь?

— Я слышала, как Цыпух ее по имени называл. — Катька азартно потерла руки, — Расследование продолжается! У нас наконец-то появился подозреваемый.

— Синяя Борода?

— Он самый. Кстати, ты заметила, что у него лридурошный взгляд?

— Ой, Катька, мне как-то не до того было.

— А я заметила. По-моему, он со сдвигом.

— Со сдвигом?

— Ну да. Чокнутый.

Лика с сомнением покачала головой.

— Мне он вообще-то не показался чокнутым.

— Ясное дело. Ты же не специалист, А я сразу по его поведению определила, что он шизик,

— Так уж прямо и шизик.

— Шизик, шизик.

— Да он вроде нормально себя вел.

Орешкина принялась объяснять:

— Шизофрения — такая болезнь, которая то обостряется, то затухает. Ты можешь с шизофреником целый день проговорить и не понять, что он шизофреник. Только опытный специалист в состоянии это определить. Такой, как я…

— Ты извини, Кать, — перебила подругу Лика. — У меня голова прямо раскалывается, Я бы легла.

— Ой, это ты меня извини, — спохватилась Катька. — Пошли домой.

Они вернулись на улицу Покрышкина.

Соломатина легла на кровать, а Орешкина принялась за ней ухаживать. Сбегала за молоком, сварила манную кашу и даже хотела покормить подругу этой кашей с ложечки. Но Лика отказалась.

— Ты уж, Кать, совсем, — сказала она. — Ложку я пока что в состоянии держать.

Ближе к вечеру Орешкина открыла бельевой шкаф и начала перебирать Светкины наряды

Гос-с-поди, — кидала она на диван одно платье за другим. — Совершенно нечего надеть,

— Куда это ты намыливаешься? — спросила с кровати Соломатина.

Катька беспечно защебетала:

— Ой, да ты знаешь, я подумала, надо как-то отвлечься. Сходить на дискотеку, потусоваться… И тогда в голову придут свежие мысли.

Лика пристально смотрела на подругу.

— "Свежие мысли"… Ты что, с парнем познакомилась?

— Ну познакомилась, — не стала отрицать Орешкина.

— И он пригласил тебя на дискотеку?

— Ну пригласил.

— И когда ты только успела…

— Да вчера, когда в "Вечерний Гусь-Франковск" ходила. Он меня на мотоцикле до редакции подбросил.

— На мотоцикле?.. А как зовут этого мотоциклиста? Случайно, не Егорушка?

— Почему Егорушка? — Катька уже забыла рассказ Черткова об "окровавленном мотоциклисте".

— "Окровавленный мотоциклист", — напомнила ей Соломатина.

— А-а! — вспомнила Орешкина. — Не знаю.

Может, и Егорушка.

Она опять стала перебирать Светкины платья.

— А как же Димка Молодцов? — спросила Лика.

Катька сделала невинные глаза.

А что — Димка Молодцов?

У тебя же с ним роман?

Так что ж теперь, я и на дискотеку не имею права сходить, если у меня роман? Ты прямо как монашка рассуждаешь.

— При чем тут монашка? Просто, если у тебя есть парень, ты не должна ходить на дискотеки с другими парнями, — убежденно проговорила Соломатина.

— А.я в Питере только с Димкой на дискотеки и хожу. И здесь бы с ним пошла. Но его же нет. — Катька бросила на подругу хитрый взгляд. — Надеюсь, ты ему не настучишь?

— За кого ты меня принимаешь? — обиженно сказала Лика. — Ну а если этот парень целоваться полезет?

У Орешкиной и тут нашелся ответ.

— Поцелуюсь. Делов-то.

— Ну ты даешь…

— Ой, да ничего такого в этом нет, — с гримасой произнесла Катька. — Люблю-то я все равно Димку.

Соломатина вспомнила, как она застукала Ромку Орешкина, целующегося с Танькой Акуловой. Он тогда в свое оправдание привел тот же самый довод: "Ну поцеловался один разок с Акуловой. Подумаешь… Люблю-то я тебя". А Лика ему гордо бросила в ответ: "А я тебя уже не люблю!" И ушла. Тоже гордо… С тех пор они не встречались. Лика не могла простить Ромке его предательство. Однако сейчас, когда лучшая подруга собиралась на свидание с местным парнем, Соломатина начала сомневаться. Может, и правда, ничего такого в этом нет…

И Лика, лежа в кровати, начала размышлять на эту интересную тему.

А Катька упорхнула на дискотеку.

…Мальчишка, как и обещал, ждал Орешкину у входа.

— Привет, — сказал он.

— Салют, — ответила Катька.

— Я думал, ты уже не придешь. Мы в семь договаривались. А сейчас восемь.

— Всего-то на часик опоздала, — повела плечами Орешкина.

— Ну что, пошли попрыгаем?

— А ты не хочешь вначале узнать, как меня зовут?

— А, да, совсем забыл! Как тебя зовут?

— Катя. А тебя?

— Егор.

— Как, как? — переспросила Катька. Егор, — повторил мальчишка. Орешкина засмеялась.

— Егорушка, что ли?

Можно и Егорушка.

— Классно. А ты знаешь про Eropушку с Монанастырского острова?

— Про "окровавленного мотоциклиста"?

Знаю.

— Это случайно не ты? — пошутила Катька.

— Ты че, веришь во всю эту туфту?

Нет, конечно.

— Ну так пошли. Попрыгаем.

— Пошли.

…На танцплощадке яблоку негде было упасть. Музыка гремела. Огни сверкали.

Потанцевав, Катька с Егором поднялись на второй этаж. В бар. Егор угостил Катьку пепси-колой и бутербродом с икрой.

"Ничего вроде парень", — подумала Орешкина. Она лопала бутербродик, и настроение у нее было прекрасное.

Но тут Егор спросил:

— А ты чего в Гусь-Франковск прикатила?

— В гости к бабке?

Катька вздохнула. Бутерброд сразу стал не в кайф.

— Да, к бабушке. А она умерла. Представляешь?

На парня это сообщение не произвело никакого впечатления.

— Ну и что? — сказал он. — Мой дед тоже умер. Старики все умирают.

— Ты не понял. Моей бабушке всего восемнадцать было.

— Как это?

Орешкина объяснила. А заодно рассказала о поездке на Монастырский остров.

— На кладбище через подвалы можно пролезть, — со знанием дела произнес Егор.

— Через какие подвалы?

— Монастырские. На острове раньше монастырь был. И монахи под ним кучу подвалов вырыли.

— Откуда ты знаешь?

— Мы с пацанами сто раз туда лазили, пока Синяя Борода охрану не выставил.

— Кармалютов?

— Ну да, И после я тоже лазил. Там есть один проход, он начинается недалеко от стены, а выходит прямо на кладбище,

— А зачем ты туда лазил?

— От не фига делать.

— А собак не боялся?

— Собаки на цепи сидят. — Егор допил колу и неожиданно предложил: — Хочешь счас туда смотаемся?

Сейча-а-с? — протянула Орешкина.

— А что? Всего-то девять часов. Катька снова принялась за бутерброд.

— Ну, не знаю.

— У меня моторка есть.

— Какая моторка?

— Лодка моторная. Давай сгоняем. Бабкину могилу увидишь.

— Ну давай, — согласилась Орешкина.

…От центра Гусь-Франковска до реки идти

было минут тридцать. На берегу Дона стояли деревянные сараи. Егор тоненькой проволочкой открыл замок сарая и взял лодочный мотор. У пристани покачивались лодки. Егор все той же проволочкой отомкнул замок на лодке, залез в нее и принялся устанавливать мотор корме.