Форпост. Право победителя - Андрей Валерьев

— Геннадьич, иди — поспи, я подежурю. — Женька притопал к костру не один, а в обществе своей новой подруги, которой очень гордился. Такой красивой девчонки не было ни у кого! Дружески кивнув Ольге, Серый тяжко поднялся и пошёл к своему шалашу.

— Ксюша, ты здесь?

— Здесь, здесь… Милости прошу — к нашему шалашу.

В центре, прямо на его постели, сидел, удерживая помертвевшую от ужаса Ксению, Маляренко.

ГЛАВА 3,

которая доказывает, что пути Господни неисповедимы

А жизнь, братцы, это такая штука, что нет в ней ничего такого, чего не могло бы не быть!

Звонарёв поёжился. Глаза Ивана его пугали. Встреча со старым знакомцем прошла совсем не так тепло, как на это надеялся Серый. Маляренко абсолютно равнодушно приставил к боку Ксении нож и пригласил его войти в шалаш. За спиной, из ниоткуда, возникла вооружённая арбалетом Маша.

— Заходи, не стой столбом.

— Слышал я, — полуприкрытые глаза Ивана смотрели куда-то вдаль, — что ты тут здорово поднялся. В люди выбился. Мои поздравления.

— Геша. — Ксения умоляюще смотрела на мужа. — Скажи ему.

— Кхм! Иван Андреевич! — Звонарёв растерялся, что дальше говорить, он не знал. — Ваня, ни при чём мы. Я простой строитель и никак на то, что здесь происходит, не влияю. На Стаса вообще никто повлиять не может. Даже мать. Я, — голос Сергея Геннадьевича окреп, — хочу считать тебя своим другом, а не врагом.

Маляренко улыбнулся, и у Звонарёва волосы стали дыбом.

«Убьёт».

После возвращения из добровольной ссылки в посёлок у Ивана нет-нет да и проскакивала эта, как её шёпотом называли все вокруг, «улыбка мертвеца». Звонарёва пробил пот.

— Пойдёшь со мной щенков стасовских резать?

В шалаше повисла гробовая тишина, слышно было, как вдалеке, у костра, звонко смеётся Ольга. Звонарёвы отчаянно переглянулись.

— Да пошёл ты. Я с дитятями не воюю. Я тебе не фашист какой, ясно?

Маляренко кивнул.

«Человек».

— Конечно ясно, Сергей Геннадьевич. — Иван устало закрыл глаза и убрал нож. Позади Маша аккуратно разряжала арбалет.

— Садись, дорогой. В ногах правды нет.

Маляренко лукаво покосился на сидящих в обнимку Звонарёвых. Серый смотрел на смешинки в глазах Ивана, и страх понемногу исчезал.

«Ещё издевается, гад. Проверку на вшивость решил устроить!»

— Я поговорить хочу. С Надеждой Фридриховной и с дедом. С Лужиными я уже наговорился — во! — Иван чиркнул ладонью по горлу. — И больше с ними я разговаривать не желаю.

— Через полчаса стемнеет, все на ночь в доме собираются. Там и поговорите. Я мужиков придержу, чтобы не рыпались. — От невероятного облегчения у Звонарёва на лбу выступила испарина. Он утёрся. — А как ты сюда…

— Да просто. Пристрелил собаку. Разобрал забор и залез. Где ты живёшь — мне Маша показала. Не грузись, Серый, — тебя эта война никак не коснётся.

— А остальных?

— Тебе не всё равно? Они сами свой путь выбрали. Никто их не заставлял.

Ксюша, спрятавшись за плечо мужа, молча смотрела на Ивана и не узнавала его — из весёлого и нескладного увальня, каким он пришёл в их лагерь и которого она когда-то давно решила «пожалеть», Маляренко превратился в… в… Женщина не могла подобрать слово. Просто это уже был не человек, а что-то другое: страшное, безжалостное и неотвратимое, равнодушное, словно надвигающийся поезд. Её муж — сильный и смелый человек — ощутимо вздрагивал, с облегчением вываливая все последние новости посёлка гостю. Она чувствовала эту дрожь своим телом.

Маша выглянула наружу.

— Нет никого, и стемнело уже. Пошли?

Идти не хотелось. Совсем. Ваня осторожно опёрся спиной на хлипкую стеночку и задумался.

Посёлок Лужина его поразил. Видно, сколько груда вложено в это поселение. Сколько пота пролито. Стоявший в широкой долине, на берегу горной речки между поросшими соснами холмами городок был окружён высоким частоколом, из-за которого торчали бурые черепичные крыши домов. Весь берег вокруг городка был поделен на огороды. На фоне этого мегаполиса хуторок в роще смотрелся жалко. Пробираясь к шалашу Звонарёва, Иван толком не разглядел сами постройки, но и то, что он успел заметить, его здорово удивило. Это были настоящие дома! Каменные, крытые черепицей, с дверьми и окнами. Больше всего удивило Ивана то, что здесь начали мостить улицы. Это было по-настоящему круто. Эти ребята были молодцы. Тогда Иван на секунду остро пожалел, что его тоже не увели вместе с бригадиром в плен. Пожить здесь было бы неплохо. Иван открыл глаза и потянулся. — Ладно. Пошли.

Дикие вопли, разом раздавшиеся со всех сторон, подбросили Маляренко с земли.

— А-а-а-а-а! — Отчаянный крик сменился хрипом и радостным матом нескольких голосов. Десятки человек одновременно орали что-то торжествующее, где-то визжали женщины и испуганно кричали дети. Звонарёв дикими глазами поглядел на Ксению и, схватив дубинку, выскочил из шалаша.

Ххек! Иван только и успел заметить, как широкая спина приятеля на мгновение замерла и резко, рывком, исчезла из поля зрения. Ксения жутко закричала и рванула к выходу.

— Этот готов! Хватай бабу!

В шалаш одновременно сунулись два тёмных силуэта и попробовали схватить женщину. Над плечом Вани тихо хлопнул арбалет, и одна тень без звука рухнула на землю.

— Лёха, ты чего? Ты…

Маляренко без замаха ткнул тёмного ножом в горло и, на ходу бросив Маше «заряжай», выскочил из шалаша. На улице было почти темно, вокруг носились десятки человек с факелами, вопя что-то нецензурное и кого-то избивая. Сзади, из шалаша раздавались визги Ксении и хрип подрезанного мужичка. Всё это сливалось в жуткую какофонию под названием «налёт на мирный городок».

«Ни хрена себе исторический кинофильм! О! А Серый-то живой!»

Звонарёв стоял в коленно-локтевой позе, мотал головой и шёпотом матерился.

«Куда ж ты, млядь!»

В руке Ивана само собой появилось мачете, и мужик с дубинкой, собиравшийся добить Звонарёва, вдруг остался без руки. Удивлённо посмотрев на фонтанирующую кровью культю, он собрался было заорать, но не успел.

Ххек!

Иван рывком поднял Серого.

— Живой?

— Угу. Копьём. В живот. В пряжку попали. Тьфу ты! Думал, весь дух выбьют!

Впереди, у самого большого дома, на крыльце шла натуральная свалка. Десяток человек, подсвечивая себе факелами, толкаясь и мешая друг другу, ломились в двери. Еще несколько человек доламывали закрытые ставни.

Иван присел и огляделся. Возле стоящего на отшибе шалаша, кроме них, никого не было. Похоже, что группа, отправленная проверить жильё бригадира, полегла в полном составе. Рядом, настороженно поводя арбалетом по сторонам, присела Маша. Хоть глаза у неё и были как два пятака, но вид она имела решительный, и руки у неё не тряслись. Девушка оглянулась назад, на тьму у забора.