Лидерство во льдах. Антарктическая одиссея Шеклтона - Альфред Лансинг

Основные силы уходили на то, чтобы проделать в снегу путь для шлюпок. Но все было тщетно — казалось, что пятнадцать человек, впрягшихся в шлюпки, тащили их по густой липкой грязи, а не по плавучей льдине и снегу. Через какое-то время им на помощь пришли Уайлд и Херли. Они прицепили шлюпки к своим упряжкам, и тащить их стало легче.

Около четырех часов дня, преодолев всего лишь три четверти мили, отряд вышел к толстой ровной льдине. И, так как поблизости не было видно ничего более подходящего, Шеклтон решил провести ночь здесь. Но поставленные палатки тут же промокли изнутри. Невозможно было забраться в них, не затащив с собой внутрь массу влажного и липкого снега.

Маклин написал: «Мне было очень жаль Уорсли, который лежал ближе всех к выходу, потому что именно ему доставалась вся сырость, которую мы заносили внутрь».

Но Уорсли не сильно от этого страдал. В ту же ночь он записал в своем дневнике: «Удивительно, как быстро человек может измениться во взглядах… и привыкнуть к жизни вне цивилизации».

Шеклтону нравился общий позитивный настрой. «Многие смотрят на происходящее, как на веселое приключение, — писал он. — Тем лучше». И далее отметил: «Эта льдина действительно крепкая. Сегодня будем спать спокойно».

Льдина на самом деле была гигантская: больше полумили в диаметре, десять футов толщиной, покрытая пятью футами снега. По мнению Шеклтона, ей было уже больше двух лет.

На следующее утро, выйдя вместе с Уайлдом и Уорсли исследовать местность для разработки дальнейшего маршрута, Шеклтон еще сильнее задумался о прочности плавучей льдины. Все заметили, что к западу лед становится довольно бугристым. «Сильное давление, — объявил Шеклтон. — Невозможно идти дальше». Шлюпки и сани не выдержали бы и десяти миль пути по такой поверхности.

На обратной дороге к лагерю Шеклтон принял решение. Вернувшись, он собрал людей и сказал, что за предыдущий день они не прошли даже одной мили, а дальнейший путь будет еще тяжелее. Они сделали все, что было в их силах. И если не найдут лучшего места для лагеря, то останутся тут, пока льды не начнут дрейфовать и их не отнесет ближе к берегу.

Многие выглядели разочарованными, но Шеклтон не дал никому времени на сожаления. Он отправил собачьи упряжки к первому лагерю, который находился почти в двух милях от них, чтобы привезти все, что получится: еду, одежду, оборудование.

Уайлда с шестью помощниками снарядили обратно на корабль, чтобы спасти последнее ценное имущество, насколько это было возможно. Приблизившись к «Эндьюранс», они обнаружили, что за последние два дня лед еще сильнее изуродовал ее скрученный корпус. Носовая часть судна глубже ушла под лед. Настолько, что носовой кубрик оказался под водой и был засыпан ледяным крошевом. Такелаж превратился в груду сломанных мачт и спутанных снастей, которые пришлось срезать для безопасной работы. Они сумели прорубить дыру в крыше камбуза и достать оттуда несколько ящиков с провизией. Но находкой дня стала третья шлюпка, которую пришлось тащить к лагерю сразу на нескольких собачьих упряжках.

Тем вечером Шеклтон попросил Грина положить в рагу из мяса тюленя несколько кусочков жира, чтобы все начинали привыкать к нему. Когда некоторые увидели в своих тарелках плавающие резиноподобные куски со вкусом рыбьего жира, то начали тщательно вынимать их оттуда. Но в основном измученные люди были так голодны, что с удовольствием съели все до последней ложки, вместе с жиром.

Глава 10

Ровно неделя прошла с тех пор, как они высадились на лед. За эти семь коротких дней людям пришлось забыть о спокойной, даже приятной жизни на борту «Эндьюранс» и привыкнуть к новой реальности, состоящей из постоянных неудобств, бесконечной сырости и неизбежного холода. Чуть больше недели назад они спали в своих койках и ели в уютной атмосфере за общим столом. Теперь люди ютились в переполненных палатках, лежа в спальных мешках из оленьих шкур или шерсти на голом льду или в лучшем случае на неудобных жестких досках. Есть приходилось, сидя на снегу, из алюминиевых мисок, в которые сваливали каждому всю еду одновременно. Из приборов у них были ложка, нож и собственные пальцы.

Они потерпели крушение в одном из самых суровых мест на Земле и теперь плыли неизвестно куда без надежды на спасение, существуя до тех пор, пока Бог давал им пищу.

И все же постепенно люди привыкли к новой жизни. Большинство из них были искренне счастливы. Они приспособились, и иногда даже приходилось напоминать самим себе о своем отчаянном положении. Четвертого ноября Маклин писал в дневнике: «Сегодня был прекрасный день, и невозможно представить, что мы действительно находимся в таком пугающе нестабильном и опасном положении».

Подобные взгляды разделяла почти вся команда. Среди них не было героев, по крайней мере не в книжном смысле этого слова. И все же ни в одном дневнике не было ничего, кроме прозаических описаний событий дня.

Единственное, что изменилось в их взглядах на будущее, — это отношение к еде. Уорсли говорил по этому поводу: «Как ни позорно, но все, зачем мы живем и о чем думаем, — это еда. Никогда в жизни я не был так заинтересован в ней, как сейчас. То же самое происходит и с остальными. …Мы рады любой пище, особенно приготовленному жиру, к которому раньше никто из нас даже не притронулся бы. Возможно, пребывание в течение двадцати четырех часов в сутки на открытом воздухе и тот факт, что согреться мы можем только с помощью еды, без огня, и заставляют нас так много о ней думать».

На следующий день, 5 ноября, все встали в шесть утра и почти в полном составе отправились к кораблю. Некоторые пытались самостоятельно спасти оттуда еще что-нибудь. Маклин вернулся за Библией, подаренной ему матерью. Он пролез через дыру в накренившейся палубе и оказался в коридоре, который вел к его бывшей каюте. Там ему пришлось скрючившись стоять на перилах над водой и льдом. После нескольких попыток он был вынужден остановиться в двенадцати футах от каюты из-за высокого уровня воды. Он видел дверь под темной ледяной водой, но не мог до нее достать.

Гринстриту повезло больше, он сумел пробраться в свою каюту и достать оттуда несколько книг. Хоу и Бэйквелл, чьи каюты находились в передней части и были безнадежно затоплены, отправились искать оставшиеся вещи в других местах. Осторожно пробираясь по коридору, они подошли к двери отсека, который Херли использовал как темную комнату для проявления фотоснимков. Заглянув туда, они увидели футляры, в которых Херли хранил негативы. Засомневавшись всего на одно мгновение, матросы все же протиснулись через полузажатую дверь, вошли в воду, доходившую им до лодыжек, и взяли футляры с полок. Это были настоящие сокровища, которые они тем же вечером торжественно вручили Херли.

В целом вся команда «спасателей» работала с большим энтузиазмом, считая каждую спасенную вещь нужной. И действительно, почти все, что удалось унести с корабля, можно было использовать тем или иным способом: дерево — в качестве топлива для готовки; парусину — для покрытия земли или заплат для палаток; веревки пригодились бы для собачьих упряжек. «Спасателям» удалось целиком снять с корабля и перенести в лагерь рулевую рубку. В дальнейшем ее использовали как передвижной склад. Вместе с ней вытащили доски, паруса и такелаж.

Люди работали до пяти часов вечера, а затем вернулись в лагерь, неся с собой все добытое имущество. Пока они шли, Херли заметил примерно в тысяче ярдов справа от них большого тюленя. У Херли не было с собой ружья, поэтому пришлось взять деревянную палку и с ней идти на зверя. Подойдя достаточно близко, он оглушил животное дубиной, а затем размозжил ему голову киркой. На обратном пути к лагерю таким же способом удалось убить еще двух тюленей.

К сожалению, с корабля получилось вытащить очень мало еды. Большая часть провизии находилась между палубами в том месте, которое когда-то было «Ритцем». Добраться до него можно было только одним способом — пробив палубу, которая кое-где достигала более одного фута в толщину и почти на три фута уходила под воду. Но запасы были необходимы, поэтому на следующий день Макниша назначили главным, и после нескольких часов работы с применением специального оборудования команде удалось прорубить в палубе дыру.

Почти тут же начали всплывать ящики с провизией. Первой добычей оказалась бочка с грецкими орехами. Затем на поверхность удалось вытащить ящик с сахаром и коробку с пищевой содой. К концу дня они спасли и перевезли в лагерь около трех с половиной тонн муки, риса, сахара, ячменя, чечевицы, овощей и варенья. Эта был фантастический трофей, и вся команда торжествовала. В честь события Грин приготовил карри из тюленя. Но уже после первого глотка мало кто смог продолжить праздничную трапезу. Грин на радостях положил туда в три раза больше карри. Маклин писал в дневнике: «Мне пришлось все съесть, потому что я был голоден, но теперь у меня во рту все горит, и горло пересохло от жажды».