За пределом жестокости - Алексей Макеев

Один из беглецов уже ухватился за поручень, оттолкнулся от земли и взлетел на площадку. Там он обернулся и напряженно стал наблюдать, как гонится за вагоном его товарищ. Второй бежал изо всех сил. С каждым шагом он был все ближе к спасительной ступеньке. Ни Гуров, ни Крячко не успевали его задержать. Сообщник уже протягивал ему руку.

Решив пугнуть беглецов, Гуров выстрелил в воздух. Но Крячко, раздосадованный донельзя, в свою очередь выстрелил – уже в бегущего.

– Я по ногам! – заорал он, оборачиваясь к Гурову.

Бегущий споткнулся в тот самый момент, когда сообщник схватил его за руку. Гуров и Крячко видели, как мгновенно надломилось и обмякло тело раненого. Он буквально повис на руках более удачливого товарища. Ноги его волоклись по земле, как две резиновые кишки.

Однако тот, что стоял на площадке, сумел вытянуть раненого и положить его на площадку. Гуров и Крячко переглянулись.

– Я на поезд! – заорал Крячко, делая движение в сторону громыхающего состава.

Гуров остановил его, схватив за плечо.

– Отставить! – сказал он. – Что выросло, то выросло. А если он через пять минут спрыгнет? А ты поедешь за его тенью до Урала? Дадим сейчас вводную – пусть проверят состав по пути следования, пусть объявят план «Перехват», поднимут на ноги железнодорожную милицию… В общем, будем посыпать наши седые головы пеплом…

– Не забудь приплюсовать сюда Чуму, – хмуро сказал Крячко. – Ведь этот сукин сын ушел, как ты понимаешь. Когда я заметил этих, то был вынужден сделать выбор. Теперь он мне не кажется таким правильным, как вначале.

– Прискорбный факт, – покачал головой Гуров. – Но в конце концов, Чуму мы брать не планировали. Кстати, кроме него, тут прячется еще пара отморозков.

– Я обратил внимание, – сказал Крячко. – Эти крики и пальбу было невозможно не заметить. Но поговорка гласит – выбирай из двух зайцев меньшего. Выбор мы уже сделали, по-моему.

– Да, и даже скрепили его кровью, – с неудовольствием вспомнил Гуров. – Пожалуй, это все, что мы успели сделать. Не густо, хотя кое-кого может и впечатлить.

Крячко проводил взглядом замыкающий вагон товарняка, который промчался мимо них и стал стремительно удаляться.

– Ну и что? Что мы с тобой будем теперь делать? – спросил он.

– Вкратце я уже обрисовал круг наших интересов, – сказал Гуров. – Вот этим кругом и займемся. А пока пойдем на станцию и взглянем на машину, в которой раскатывали эти типы.

Глава 7

Был и еще один человек, которому следовало бы благодарить железную дорогу за свое чудесное спасение. Однако все последние дни душа его вместо благодарности была наполнена совсем другими чувствами. Он сходил с ума от страха и, образно выражаясь, рвал на себе волосы от безысходности. Он был уверен, что со дня на день его должны убить, и, надо сказать, для такой уверенности имелись все основания.

Виктор Артюхов, молодой человек двадцати шести лет, без определенных занятий и склонностей, зарабатывал себе на жизнь в основном тем, что выполнял разные мелкие поручения своего старого приятеля Марка. Поручения эти давались ему не особенно часто, но платил за их выполнение Марк щедро, так что на жизнь Виктору хватало. Был у него и еще один источник дохода – свою однокомнатную квартирку в Бирюлеве Виктор сдавал иногородним (молодому программисту с женой), приехавшим, в некотором смысле, покорять столицу. Сам же Виктор жил то у друзей, то у подружек, то просто в каких-нибудь подсобных помещениях, где осуществлялась в данный момент его деятельность.

В последнее время по заданию Марка он пахал санитаром в больнице, где лежал интересующий Марка человек с дурацкой фамилией Бекас. Точнее, Марка не человек интересовал, а то, пришел он в себя или нет, соображает его башка или он до сих пор в отключке. А если еще точнее, то и это интересовало не столько Марка, сколько того типа, что его нанял. Марк, понятное дело, не делился с Виктором подробностями. Просто растолковал, что нужно выяснить. А выяснить было не так просто, потому что Бекаса в больнице охраняли. Постоянно в его палате два мордоворота торчали. У них даже «пушки» имелись, боевые, без дураков.

Понятное дело, пройти в эту палату просто так было невозможно. Но только не для персонала. Когда Виктор надел белый халат санитара, он тоже стал персоналом, и «пушки» охраны стали ему не страшны. И все, что требовалось выяснить, он выяснил.

Кроме всего прочего, он с удивлением обнаружил, что, несмотря на такое бережное с ним обращение, пациент Бекас по-настоящему никого не волнует. Внимания на него обращали немного – и врачи, и медсестры, и охрана. Лежит себе человек и лежит. Он целый год в коме лежал, надоел уже всем. Но кто-то за уход деньги платил, и охрану кто-то оплачивал – значит, была тут какая-то важная закавыка, о которой Виктор знать не мог. Он глубоко не вникал, занимался своим делом – дерьмо выгребал, полы мыл и все такое. По нынешним временам странное занятие для молодого человека, но Виктору никто не удивлялся. Он умел напустить на себя такой идиотский вид, что все вокруг понимали: работа санитара для такого дебила – предел мечтаний, потолок возможностей.

А он все разузнал и доложил Марку. Бекас давно пришел в себя, но старательно изображал беспамятство – видно, имелись на то причины. Виктору даже показалось, что и врачи догадываются о состоянии коматозника, но почему-то тоже помалкивают. Правда, в этом Виктор уверен не был и докладывать об этом не стал. За прочее же Марк его похвалил и дал ему две «штуки» зеленых – неплохо за две недели.

Только вот дальше началось плохое. Оказалось, что Марку было поручено этого Бекаса выкрасть из больницы. Вот тут уж пришлось натерпеться. Виктор, конечно, догадывался, что Марк занимается грязными делами, но в суть этих дел никогда не вникал, как говорится, не брал в голову. Свою часть работы сделал, разнюхал что-то и отошел. Однако на этот раз влип он в дерьмо с головой. Сначала Марк со своими покрошили охрану в больнице, а потом и их самих отправили на тот свет. Все произошло так быстро и неожиданно – можно сказать, он и глазом не успел моргнуть. И ведь суждено было и ему червей кормить за компанию, но ему повезло. Быстро сообразил, что надо делать ноги. Глазом моргнуть не успел, а сообразить сообразил. Несмотря на внешний тупой вид.

Это потом пришло осознание, что главные неприятности только начинаются. Оторваться-то он оторвался, но надолго ли? Тут ему пришлось хорошенько пораскинуть мозгами, и выводы получались у Виктора неутешительные.

Он еще ни разу не слышал, чтобы важных свидетелей вроде него отпускали вот так просто – убежал, и черт с ним! Иллюзий строить он не собирался – его непременно станут искать, и не для того, чтобы поинтересоваться планами на будущее. Ему просто обрежут это будущее по самое «не могу». Его должны убить вслед за Марком и прочими. Сделать это будет совсем несложно. Они же знают, кого нанимали. Допустим, Виктор в банду Марка напрямую не входил, но про него наверняка тоже спросили – кто такой, не напортачит ли. Фамилию запомнили. А может, и не запоминали, но в больницу он устраивался по своим документам. Кто же знал, что Бекас такая опасная птица? Виктор считал, что самое поганое в последней его работенке – дерьмо выгребать, а оказалось, что вся эта затея – дерьмо от начала и до конца. Единственный плюс, что успел он получить свои две «штуки». Ну, должно было еще что-то перепасть, наверное, но и на том спасибо – в конце концов, один жив остался, из всей компании, а это лучше любых денег. Просто теперь ему нужно было думать, как жить дальше.

После счастливого своего бегства Виктор долго задерживаться на месте не стал. Прокрался до ближайшей автобусной остановки, присмотрелся внимательнее и, только убедившись, что никто за остановкой не следит, сел в автобус. В первый попавшийся – разбираться некогда было.

Пока ехал, сообразил, куда податься. Собственно, особого выбора у него сейчас и не было. Единственный человек, кто в любой момент готов был приютить его, была Дашка Ветрова, которая делала свой бизнес в ночном стрип-клубе. И жила она не слишком далеко, если отталкиваться от той точки, где находился сейчас Виктор, – в Алтуфьеве. Понадобилось сделать две пересадки, но в конце концов изматывающее путешествие кончилось, и Виктор очутился на Алтуфьевском шоссе. До нужного дома добрался, когда окна уже начинали гаснуть.

Здесь тоже рукой подать было до железной дороги. От шума поездов у Виктора мурашки шли по коже. Ему хотелось бежать куда глаза глядят, чтобы не слышать этого шума. Но делать было нечего, приходилось терпеть.

Виктор торопился. Дашка давно ушла на работу. И хотя ключ она неизменно оставляла у соседки, Виктору было неудобно будить чужого человека.